Запах серы (Битва за любовь) (Другой перевод) - Гэблдон Диана - Страница 35

Джейми, уже открывший для ответа рот, неожиданно его закрыл. Он долго смотрел на сестру, потом уголок его рта дернулся.

— Как сказать, — бросил он. Губы снова дернулись. Он выпрямился, глядя на нее со скептическим выражением младшего брата, которому сестра рассказывает сказки: он уже довольно большой, чтобы удивляться, но все же невольно верит ей. — Это правда? — спросил он.

Дженни повернулась к Иэну.

— Пойди принеси простыни, — приказала она. Джейми поднял обе руки в знак поражения.

— Нет. Не надо, я верю тебе. Просто то, как он вел себя потом…

Дженни снова села и расслабилась в объятиях Иэна с великодушием победителя. Сын прижался к ней настолько тесно, насколько позволял выступающий живот.

— Ну, после всего, что он говорил снаружи, вряд ли он бы признался перед своими людьми в собственной немощи, да? Должен был выглядеть так, словно сделал все, что обещал, нет? И, — добавила она, — должна признать, что он был ужасно недоволен. Он ударил меня и порвал на мне платье. По правде сказать, он меня избил до потери сознания. К тому времени, как я пришла в себя и прикрылась, англичане уже ушли и забрали тебя с собой.

Джейми глубоко вздохнул и на мгновенье прикрыл глаза. Его широкие ладони лежали на коленях, и я нежно сжала одну. Он взял меня за руку и открыл глаза, слабо улыбнувшись мне в знак признательности, а потом снова повернулся к сестре.

— Ну ладно, — сказал он. — Только я хочу знать, Дженни: когда ты пошла с ним, ты была уверена, что он не причинит тебе вреда?

Она какое-то время молчала, не отводя взгляда от лица брата, потом покачала головой. На ее губах играла легкая улыбка.

Дженни протянула руку, предупреждая возражения Джейми, и ее брови изогнулись изящной вопросительной дугой.

— Если твоя жизнь считалась подходящим обменом на мою честь, скажи, почему моя честь не может считаться подходящим обменом на твою жизнь? — Брови хмуро сошлись вместе, как близнецы тех, что украшали лицо ее брата. — Или ты хочешь сказать, что я люблю тебя меньше, чем ты меня? Потому что если так, Джейми Фрэзер, так я отвечу тебе прямо сейчас: ты неправ!

Джейми, уже открывший рот, чтобы ответить ей еще до того, как она договорит, неожиданно растерялся от такого заключения. Он резко закрыл рот, а его сестра продолжала гнуть свое:

— Потому что я люблю тебя, хотя ты и тупоголовый, слабоумный, безмозглый болван. И я не собираюсь позволить тебе умереть на дороге у моих ног только потому, что ты слишком упрям и не можешь подержать свой рот на замке хотя бы раз в жизни!

Взгляды двух пар синих глаз столкнулись, рассыпая во все стороны искры. С трудом проглотив оскорбления, Джейми судорожно подыскивал разумный ответ. Похоже, он на что-то решился, потому что расправил плечи.

— Ну, ладно тогда, извини, — произнес он. — Я был неправ, и я действительно прошу прощения.

Они с сестрой еще некоторое время смотрели друг на друга, но какого бы прощения он от нее ни ожидал, ничего не произошло. Она пристально изучала его, закусив губу, но ничего не говорила. Наконец Джейми не выдержал.

— Я сказал «извини»! Чего еще ты от меня хочешь? — возмутился он. — Что, может, мне на колени перед тобой встать? Встану, если надо, только скажи!

Она медленно покачала головой. На губе остались следы зубов.

— Нет, — сказала она наконец. — Я не допущу, чтобы ты вставал на колени в собственном доме. Поднимись-ка.

Джейми поднялся с кресла. Она ссадила ребенка на диванчик, пересекла комнату и встала перед Джейми.

— Сними рубашку, — велела Дженни.

— Ни за что!

Она выдернула полу рубашки из килта и потянулась к пуговицам. Посопротивлявшись немного, Джейми понял, что вынужден повиноваться, иначе она разденет его сама. Стараясь сохранить достоинство, он отшагнул от сестры и, сжав губы, снял рубашку.

Она обошла его сзади и стала рассматривать спину. На лице возникло то же самое бесстрастное выражение, которое я видела у Джейми, когда он скрывал особенно сильные чувства.

