Слово джентльмена - Энок Сюзанна - Страница 13

Как только горничная Элен застегнула на шее Люсинды жемчужное колье, снизу донесся стук входной двери и низкий голос лорда Джеффри, отвечавшего на приветствие Боллоу. Сердце Люсинды учащенно забилось. Он уже пришел! Наступило время урока!

Люсинда задержалась еще на несколько минут у себя в комнате, чтобы расчесать локоны и уже в который раз продумать линию поведения со своим первым учеником. Она бы посвятила этому куда больше времени, но все ее мысли были заняты предстоящей встречей с Робертом, и это мешало ей сосредоточиться на чем-либо другом. Удивительно, но всего несколько минут назад Люсинде казалось, что разговоры с человеком, из которого можно с трудом выжать хотя бы слово, для нее не должны стать особенно обременительными, тем более что Роберт уже соблаговолил поговорить с ней…

Кто-то осторожно постучал в дверь.

– Мисс Баррет! – донесся из коридора голос дворецкого. – Отец просит вас зайти к нему в кабинет.

– Сейчас зайду! – задумчиво ответила Люсинда, чуть приоткрыв дверь.

Она понимала, что ей предстоит непростой разговор с генералом. Отец явно намерен обсудить ее будущее замужество.

Стараясь выбросить из головы подобные мысли, Люсинда последовала за Боллоу к двери отцовского кабинета. Проскользнув внутрь, она лучезарно улыбнулась сначала генералу, а затем лорду Джеффри, сидевшему вместе с ним за столом:

– Добрый день, папа! Лорд Джеффри!

Генерал поднял голову и кивнул в ответ. Джеффри сделал шаг навстречу Люсинде и, взяв ее за обе руки, крепко сжал пальцы.

– Мисс Баррет, – начал он, – ваш отец сообщил мне, что вы согласились протоколировать наши беседы.

– Да, согласилась, – ответила Люсинда и, подойдя к отцу, поцеловала его в щеку – Если не возражаете, я расположусь у подоконника, чтобы не мешать вашей беседе. Будьте уверены, я запишу каждое ваше слово.

– Что за ерунда! – Генерал сморщился, выдвинул стул и указал на него дочери. – Я всегда говорю особенно свободно и интересно в присутствии слушателей, прежде всего тех, кто старательно записывает мои слова. Так что садись и начнем!

Пока Люсинда вынимала карандаш и открывала блокнот, Баррет вытащил из шкафа обтрепанный и подпаленный снизу журнал со своими записями, сделанными в Саламанке.

– Будьте прокляты, парусники, обстрелявшие корабль, на котором я возвращался в Англию после того, как Бонн отплыл на Эльбу! – проворчал генерал, перелистывая страницы журнала. – К сожалению, мой журнал с записками, сделанными в Памплоне, оказался почти полностью уничтожен, и все благодаря этому мерзкому полковнику, пожелавшему получить ломтик поджаренного хлеба, дабы преодолеть морскую болезнь!

– Надеюсь, вы понизили его в чине. – Лорд Джеффри презрительно фыркнул. – Должен заметить, нечто подобное действительно имело место в Памплоне, так что, возможно, ваше описание в наивысшей степени совершенно и крайне интересно! Я тоже был бы счастлив позволить себе своеобразную пробу пера в связи с событиями в Памплоне, коих оказался свидетелем. Как знать, глядишь, кому-нибудь это покажется интересным!

– Было бы очень мило с вашей стороны, милорд, – склонил голову генерал.

– Пожалуйста, без «милордов» – для вас я просто Джеффри, тем более что при трех живых старших братьях возможность наследования мною титула выглядит полной бессмыслицей.

– Что ж, тогда просто Джеффри. – Генерал улыбнулся. – Значит, Саламанка была первым местом вашей службы, не так ли?

– Да, именно так! И заодно прелюдией первого сражения, в котором я участвовал. Пуля, выпущенная французским мушкетером, сорвала с меня шляпу, как только я сделал всего один шаг по полю битвы.

Люсинда, внимательно слушая их разговор, старалась занести в блокнот каждое произнесенное слово, дату, описание погоды, передвижения войск, отражение чувств рассказчика…

Ей казалось, что она ощущает накал битвы, видит дым орудийных залпов и шеренгу союзных войск, которой маршал Веллингтон пытался прикрыть арьергард корпуса Огастуса Мармона от атак французской конницы.

