Душа осени - Горшкова Яна Александровна "Sidha" - Страница 32

Сейчас ей было уже плевать на Сны Драконов, и на тех, с кем она хотела поквитаться, и на то, что в этой схватке вполне можно погибнуть. Хоть раз в жизни довериться кому-то... а потом - будь что будет!

"У меня еще все может случиться", - словно заклиная себя на удачу, подумала Киирт'аэн, - "И любовь. И битвы. И... ребенок?... А, может быть..."

Еще день назад мысль о возможности вновь родить ребенка вызвала бы у Кирт только язвительный ядовитый смех, но теперь... Лиэ умел быть убедительным. Она замерла, глядя в одну точку. И - захотела жить. И дарить жизнь. Просто взяла - и захотела...

И все сразу стало проще.

"Если...нет, когда! - когда мы уничтожим их, я смогу родить ребенка. Ребенка жизни... без страха, без боли. Ребенка... сына. Да!"

И оказалось вдруг, что одной этой мысли довольно, чтоб пробудить в ней отвагу. Кирт нервно стиснула руки, уже готовая драться, на этот раз до конца - драться за возможность жить и любить. За одну только тень надежды стать матерью.

И, когда Лиэ окликнул ее, встревоженный долгим молчанием и неподвижностью, Киирт'аэн, Сон о битве драконов, Сполох-над-вершинами, подняла на него спокойные темно-серые глаза и просто сказала:

- Я подумала и решила: я рожу ребенка, когда мы покончим с этой бандой кровавых фанатиков. Я буду жить. Я буду жить долго! Я увижу детей, и детей моих детей... ведь я буду жить очень долго! У них... у меня и моих детей будет дом на холме... и сад, где будут цвести яблони... А осенью мы будем жечь листья, и я стану делать сидр, и он будет чуть-чуть пахнуть этим дымом... И с реки поднимается туман... выходя на порог, можно зачерпнуть его и пить с ладони... чуть горчащую, терпкую кровь осени...

Она и не заметила, что не просто говорит, а создает образы, видения этого дома и сада, и тумана в ладонях... Лиэ замер, очарованный. Он почти почуял запах дыма и вкус яблочного вина на губах.

- Ты - колдунья, Киирт'аэн, - выдохнул он. - Но почему - осень?

- Осень... Она чуть горчит, но это светлая горечь. Осенью я буду... не счастлива даже. Здорова. Цельна. Если доживу... а я доживу! Я увижу осень... и дом среди яблонь... - Кирт закрыла глаза и улыбнулась. - И за это стоит драться.

Лиэ ощутил неодолимое желание сохранить этот момент, как-то сберечь его... Он не успел задуматься о том, что делает. Он просто сделал.

Сидхэ шагнул в видение... наполовину видение, наполовину воспоминание... уже почти сотворенный, почти родившийся мир... Высшая, запредельная магия - но он не думал о том, что это невозможно. Он просто шагнул туда, и вдохнул туман и запах осеннего дыма, и взял оттуда то, что должен был подарить ей...

Когда Киирт'аэн открыла глаза, она ахнула и замерла, боясь шелохнуться, чтоб не развеять чары. Лиэ стоял перед ней на одном колене, склонив голову, и его волосы пахли осенью, а в руках был влажный багряный венок из кленовых листьев с горьким и тревожным запахом.

- Но... это же невозможно!

- Забудь, - сказал он. - Забудь это слово. Ты увидишь ту осень, что ты сотворила, Киирт'аэн. Клянусь именем и кровью, ты ее увидишь.

Каким-то иным чувством догадавшись, что надо делать, Кирт чуть наклонила голову, и Лиэ надел на нее венок, и поцеловал ей руку, словно она была княгиней.

*************************************************************************

Глава 9.

Дарен. Сиэр.

Юного Дарена, сына трактирщика, можно было обвинить в чем угодно, кроме отсутствия храбрости, да и решимости мальчику было не занимать. Ну, кто из нас лет в двенадцать не верит в собственную непобедимость и бессмертие, а? Кто из юнцов не мечтает спасти прекрасную даму... или хотя бы отмстить за нее? Уж в этом наслушавшиеся песен пьяных бардов человеческие мальчики не слишком отличаются от начитавшихся древних легенд мальчиков эльфийских.

Дар не совсем понимал, какие именно чувства он испытывает к Кирт, но то, что произошло с ней, потрясло юношу до глубины души. Самое страшное заключалось в том, что рухнула сказка: прекрасный светлый воин-эльф оказался кровавым злодеем и убийцей. Дар был готов убить его за одно только это. А чего стоило равнодушие окружающих? Судьба Кирт не взволновала никого! Единственное чувство, которое испытали люди в трактире, это радость оттого, что эльф удовлетворился только одной жизнью!

