История оборотня - Алейников Кирилл - Страница 24

— П-привет, — пытаясь унять застучавшее сердце, ответил я.

Девушка глянула на лежащую одежду, затем подняла ее и вынесла в коридор.

— Не оставляй никаких вещей в камере. Поверь, к утру они превратятся в пух.

— Спасибо за совет, — кивнул я, невольно разглядывая соблазнительную фигуру незнакомки. — А ты тоже... э-э-э...

— Тоже-тоже, — залилась она звонким смехом, откинув голову назад. Длинные рыжие волосы красиво всколыхнулись манящей волной. — Не только в вас, мужиках, может сидеть зверь, оказывается. Меня зовут Ксио.

— Вита... Винтэр, — представился я в ответ. — Интересное у тебя имечко. А по настоящему-то как зовут?

— Катя.

Девушка обошла камеру по периметру, плавно ведя пальцами по шероховатым стенам. Не знаю, может виной тому грядущее перевоплощение, но мне нестерпимо захотелось эту красотку. Захотелось накинуться, сорвать жалкие остатки одежды и овладеть девушкой прямо здесь, в клетке-изоляторе. Благо, действительно было что хотеть!

— Ты в стае недавно, — взглянула она на меня. — Я бы на твоем месте потренировалась с трансформацией. Краем уха слышала, что Ирикон советовал тебе то же самое.

Чувствуя себя всё более неловко, я вынужден был сесть и положить ногу на ногу. Для верности хотелось накрыться рубашкой, но я благоразумно решил, что не стоит позорить себя раньше времени.

Чтобы отвлечься от похотливых мыслей, я небрежно бросил:

— Да ну её. Как-нибудь потом.

— Может, ты просто не знаешь, как заставить своё тело измениться? — предположила Катя-Ксио, остановившись напротив.

Мне хотелось ответить, что как минимум в одном месте моё тело уже изменилось. Девушка словно прочитала эту мысль, улыбнулась и присела рядом.

— Надо уметь перекидываться, Винтэр. Первое время трансформация дается сложно, но если тренироваться, то она будет происходить по первому желанию.

— Ты сама давно стала оборотнем?

— Пару лет уже. — Она рассмеялась. — Я недоеденный ужин Соктэса. Кстати, завтра его будут казнить.

Я припомнил это имя. Именно Соктэс, незнакомый мне оборотень, убил парня в парке недалеко от моего дома. Асилэн тогда сказал, что Соктэс уже убил девять человек...

— И как живётся? Не надоело?

— Знаешь, нет. Приятно чувствовать физическое превосходство над мужиками. Я не феминистка, но в свое время мужики так достали, что готова была им горло перегрызать, но силенок не хватало.

— Сейчас хватает?

— Хватает, — вновь рассмеялась Катя. — Но ты не бойся, у тебя я пока ничего отгрызать не собираюсь...

Говоря слово «ничего», она многозначительно посмотрела на мои зеленые плавки, подняв тонкие, аккуратно подведенные брови. Раздался короткий гудок, явно что-то оповещающий. Катя придвинулась поближе, заглянула в мои глаза томным, многообещающим взглядом и провела длинным ногтем пальца по своей груди.

— Осталось полчаса до блокировки. Мне кажется, твой дружок не прочь провести это время приятно, Винтэр.

Не надо иметь в голове мозг Зигмунда Фрейда, чтобы догадаться, о каким именно «дружке» идёт речь. Я хотел сказать что-то не менее остроумное, но не успел. Катя залезла на меня, обвила тонкими руками шею и впилась губами в страстном поцелуе. Возможно (повторяю: возможно) в другом месте, в другое время, в другой обстановке я бы начал сопротивляться, но сейчас в сознании не промелькнуло даже намека на подобную мысль. Я порывисто снял с девушки лифчик, сжал ладонями упругие груди, затем перевернул ее на спину, разорвал трусики и... И, собственно говоря, сделал с ней то, что делали сотни поколений мужчин с женщинами задолго до моего появления на свет.

То есть трахнул.

Катя стонала и извивалась подо мной, пока происходило страстное, натурально животное совокупление. Кончилось же всё аккурат тогда, когда раздался пронзительный гудок длиной в несколько секунд.

