Народные русские сказки - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 151

Вот и пошла про старуху великая слава, что, мол, такая-то ворожея умеет ворожить во как: что ни скажет – быть делу так. Эта слава распространилась далеко, и дошел этот слух до одного боярина, у которого пропал целый сундук денег неизвестно куды. Вот как он услыхал, да и послал за бабушкой-ворожейкой свою карету, чтоб ее к нему привезли непременно, будь она хошь как больна; а послал двух своих людей – Самона да Андрюху (они-то и сдули эти деньги у барина). Вот они приехали к бабке и почти силом[354] ее посадили в карету и повезли к барину. Дорогой бабушка начала тосковать, охать и вздыхать, и гуторит про себя: «Охо-хо-хо! Кабы не мамон[355] да не брюхо, где бы этому делу сбыться, чтобы мне ворожейкой быть и ехать в карете к боярину для того, чтобы он меня запрятал туда, куда ворон и костей моих не занес. Ох, плохо дело!»

Самон это подслухал, да и кажет: «Чуешь,[356] Андрюха! Старуха о сю пору что-то про нас бормочет. Кажись, плохо дело будет!» Андрюха ему гуторит: «Что ты так сробел, может это так тебе со страстей почудилось». А Самон ему бает: «Послухай-ка сам, вот она опять что-то гуторит». А старуху самоё берет страх и горе: вот она, посидя немного, опять свое твердит: «Охо-хо-хо! Коли б не мамон да не брюхо, где бы этакой оказии сбыться!» Вот ребята давай прислухивать, что старуха бормочет: а она, посидя немного, опять за свое примется: «Мамон да брюхо» – и бесперечь со страстей[357] все свое несет. Как ребята это услыхали, и оторопь сильно взяла: что делать? да и загуторили промеж себя, что надоть бабушку упросить как можно, чтобы она не болтнула этого боярину, а то старая все твердит: «Кабы не Самон да не Андрюха, где бы этакой оказии сбыться?» Они, окаянные, со страстей-то не разобрали, что старуха гуторит о мамоне да о брюхе, а не Самоне да Андрюхе.

Как меж собой у них сказано, так было и сделано. Вот они и начали просить старуху: «Бабушка, желанная ты наша, кормилица, не погуби нас, а заставь вечно за тя бога молить. Ну что тебе будет прибыли погубить нас и оговорить перед боярином? Лучше не сказывай на нас, а так как-нибудь; а мы-то уж тебе за это что хошь заплатим». А бабушка не дура, себе на уме, чует эти слова, схаменулась,[358] и страсть с нее вся соскочила – как рукой сняло, да и спрашивает их: «Где же вы, детушки, все это дели?» Они гуторят уж с плачем: «Что, родимая, чай нас сам окаянный[359] соблазнил, что грех такой сделали». Бабушка опять спрашивает: «Да где же они?» Вот они и гуторят: «Да куда ж их окромя было спрятать-то, как не на мельницу под гать,[360] покуля пройдет такая непогодь».

Вот они, сгуторившись дорогою как надоть, и приехали в дом к боярину. Боярин как увидал, что привезли старуху, сделался и невесть как рад, взял ее под руки к себе в хоромы,[361] начал потчевать всякими этакими питьями и яствами, чего ее душеньке угодно, и, напотчевавши ее досыта, давай просить ее, чтоб она ему про деньги поворожила. А бабушка себе на уме свое несет, что мочи-то нет и насилу ходит; а боярин и кажет: «Экая ты, бабушка! Ты будь у меня как в своем дому, хошь – сядь, а хошь – ляжь, если уж тебе невмоготу сидеть-то, да только поворожи, об чем я тя прошу, и если узнаешь, кто взял мои деньги, да еще я найду свою пропажу, то не только угощу, а еще и награжу тя чем душеньке твоей угодно, как следует, без всякой обиды».

Вот старуха, переминаясь, как бы ее и в самом деле лихая болесть изнимает, взяла карты, разложила как следует и долго на них смотрела, все пришептывая что-то губами. Посмотревши, и гуторит: «Пропажа твоя на мельнице под гатью лежит». Боярин как только услыхал это, что сказала старуха, сейчас и послал Самона да Андрюху, чтобы это все отыскать и к нему принесть: он не знал, что это всё они сами спроворили. Вот те нашли, отыскали и принесли к боярину; а боярин-то, глядя на свои деньги, так обрадовался, что и считать их не стал, а дал старухе сейчас сто рублей и еще кое-чего оченно довольно, да еще и напредки[362] обещался ее не оставлять за такую услугу; потом, угостя ее хорошенько, отослал опять в карете домой, наградя еще на дорогу кое-чем по домашнему. Дорогой Самон и Андрюха благодарили старуху, что она хошь знала про их дела, да боярину не сказала, и дали ей еще денег.