Вот поэтому Дарен спрятал кухонный разделочный нож под салфеткой, когда поднимался в комнаты эльфа.

О том, что вряд ли можно одолеть бессмертного воина с помощью источенного старого ножа и подноса, Дар, естественно, не подумал.

*************************************************************************

Лиэ Лиэх'хэл Лиан

У наследника Аэнвэль, златоволосого и синеокого князя сидхэ Лиэ Лиэх'хэл'а ан'Тъерлла э Ллин'дарн было превеликое множество достоинств и лишь один существенный недостаток, который перекрывал все. Лиэ был очень красив даже по меркам сидхэ, отважен, умен, добр и отзывчив, он был талантлив и горд, а пел так, что способен был очаровать и гоблина... Одна беда - Лиэ был патологически влюбчив.

Любовь среди винлэс всегда была свободной. Эльфийки, от природы более сдержанные, нежели их мужчины, прекрасно понимали, что соотношение одна к дюжине вносит свои коррективы в отношения между полами. Для свободной винлэ иметь менее трех-четырех возлюбленных считалось, мягко говоря, странным. И все равно женщин не хватало. Каждая третья уже была чьей-то квэнъэ, каждая четвертая из оставшихся предпочитала меч и магию любви и материнству... Сидхи старались рожать так часто, как могли, во имя выживания расы, но потребность их в физической близости была далеко не так велика, как у их мужчин.

К счастью, в Вэннэлэ жили дайони, у которых демографическая ситуация повторялась с точностью до наоборот: мальчики рождались крайне редко и еще реже сами могли иметь потомство. Живущие по 500-600 лет полукровки-дайони с удовольствием вступали в долгие или краткие связи с сидхэ и довольно часто рожали им детей. Однако даже добросердечие и ласка дайони не мешали молодым (вечно молодым!) сидхэ влюбляться во всегда готовых на это человечек. Ничем хорошим это кончиться не могло, это понимали все, но... Слишком соблазнительно для смертных было иметь любовника-эльфа, слишком привлекало эльфов разнообразие человеческих женщин. В Вэннэлэ проблему полукровок решали с благородным изяществом: сидхэ не бросают своих. В большинстве случаев эльфы (точнее, уже эльфийки) не теряли из виду свою кровь. Для неизбалованных особенным вниманием и уважением среди своих смертных женщин связь с эльфом была просто подарком судьбы, к тому же вряд ли возможно пообщаться какое-то время с представителем Высокого Народа и не влюбиться. Человечки, гордо задирающие нос и утверждающие, что уж они-то на любовные чары эльфов не поддаются, откровенно лукавят. Просто... либо не встречали, либо встретили, да им не предложили... либо предложили сами и получили отказ. Умению вежливо говорить "нет" женщине, любой женщине любого народа, юных сидхэ обучают чуть не с пеленок... Вот и верь после это в матриархат! И мужчины, и женщины Вэннэлэ прекрасно знают, кто на самом деле правит страной.

Сидхэ влюбляются часто, молодежь вообще находится обычно в состоянии перманентной влюбленности... и, вместе с тем, для сидхэ немыслима физическая близость без проявления чувства. Лиэ же был в этом отношении просто неисчерпаем. Нельзя сказать, что наследник Вэннэлэ не пропускал ни одной юбки (скорее, это юбки его не пропускали), но для того, чтобы влюбиться в женщину, неважно, какой расы, ему требовались рекордно короткие сроки. Притом Лиэ всегда был абсолютно искренен: если уж он увлекался, то глубоко и по-настоящему, и вовсе не очередная постельная забава была ему нужна, хотя это занятие он тоже любил. Просто рядом с ним любая женщина начинала ощущать себя любимой, желанной и прекрасной... стоит ли удивляться тому, что редко кто мог устоять перед его обаянием? Причем он никогда не бросал своих возлюбленных: они уходили сами, вполне довольные собой и жизнью, и отношения с бывшим любовником сохраняли прекрасные - все сердечные томления и страдания оставались на долю самого Лиэ. Впрочем, длилась такая меланхолия недолго: Лиэ встречал новую девицу, и все начиналось сызнова. Несколько его смертных увлечений, постаревших, но все еще красивых, относились теперь к нему с материнской нежностью (будить в женщинах материнский инстинкт у Лиэ получалось отлично и совершенно непроизвольно) и вовсе не чувствовали себя покинутыми. Он никогда не забывал их, даже если у его женщин были уже свои внуки.