Девушка вспорхнула на ноги, сказала: «Пришло время разбегаться по клеткам! Ещё увидимся, бандит!», послала воздушный поцелуй и исчезла. Я встряхнул головой, сел и стал ждать, что последует дальше. Мысли текли вяло. Можно сказать даже: вообще не текли. Как и время.

Но всё ж спустя минут пять дверь в камеру захлопнулась. Щелкнули затворы. Я оказался в полной изоляции и в полном неведении, чем она закончится. Слава богу, никогда не приключалось со мной приступов клаустрофобии, не приключилось и теперь... Ни один звук не просачивался в камеру, не колыхался воздух. Слышно было удары собственного сердца и ток крови в ушах. Оказывается, кровь по телу течет очень даже громко! Теперь ясно, откуда появилось выражение «тишина давит уши»...

Внезапно тело пронзила вспышка острой боли, как будто по нему пустили тысячу вольт электрической энергии. Я исторг пронзительный возглас и упал на живот, скорчившись. Попытался со стоном подняться, но не смог.

А потом провалился в бездонную тьму полного беспамятства.

Сознание вернулось через секунду, и секунда эта казалась длиною в бесконечность. Вместе с собой мое сознание прихватило из небытия режущую, стреляющую, колющую, давящую, сжимающую, пилящую боль и много других разновидностей боли. Особенно сильно страдали кости и суставы лица, ключицы, локти, колени, позвоночник по всей своей длине... Ныли зубы. Вообще, такое чувствовалось ощущение, будто по всем полостям моих костей кто-то бодро наяривает напильником, стачивая нервные окончания микрон за микроном. Разлепив веки, я поморщился от электрического света, показавшегося ярче солнца, встал сначала на четыре точки, а потом с трудом поднялся на две. Из горла вырвался горячий хрип-стон.

Дверь в камеру была уже открыта. И посетители не заставили себя долго ждать.

— Ну как ночка, бандит?

Вспоминая, куда подевалась одежда, я оглядывал изолятор. При звуке голоса, однако, сразу догадался, кому он принадлежит.

В проходе стояла Катя. Она была уже одета и в руках держала мои вещи. Растирая и начесывая опухшие мышцы и покрасневшую кожу, я стал одеваться так быстро, как только мог. То есть довольно-таки медленно, кряхтя и охая при этом, как старый дед.

Катя подошла ко мне и расстегнула золотую цепочку — единственное, что не пришлось снимать перед метаморфозом, потому что цепочка была достаточно широкой и не рвалась при увеличивающемся диаметре шеи. Я не сопротивлялся. Конец цепочки она продела в маленькое ушко темного блестящего амулета, стеклянного, судя по всему. Амулет представлял собой изогнутый конус с бесформенным основанием, к которому на металлической основе крепилось ушко.

— Что это? — поинтересовался я, не зная, как прореагировать на подобное.

— Считай, что это оберег, — улыбнулась Катя. — Когда-то он принёс мне удачу.

— Интересно, почему же я удостоился чести получить от тебя этот подарок?

— Не знаю, — повела плечиками девушка. — Наверное, потому что ты мне нравишься.

Я чуть смутился и продолжил одеваться. Незаметно Катя растворилась в воздухе, а на её месте возник депутат Николаев, одетый в элегантный костюм.

— Как самочувствие?

— Как после мясорубки, — пожаловался я, пытаясь отыскать глазами Катю. — Могло быть и получше, блин.

— Поэтому начинай тренировки с метаморфозом. Чем чаще будешь трансформироваться, тем менее болезненным и более быстрым станет процесс.

— Насколько быстрым?

— Ну, лично я перекидываюсь за полторы секунды. Оборотням помоложе удается даже за одну десятую. Пошли, покажу кое-что, возможно, тебе будет интересно.

Ирикон махнул рукой, и я заковылял по пятам. Мы поднялись уровнем ниже, прошли коротким коридором и оказались в комнате, чем-то смахивающей на охранный пульт. Пара десятков мониторов вдоль стены, обилие всякой аппаратуры, вооруженные мордовороты. Очевидно, комната в самом деле была охранным пультом.

Ирикон пробежался пальцами по клавиатуре одного из терминалов, и на экране возникло изображение двух представителей расы homo sapiens, страстно занимающихся любовью. В одном из сапиенсов я узнал себя, в другом — давешнюю знакомую Ксио. Запись сделана явно не так давно...