Бегство из Эдема - Гэфни Патриция - Страница 29

Однажды в середине июля послеполуденное небо над бухтой затянуло тяжелыми свинцовыми тучами, предвещавшими скорую грозу. Майкл понял, что его прогулка может сорваться из-за дождя, но он умирал от желания показать мистеру Макуэйду модель военного корабля, которую целый день мастерил из зубочисток. Сара наконец поддалась на его уговоры и позволила ему отнести на стройплощадку записку, приглашавшую Алекса в случае дождя встретиться с ними в доме, а не на Якорном мысу.

Что в этом плохого? – успокаивала она себя. Мистер Макуэйд был у нее на службе, их видели вместе в общественных местах бессчетное число раз, Майкл всегда был с ними и сегодня будет. Никакие светские приличия не нарушены. В четыре часа пополудни небо разверзлось, а в четверть пятого Алекс под зонтиком, перешагивая через лужи, едва ли не вплавь добрался до переднего крыльца их дома и постучал в дверь.

В пять на небе уже вновь сияло солнце, а Сара, Алекс, Майкл и Дейзи грызли соленые орешки и играли в дурачка на веранде. Алекс никогда раньше не встречался с миссис Вентуорт и не мог решить, как к ней относиться.

Она держалась с откровенным цинизмом, однако вид у нее был немного странным, и ему даже показалось, что она слегка под хмельком. Мало того, она явно положила на него глаз и подмигивала ему при каждом удобном случае. Но при всем при том она по-доброму относилась к Майклу, а Сара, похоже, испытывала к ней искреннюю привязанность.

В настоящий момент миссис Вентуорт объясняла Саре, почему она – то есть Сара – может навсегда распроститься с надеждой проложить себе дорогу в высшее нью-портское общество, если только не произведет нескольких радикальных переменив своем поведении.

– Прежде всего вы не ездите верхом. Любая женщина, намеревающаяся всерьез заявить о себе в обществе, просто обязана ежедневно совершать верховую прогулку с девяти до десяти утра. Надеюсь, нет нужды уточнять, что она должна почти каждый день появляться там в новом костюме для верховой езды, чтобы дать окружающим возможность посудачить. Во-вторых, что совсем уж никуда не годится, у вас нет своего фаэтона, запряженного парой пони, да и вообще никакого личного экипажа, если на то пошло. Учтите, самым предпочтительным из всех экипажей является, безусловно, дамский фаэтон, потому что его низкие стенки до предела открывают для обозрения все детали вашего туалета, позволяя зевакам любоваться ими, пока вы катите в казино в своей коляске с великолепно подобранной парой в упряжке.

Миссис Вентуорт на секунду задумалась и продолжала:

– И вот еще что, моя дорогая: вы не слишком часто жалуете казино своим присутствием. Неудивительно, что миссис Джон Шерлингтон не пригласила вас на свой маленький fete champtere [16]. Как, вы о нем даже не слыхали? Мероприятие отличалось очаровательной деревенской простотой; всего-навсего палатка на пятьдесят персон, четыре ливрейных лакея в париках, шампанское, льняные скатерти, столовое серебро и хрусталь с монограммами, вот, пожалуй, и все. Ах да, я чуть было не забыла самую трогательную деталь: дюжина овечек, взятых напрокат.

Услыхав об овечках, Майкл вспомнил о лошадях.

– Знаете, что мне рассказали? – воскликнул он, бросив свои карты лицом вверх – глупейшая привычка, от которой его невозможно было отучить.

– Что? – спросила Дейзи, поскольку он смотрел только на нее.

– Мистер Оливер Белмонт держит своих лошадей прямо у себя в доме!

– О нет, я в это не верю.

Майкл и сам с трудом в это верил.

– Честно-честно! Он держит их прямо в доме, правда, Алекс?

Дейзи продолжала ему подыгрывать, старательно изображая недоверие, хотя во всем Ньюпорте не было ни единой живой души, которая не была бы наслышана о замке Белькур, особняке в пятьдесят две комнаты на Бель-вью-авеню, служившем – помимо всего прочего – приютом для лошадей хозяина.

– Весь первый этаж – это конюшня, – стоял на своем Майкл, – и на каждом стойле прибита золотая табличка с лошадиной кличкой! А каждую ночь лошадей укладывают спать на простыни из ирландского льна.