С этих пор наша старуха еще боле прославилась и стала жить себе – не тужить, и не только что хлебушка стало у нее вволю, но и всякого прочего, и всего невпроед, да и скотинушки развели оченно довольно; и стали с своим сынком себе жить да поживать и добра наживать, да бражку и медок попивать. И я там был, мед-вино пил, только в рот не попало, а по усам текло.

ЗНАХАРЬ

Жил бедный да продувной мужичок, по прозванью Жучок; украл у бабы холстину и спрятал в омете соломы, а сам расхвастался, что ворожить мастер. Пришла к нему баба и просит погадать. Мужик спрашивает: «А что за работу дашь?» – «Пуд муки да фунт масла». – «Ладно!» Стал гадать; погадал-погадал и сказал ей, где холст спрятан. Дня через два, через три пропал у барина жеребец; он же, плут, его и увел да привязал в лесу к дереву. Посылает барин за этим мужиком; стал мужик гадать и говорит: «Ступайте скорей, жеребец в лесу, к дереву привязан». Привели жеребца из лесу; дал барин знахарю сто рублев, и пошла об нем слава по всему царству.

Вот на беду пропало у царя его венчальное кольцо; искать-искать – нет нигде! Послал царь за знахарем, чтобы как можно скорей во дворец его привезли. Взяли его, посадили в повозку и привезли к царю. «Вот когда попал-то, – думает мужик, – как мне узнать, где девалось кольцо? Ну как царь опалится да туда зашлет, куда Макар и телят не гонял!» – «Здравствуй, мужичок, – говорит царь, – поворожи-ка мне; отгадаешь – деньгами награжу, а коли нет – то мой меч, твоя голова с плеч!» Тотчас приказал отвести знахарю особую комнату: «Пускай-де целую ночь ворожит, чтоб к утру ответ был готов».

Знахарь сидит в той комнате да думает: «Какой ответ дам я царю? Лучше дождусь глухой полночи да убегу куда глаза глядят; вот как пропоют третьи петухи, сейчас и задам тягу!» А кольцо-то царское стащили три дворовых человека: лакей, кучер да повар. «Что, братцы, – говорят они меж собой, – как этот ворожейка да узнает нас? Ведь тогда нам смерть неминучая… Давайте-ка подслушивать у дверей: коли он ничего – и мы молчок; а коли узнает нас, так уж делать нечего – станем просить его, чтоб царю-то не доказывал».

Пошел лакей подслушивать; вдруг петухи запели, мужик и промолвил: «Слава тебе господи! Один уже есть, остается двух ждать». У лакея душа в пятки ушла; прибежал он к своим товарищам: «Ах, братцы, ведь меня узнал; только я к двери, а он кричит: один уже есть, остается двух ждать!» – «Постой, я пойду!» – сказал кучер; пошел подслушивать. Запели вторые петухи, а мужик: «Слава тебе господи, и два есть, остается одного ждать». – «Эх, братцы, и меня узнал». Повар говорит: «Ну, если и меня узнает, так пойдем прямо к нему, бросимся в ноги и станем упрашивать». Пошел подслушивать повар; третьи петухи запели, мужик перекрестился: «Слава богу, все три есть!» – да поскорей в двери – бежать хочет; а воры к нему навстречу, пали в ноги и просят и молят: «Не погуби, не сказывай царю; вот тебе кольцо!» – «Ну, так и быть, прощаю вас!»

Взял мужик кольцо, поднял половицу и бросил его под пол. Наутро царь спрашивает: «Что, мужичок, как твои дела?» – «Выворожил; кольцо твое укатилось под эту половицу». Подняли половицу и достали кольцо; царь щедро наградил знахаря деньгами и велел накормить-напоить его до отвала, а сам пошел в сад гулять. Идет по дорожке, увидал жука, поднял его и воротился к знахарю: «Ну, коли ты знахарь, так узнай, что у меня в руке?» Мужик испугался и говорит сам себе: «Что, попался, Жучок, царю в руки!» – «Так, так, твоя правда!» – сказал царь, еще больше его наградил и с честью домой отпустил.