Приключения 1969 - Егоров Виктор - Страница 7

— Трудно пришлось бы нам, если бы наше правительство согласилось на встречу Большой Тройки под Каиром или где-то поблизости от Багдада, как предлагал Рузвельт. Там немцы запросто могли бы осуществить свой план. В Иране все-таки стоят союзные войска, — сказал Панков. — Наверное, нам придется в ближайшие дни выехать в Иран. В Тегеране надо будет связаться со Светловым. Да и к месту событий следует быть поближе. Вечером встретимся, — он пожал руку Авдееву и вернулся на совещание.

V

Большая комната с трюмо, столиками, креслами напоминала вестибюль недорогой гостиницы, только письменный стол да огромный портрет шаха на стене говорили, что это кабинет иранского чиновника.

В кабинет вошел полицейский полковник. Подошел к зеркалу, посмотрел на свою обрюзгшую физиономию. Нахмурившись, резко отвернулся и шагнул к окну.

В дверь заглянул высокий ажан[2] с длинным костлявым лицом.

— Кто там? — спросил полковник.

— Русский офицер господин Смирнов, — испуганно доложил ажан, словно в приемную ворвался бежавший из зверинца тигр.

Полковник Самии возглавлял в полиции один из отделов, и Смирнов был с ним уже знаком.

Несмотря на то, что Смирнов бывал здесь уже много раз, ажан никак не мог привыкнуть к его появлениям. Еще недавно за знакомство с советскими людьми сажали в тюрьму. А теперь вдруг вот так, запросто, приходит в полицию советский офицер.

— Проси, — приказал полковник ажану и торопливо поднялся из-за стола.

— Здравствуйте, господин полковник, — приветствовал его Смирнов на персидском языке.

Олег Смирнов, смуглый, худощавый брюнет с карими глазами, походил скорее на обитателя знойных пустынь, чем на русского. Если бы не форма советского офицера, его нельзя было бы отличить от иранца.

Каждый раз пожимая руку Смирнова и чувствуя, что на ней не хватает пальцев, полковник испытывал уважение к этому молодому офицеру, уже побывавшему на фронте.

— Милости прошу, присаживайтесь, — несколько раз повторил он подчеркнуто почтительным тоном. — Чаю! — приказал полковник ажану, застывшему в дверях.

Смирнов сел на диван. Полковник Самии опустился в кресло рядом.

Вначале полковник по традиции подробно расспросил Смирнова о здоровье, о семье. Без такого вступления в Иране не начинается ни один деловой разговор. Выполнив долг приличия, Самии стал сетовать на сложность обстановки в стране: ведь на некоторых правительственных постах еще сохранились скрытые профашисты.

Снова появился ажан. Он принес маленькие стаканы с крепким чаем и вазочку с мелко наколотым сахаром. Поставив все это перед гостем, полицейский, осторожно ступая, точно боялся разбудить спящих, удалился. Смирнов воспользовался паузой в разговоре и сказал, что ему нужны сведения о живущих в Тегеране эмигрантах.

Полковник поднял телефонную трубку, набрал номер и процедил сквозь зубы:

— Зайдите с книгой учета эмигрантов.

Не прошло и минуты, как в кабинет вошел полицейский офицер. Низкий, сутулый, с красными слезящимися глазами. В руках у него была толстая конторская книга. Он поклонился и застыл на месте.

— Передайте господину капитану, — приказал Самии.

Офицер, с любопытством поглядывая на Смирнова, протянул с поклоном ему книгу, держа ее на обеих ладонях, словно преподносил хлеб-соль. Он много лет руководил слежкой за советскими представителями в Иране. Правда, в глубине души он никогда не испытывал к ним вражды и лично не встречался с ними. Следил, раз требовала служба.

Передав книгу Смирнову, офицер ушел. Самии сел за свой стол и углубился в чтение бумаг.

Смирнов внимательно просматривал книгу. Когда он закончил и отдал ее полковнику, тот, улыбаясь, сказал:

— Наверное, ничего не нашли? Чувствую по тому, что не делали записей.

— Да, того, кто меня интересует, в книге нет.

— Может, требуется наша помощь?

— Нет, спасибо, не хочется вас беспокоить, — сказал Смирнов и, попрощавшись, вышел.