Дженни кивнула, словно убеждаясь в чем-то, что давно подозревала.

— Что ж, если ты и был тупицей, Джейми, ты заплатил за это. — Она нежно положила руку ему на спину, на самые ужасные шрамы.

— Выглядит так, словно было очень больно.

— Так и было.

— Ты плакал?

Он невольно сжал кулаки.

— Да!

Дженни обошла его и встала перед ним: заостренный подбородок вздернут вверх, раскосые глаза широко распахнуты и сверкают.

— Я тоже, — тихо призналась она. — Каждый день с тех пор, как они увели тебя.

Широкоскулые лица снова отразились друг в друге, как в зеркалах, и на них застыло такое выражение, что мы с Иэном встали и тихо вышли через кухонную дверь, оставив их одних. Когда дверь за нами закрывалась, я заметила, как Джейми взял обе руки сестры в свои и что-то хрипло сказал ей по-гаэльски. Она упала в его объятия, и рыжая встрепанная голова склонилась к темной.

Глава 27

Последняя причина

За ужином мы ели, как голодные волки, потом удалились в большую, просторную спальню, и уснули, как бревна. К тому времени, как мы утром проснулись, солнце уже стояло высоко, хотя небо покрыли тучи. Я поняла, что уже довольно поздно, по суете, наполнявшей дом — люди весело занимались своими делами — и по соблазнительным ароматам, витавшим вокруг.

После завтрака мужчины собрались уходить, чтобы навестить арендаторов, осмотреть стены, огораживающие поля, починить тележки и просто понаслаждаться жизнью.

Они остановились в холле, надевая плащи, и тут Иэн обратил внимание на большую корзину, которую Дженни оставила на столике под зеркалом.

— Захватить домой яблок из сада, Дженни? Тогда тебе не придется идти так далеко.

— Отличная мысль, — заметил Джейми, бросив оценивающий взгляд на большой живот сестры. — Нам вовсе не хочется, чтобы она выкинула этого ребенка где-нибудь по дороге.

— Я сейчас кину на пол тебя, Джейми Фрэзер, — парировала Дженни, спокойно протягивая Иэну плащ. — Принеси хоть разок пользу, забери отсюда этого дьяволенка. Мистрисс Крук в прачечной, а оставить его здесь нельзя. — Она тряхнула ногой, отодвигая от себя маленького Джейми, вцепившегося в ее юбки и монотонно повторявшего «на ручки, на ручки».

Дядюшка послушно подхватил маленького дьяволенка и вверх ногами вытащил его во двор. Малыш восторженно завизжал.

— Ах, — удовлетворенно вздохнула Дженни, разглядывая себя в зеркало в позолоченной раме. Она послюнила палец и разгладила брови, потом застегнула пуговички на воротнике. — Так приятно закончить туалет, когда никто не висит на твоих юбках и не хватает тебя за коленки. Бывают дни, когда я даже в «укромный уголок» не могу сходить одна или договорить фразу без того, чтобы меня перебили.

Ее щеки слегка зарумянились, а темные волосы блестели на синем шелке платья.

Иэн улыбнулся ей, его теплые карие глаза светились, видя эту цветущую картину.

— Ну-у, может, ты выкроишь время и поговоришь с Клэр? — предложил он, выгнув бровь и глядя на меня. — Мне кажется, она достаточно учтива, чтобы выслушать тебя, только, ради Бога, не читай ей своих стихов, иначе она окажется на пути в Лондон раньше, чем мы с Джейми вернемся.

Дженни щелкнула пальцами у него под носом, ничуть не обидевшись на поддразнивание.

— Я не беспокоюсь, муж мой. Проваливай лучше — Джейми заждался.

Мужчины ушли по делам, а мы с Дженни провели весь день в гостиной. Она шила, а я сматывала разрозненные мотки пряжи и подбирала по цветам шелковые нитки.

Внешне дружелюбно, мы осторожно кружили вокруг да около в разговоре, искоса следя друг за другом. Сестра Джейми — жена Джейми; Джейми оказался центральной фигурой, вокруг которой вращались наши невысказанные мысли.

Общее детство навеки связало их, как соединяются нити в ткани, но сотканный узор ослаб из-за отлучки и подозрений, а потом замужества. Сначала в ткань вплелась нить Иэна, теперь — моя. Как они вольются в узор, эти новые нити?