– С вышитым на них гербом Бельмонта, – добавил красочности Алекс. – А что у него наверху?

– Два лошадиных чучела!

Дейзи изобразила на лице неподдельное изумление.

– А на них сидят два манекена, одетые в средневековые доспехи!

Даже Майкл решил, что чучела – это уж чересчур, хотя сама по себе идея поселить своих лошадей вместе с собой в доме представлялась ему замечательной. Он был уверен, что взрослым следует хорошенько над ней поразмыслить.

Игра продолжалась с переменным успехом, зато разговор оживился и неожиданно перекинулся на костюмированные балы. Дейзи рассказала, как на маскараде, состоявшемся в Ньюпорте несколько лет назад, произошел забавный случай. Одна богатая супружеская пара попыталась растолковать дворецкому, объявлявшему о прибытии новых гостей, что символизируют их костюмы. Муж изображал Генриха IV [17], а его жена-уродина была наряжена «типичной французской пейзанкой». «Генрих Четвертый! – прокричал дворецкий. – Со своей личной французской обезьянкой!»

Эта история вызвала у Майкла приступ безудержного хохота, которым он заразил всех остальных. Все побросали карты, и игра была забыта.

– Мистер Макуэйд, я устраиваю званый вечер у себя в доме в следующую пятницу, – объявила Дейзи за третьей рюмкой шерри. – Буду очень рада, если вы удостоите нас своим присутствием. Вообще-то это небольшая вечеринка по случаю помолвки моей племянницы из Бостона. Все будет попросту, без затей. Вы не уедете из города на этот вечер?

Сара пристально посмотрела на него. Интересно, что он ответит. Она прекрасно знала, что мистер Макуэйд намерен «всерьез заявить о себе в обществе», как выразилась Дейзи, в то время как сама Дейзи считалась в хорошем обществе persona non grata [18] из-за скандала, омрачавшего ее прошлое. Она уже успела пригласить Сару на свой званый вечер, причем без всяких церемоний: «Моя дорогая, это будет просто семейное сборище, ничего особенного. Ужин и танцы на свежем воздухе. Приходите, а то музыка так и так не даст вам покою. Но если вы не сможете, я не обижусь, я все прекрасно понимаю, поверьте, это ничего не значит…» И так далее до бесконечности, пока Сара наконец не прервала ее излияния, сказав, что придет с удовольствием. Дейзи так рассыпалась в благодарностях, что больно было слушать.

– Мне придется завтра уехать в Нью-Йорк, – ответил Алекс, – но всего на несколько дней. Я вернусь в четверг и с удовольствием приду на вашу вечеринку.

Сара украдкой бросила на него благодарный взгляд. «Как это великодушно с вашей стороны», – говорили ее глаза. Алексу бы следовало устыдиться, потому что она абсолютно неверно истолковала мотивы его поступка по отношению к миссис Вентуорт, но его подобное соображение ничуть не смутило. Отнюдь не великодушие руководило им, он принял приглашение по той простой причине, что хотел провести вечер с Сарой. Но он не собирался выводить ее из заблуждения.

– Я есть хочу, – объявил Майкл.

– Не может быть, – удивился Алекс. – Ты только что в одиночку умял фунт орехов.

Сара бросила взгляд на часы и убедилась, что и в самом деле пора подумать об обеде.

– Давайте-ка, я приготовлю что-нибудь на скорую руку для нас всех прямо здесь, – предложила она. – Кажется, миссис Годби оставила ростбиф. А может быть, и индейку.

Майкл и Дейзи переглянулись.

– В чем дело? Думаете, у меня не получится?

Их лица выражали недоверие, и Сара обратилась за поддержкой к Алексу:

– Уверяю вас, я умею готовить, мистер Макуэйд. Могу сделать яйца вкрутую или приготовить овощи, если их требуется только сварить в кипятке…

Майкл сделал вид, что его тошнит. Сара нахмурилась и открыла рот, чтобы сделать ему замечание, но промолчала.

– А почему бы нам всем не перебраться ко мне? – предложила Дейзи. – Моя кухарка в отличие от миссис Годби не уходит домой. Я велю ей приготовить обед на всех.