Итак, совершенно непредвиденное обстоятельство — в списках польских эмигрантов значилось два Глушека. Который из них немецкий агент? Как разобраться в этом за несколько дней до приезда генерала Панкова и полковника Авдеева?

Один Глушек, Анджей, инженер-строитель, одинокий шестидесятилетний старик, живет по хиабане Казвин в собственном доме. Другой Глушек, Владек, сорока лет, женат, живет в противоположной части города, не работает.

Пришлось установить наблюдение за обоими. Выяснилось, что Анджей Глушек жил уединенно, почти нигде не бывал, целые дни проводил в строительной фирме. Туда к нему заходили знакомые, чаще других содержатель ночного притона Гусейн-хан.

Анджей произвел на Смирнова впечатление безобидного старого болтуна: был необычайно общителен на службе, не отпускал ни одного знакомого человека, чтобы не рассказать какую-нибудь историю, якобы случившуюся с ним. Внешне этот Глушек выглядел неопрятно: костюм засален, помят, шнурки туфель не завязаны.

Владек Глушек, наоборот, вел себя подозрительно. Каждое утро объезжал на машине кафе, посещаемые американскими военнослужащими, и, найдя американского сержанта, долговязого великана, весь день не спускал с него глаз.

Долго ломал голову Смирнов над тем, почему Владек так упорно преследует сержанта. Конечно, какие-то политические мотивы, другого объяснения Смирнов не находил. Наверно, сержант привлек внимание немецкой разведки.

Смирнов решил понаблюдать за Владеком сам. Он долго ездил за ним следом. Однажды Владек увидел сержанта в кафе и стал ждать, когда тот выйдет. Через час американец появился, ведя под руку высокую полную даму. Владек выскочил из машины, кинулся к ним и начал было что-то возбужденно говорить даме, но тут же отпрянул, получив от нее увесистую пощечину. Сержант юркнул в кафе. Дама схватила Владека за руку и потащила к машине. Втолкнула его туда, сама уселась за руль и погнала машину к дому Владека.

Смирнов усмехнулся. Это была жена Владека.

Когда Смирнов возвратился к себе, сотрудники, наблюдавшие за Анджеем Глушеком, доложили, что тот рано утром, до работы, выезжал за город. Отъехав от Тегерана в сторону дачной местности Демовенд, он свернул в лес и там, выбросив антенну, провел сеанс связи по рации, которую извлек из машины. Немецкий агент был обнаружен. Смирнов вздохнул свободнее.

Пассажирский самолет приближался к Баку. Здесь он должен был сделать посадку, а затем лететь дальше, в Тегеран.

Среди пассажиров были генерал Панков и полковник Авдеев. Они сидели в креслах рядом, углубившись в свои мысли. Авдеев поднял голову и хотел что-то сказать о деле, которое занимало их обоих, но, вспомнив, где находится, задал Панкову первый пришедший в голову вопрос:

— Интересно, какая скорость у нашего самолета?

— Наверно, километров двести, — ответил Панков.

— Время тянется, а нам еще о многом нужно было бы поговорить, — прошептал Авдеев, оглядывая пассажиров.

— Скоро будем на месте, — заметил Панков, и оба снова погрузились в свои мысли.

Авдеев иногда потирал рукой грудь: в последнее время что-то стало сдавать сердце.

Под крылом самолета показался Баку. Город полукруглым амфитеатром спускался к морю и заканчивался на берегу зеленой полосой бульвара. В центре, как небольшой островок, затерявшийся в океане высоких строений, виднелся старый город, опоясанный крепостными стенами, с древними постройками и минаретами

На аэродроме Панкова и Авдеева встретил сотрудник государственной безопасности и, проводив их в служебное помещение, вручил сообщение из Москвы, посланное им вдогонку. Это было донесение из-под Ровно командира партизанского отряда Д. Н. Медведева. Он подтверждал сведения о подготовке террористического акта против Большой Тройки, сообщал о попытке немцев привлечь советского разведчика Николая Кузнецова, действовавшего в их тылу под видом обер-лейтенанта Пауля Зиберта, к участию в этом покушении и о том, что вербовавший Кузнецова штурмбаннфюрер СС фон Ортель внезапно исчез.