Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Достоин любви? - Гэфни Патриция - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

— Мне не хватало людей. Человеческого общения, тепла. Простого разговора. Я заболевала от этого. Не телом, а…

— …душой, — подсказал Себастьян. Рэйчел не ответила. Ее душа, безусловно, являлась не тем предметом, который она готова была обсуждать с ним.

— Вам совсем не разрешалось разговаривать? — спросил он, хмурясь. — Ни с кем?

— Мы могли говорить с надзирателями, но только в ответ на их вопросы. А друг с другом — никогда.

— Но неужели…

— Да, конечно, многие находили способ нарушить этот запрет, но тех, кто попадался, ждало такое наказание… словом, оно начисто отбивало охоту рисковать.

Холодок отвращения пробежал по спине у Себастьяна. На мгновение ему даже расхотелось выпытывать у нее дальнейшие подробности об особенностях тюремной дисциплины. Но он вскоре взял себя в руки.

— Что за наказание…

— Милорд, вы родом из Суффолка? Кажется, кто-то мне об этом говорил, — перебила она его изменившимся от волнения голосом.

Себастьян уставился на нее в изумлении: до сих пор она ни разу не осмеливалась задать ему личный вопрос. Лицо у нее словно окаменело. Он понял, что дальнейшие расспросы о мерах по поддержанию порядка в Дартмурской тюрьме ни к чему не приведут.

— Да, это верно, — ответил он, как ни в чем не бывало. — Мое родовое поместье Стейн-корт находится в Суффолке.

— А вы… У вас… большая семья? — Простейший разговор давался ей с величайшим трудом. Она неуклюже продвигалась от фразы к фразе, словно закованная в кандалы. К тому же он был виконтом, а она — домашней прислугой, поэтому — несмотря на все старания не выводить из границ приличия и не проявлять чрезмерного любопытства — ее отвлекающие вопросы звучали слишком навязчиво, даже дерзко. Он понимал, что ее положение затруднительно, и готов был ей посочувствовать, но желания говорить о своей семье у него было не больше, чем у нее — о тюремных порядках.

— Нет, не очень, — ответил он кратко. — Только мои родители и сестра.

— Ваши родители живы? — упорно продолжала Рэйчел.

— Насколько мне известно, сообщений об их смерти пока не поступало.

Она бросила на него удивленный взгляд.

— Вы с ними не очень близки?

— Близки? Нет, я бы так не сказал. Мой отец — граф Мортон, — пояснил Себастьян. — Он при смерти. Врачи дают ему полгода от силы.

— Мне очень жаль. Как это, должно быть, тяжело для вас! Вы, наверное… — Заметив циническую усмешку у него на лице вместо печати горя, она умолкла и тут же добавила торопливо: — Наверное, это очень тяжело для вашей семьи.

— Да нет, вряд ли. Члены моей семьи не питают нежных чувств друг к другу.

Рэйчел обдумала полученные сведения, глядя на лесистый участок, примыкавший к дороге с ее стороны.

— Я полагаю, после смерти отца вам придется вернуться в Суффолк?

— Да, вероятно, на некоторое время. По крайней мере пока не огласят завещание.

— А после этого вы намерены навсегда вернуться в Линтон?

Такое предположение заставило его рассмеяться.

— О Господи, конечно, нет! С какой стати? Я буду богат, миссис Уэйд, я буду графом. «Пусть устрицей мне будет этот мир. Его мечом я вскрою!» [29] Только в моем случае меч уместнее было бы заменить кошельком.

Она ничего не ответила.

— Вы умолкли, — заметил Себастьян. — И в вашем молчании мне слышится неодобрение.

— Вовсе нет. Разумеется, нет.

— Разумеется, нет. Вы бы не посмели.

— Да, не посмела бы.

— Простите, значит, я ошибся. Но скажите мне, миссис Уэйд, будь вы на моем месте, что бы вы выбрали: жизнь, полную роскоши и великолепия, проведенную в Париже, Риме, Константинополе — словом, где вам вздумается; причем у вас будет достаточно времени и средств, чтобы открыть для себя и познать все радости земные, когда-либо изобретенные грешным человеческим умом, — это с одной стороны. Или прозябание в Богом забытой дыре (и это еще мягко сказано), населенной людьми честными и работящими, из тех, кого называют солью земли, но которым, однако, не хватает — как бы лучше выразиться? — ну, скажем, утонченности. Жизнь в сельской глуши, ближе к земле, данной нам Господом, бесспорно, имеет свои преимущества, но не кажется ли она вам… чуточку… гм… слишком пресной? Итак, — напомнил он, — что бы вы предпочли? Ну давайте же, ответьте мне. Ну представьте, что вам приходится выбирать между быстроногим арабским скакуном и клайдздельским тяжеловозом.