Все это так ярко вставало перед мысленным взором Люсинды, как будто она сама присутствовала на поле сражения при Ватерлоо. Ее охватила нервная дрожь, когда лорд Джеффри рассказывал о том, как весь его полк почти полностью утонул во время переправы через реку Тормес в самом конце битвы.

– Извините! – Люсинда слегка покраснела, заметив, что отец и лорд Джеффри с удивлением на нее смотрят. – Вы, Джеффри, нарисовали настолько яркую картину великой битвы, что я просто не могла не разволноваться! Мне показалось, будто я сама присутствовала при всем этом!

Джеффри улыбнулся и покачал головой:

– Я надеюсь, все эти ужасы не скажутся на психике столь тонкой и благовоспитанной девушки, как вы.

– Понимаете ли, милорд, я никогда своими глазами не видела сражений, а только читала о них в записках отца и его письмах домой из действующей армии. Кроме того, сразу же после окончания этой ужасной войны я работала в военных госпиталях, ухаживая за ранеными и стараясь по возможности облегчить их страдания. И еще. Дочь генерала Баррета не могла бы вырасти, не зная хоть что-нибудь о войнах и сражениях, в которых ее отец принимал участие.

– Причем она черпала свои знания из его самых достоверных и детальных рассказов, – с гордостью добавил генерал Баррет, – и никто не смеет что-либо в них оспаривать!

– Позволю себе добавить, – отозвался Джеффри, – что при всей открытости и честности вашего отца, Люсинда, он не сможет включить в свои воспоминания некоторые частные аспекты описываемых им батальных событий просто потому, что о них не принято говорить с женщиной или писать.

– Я… – хотела было возразить Люсинда, но Джеффри перебил ее:

– В конце концов, за что еще могут сражаться солдаты, если не за сохранение мира и спокойствия в своих домах? Поэтому каждая фраза воспоминаний должна освещать именно этот вопрос. Остальное не стоит изведенных чернил!

– Очень ценное уточнение, Джеффри, – одобрительно кивнул генерал. – Вы не станете возражать, если я попрошу Люсинду непременно записать это в блокнот?

– Ни в коем случае! Наоборот, буду очень признателен мисс Баррет, если она сделает это… – Джеффри вынул из кармана жилета маленькие часики и сверил их с большими старинными, висевшими на стене. – Извините, но на четыре часа у меня назначена очень важная встреча. Вы позволите мне на время прервать нашу в высшей степени интересную работу?

– Разумеется, Джеффри, вы не должны опаздывать. Идите и помните: мы сегодня положили начало очень полезному делу… – Генерал бросил взгляд на раскрытый настольный календарь: – Вы согласны продолжить наш разговор во вторник за обедом? Кстати, мой повар чудесно готовит жареных цыплят…

– С огромным удовольствием! – Джеффри с нежностью посмотрел на Люсинду.

– Итак, в полдень? – переспросила она, вставая со стула.

– Да, пусть это будет полдень, – согласился Джеффри.

Он протянул Люсинде руку, и их рукопожатие продолжалось значительно дольше, чем того требовал этикет. Люсинда не могла этого не заметить.

«Боже мой! – подумала она. – А ведь дело пошло очень даже быстро! Обед во вторник, несомненно, еще больше подтолкнет его!»

– Очень милый и достойный парень, – заметил генерал, когда Джеффри вышел из кабинета.

– Думаю, ты прав, – согласилась Люсинда.

– А все еще в чине капитана! Нельзя сказать, чтобы он с особым усердием выполнял свой воинский долг, но если бы полк Бони отличился под Ватерлоо, то он был бы уже майором, а может быть, и полковником. По своим способностям он вполне этого заслуживает. Просто война как-то обошла его стороной…

– Думаю, с нас уже довольно войн, – подытожила Люсинда. – Я просто счастлива, что ты оставил армейскую службу и занялся мемуарами! Спасибо тебе за это!

– Да-да, моя девочка! – Генерал рассмеялся и вновь повернулся к столу, на котором были разложены его записи.

Люсинда не сомневалась, что в недалеком будущем эти исписанные мелким почерком листки бумаги непременно превратятся в объемистую книгу.