Губы у нее дрогнули в легкой усмешке.

— Милорд, я по утрам не могу решить, какое из двух платьев следует надеть, вы же предлагаете мне сделать выбор между двумя совершенно различными образами жизни. Боюсь, что мне это не под силу.

Себастьян с самого начала подозревал, что за ее внешней замкнутостью скрывается недюжинный ум, не лишенный горьковатого и едкого чувства юмора. Каждый день она открывала ему новые стороны своей натуры. Каково было бы завести с ней обычный разговор? Говорить что вздумается, позабыв о неравенстве их положения, об опасениях, о планах совращения, которые он вынашивал? Возможно, такая беседа доставила бы ему удовольствие, но… Себастьян не для того старался и хлопотал, когда нанимал ее на службу. Остроумный и занимательный разговор можно было при желании завести с кем угодно: он не испытывал недостатка в знакомых женщинах. Однако миссис Уэйд предназначалась совершенно иная миссия.

Он отметил, что в последнее время она уже не так сильно походит на монахиню, как поначалу, и попытался понять, в чем тут дело. Разумеется, не в платье. Миссис Уэйд по-прежнему одевалась в черное и коричневое без малейшего намека на кокетство. Выражение лица тоже почти не изменилось. Оно, правда, слегка порозовело, но оживления в нем было не больше, чем в тот день, когда они встретились в зале суда. Она, как и раньше, скользила, едва касаясь земли, но Себастьян понял, что это и есть ее обычная походка, Богом данная, а не заученная. И удивительно грациозная. Наверное, перемена крылась отчасти в ее осанке. Она начала держаться по-новому, перестала сутулиться, словно опасаясь, что небо вот-вот рухнет ей на голову. Нет, теперь она ходила, расправив плечи и высоко держа подбородок, встречая мир лицом к лицу. Казалось бы, невелика разница, но благодаря ей весь ее внешний облик изменился. Хрупкая фигура, прежде напоминавшая сиротливо надломленную ветку, стала выглядеть по-новому, приобрела живость. Себастьяну доставляло удовольствие наблюдать, как меняется миссис Уэйд, и не терпелось узнать, какие еще сюрпризы она ему припасла.

Удивительно, но стоило ему об этом подумать, как она тотчас же изменилась вновь. У нее больше не было ни слов, ни темы для разговора, светлые глаза потухли, она перестала смотреть по сторонам и устремила взгляд под ноги, обхватив себя за локти.

Себастьян огляделся, пытаясь понять, чем вызван столь внезапный уход в себя, но ничего подозрительного не заметил. Ах да, они вошли в деревню. Неужели все дело в этом? Коттеджи тянулись с обеих сторон вдоль Главной улицы — неширокой грунтовой дороги, взбирающейся на пологий холм. Булыжная мостовая начиналась только после второго моста через Уик, почти у самого деревенского сквера. Не скрывая своего изумления при виде лорда д’Обрэ без экипажа, да еще в обществе скандально знаменитой экономки, прохожие, тем не менее, приподнимали шляпы и кланялись. Отвечая на их приветствия, Себастьян вдруг подумал, что во время еженедельных визитов к приходскому констеблю Рэйчел ждал далеко не столь радушный прием. Приходилось ли ей сталкиваться с открытой враждебностью? Он вдруг вспомнил о том, что рассказывал ему викарий про Лидию Уэйд. Неужели все остальные обитатели Уикерли столь же яростно ненавидят Рэйчел?

Чтобы избавиться от этой тревожной мысли (он вовсе не собирался морочить себе голову заботами о миссис Уэйд), Себастьян объявил, как бы между прочим:

— Я тут подумал, что неплохо бы устроить в Линтон-холле вечеринку для местных жителей. Что-то вроде дня открытых дверей. Все должно быть просто, без чинов. Надо дать им возможность познакомиться с новым сквайром. Вы не могли бы взяться за подготовку такого приема, миссис Уэйд?

вернуться

29

Слова Пистоля из комедии Шекспира «Виндзорские насмешницы». Перевод С.Маршака и М.Морозова.