Драмокл (сборник) - Шекли Роберт - Страница 30

– Фиш! – крикнул Драмокл. – Что ты делаешь?

– Я собираюсь произвести вам резекцию и реплантацию памяти, – сказал Фиш. – Я понимаю, что это непорядочно, но у меня нет выбора: я обязан подчиняться приказам своего владельца. Король Отто повелел мне изменить и перестроить все воспоминания, связанные с вашей судьбой, а главное – с вашей последней беседой. Вы будете думать, что он погиб во время атомного взрыва на Глизе.

– Фиш, ты сам знаешь, что так нельзя. Отпусти меня сейчас же.

– После чего мне велено вырезать, изменить, а также подменить многие другие воспоминания, вплоть до самых ранних. Вы будете помнить Отто как любящего отца.

– Эту бессердечную скотину!

– Он хочет остаться в вашей памяти щедрым и великодушным.

– Да у него прошлогоднего снега на день рождения не выпросишь! – воскликнул Драмокл.

– Вы будете считать его высоконравственным человеком – эксцентричным, но добрым.

– После всего, что он мне наговорил? О том, как он достигнет бессмертия ценой всеобщей гибели?

– Вы забудете об этом. Подсунув вам поддельные ключи от памяти, Отто собирается завоевать вашу любовь, а следовательно, и послушание. Вы забудете даже наш теперешний разговор, Драмокл. Вы встанете со стола в полной уверенности, что сами узнали о своей судьбе, и подчинитесь необходимости ждать тридцать лет. Поразмыслив, вы попросите меня закрыть вашу память ключевым словом, которое отдадите на сохранение воспоминателю. После чего вы взорвете меня – не взаправду, конечно, но вам это будет невдомек. Я уйду в отпуск на тридцать лет, а вы станете тихо-мирно править планетой, постоянно гадая о том, в чем же ваше истинное предназначение, – пока не узнаете наконец.

– Ах, Фиш! Ты же понимаешь, как это несправедливо! Неужели у тебя рука поднимется так обойтись со мной?

– К сожалению, я обязан. Я не способен отказаться выполнить прямой приказ владельца. Но тут есть один интересный философский момент. С точки зрения глормийского законодательства Отто через несколько часов умрет.

– Конечно! – сказал Драмокл. – А значит, если ты отложишь операцию, я стану твоим законным владельцем и отменю приказ.

– Совершенно исключено, – сказал Фиш. – Отложить операцию я не могу, это было бы грубейшим нарушением машинной этики. Я должен оперировать немедля. И, поверьте мне, вам же будет хуже, если я этого не сделаю. Но я подумал вот о чем: хотя мне нельзя уклониться от выполнения приказов Отто, я имею полное право оказать услугу своему будущему владельцу.

– Какую услугу, Фиш?

– Я могу пообещать вам вернуть вашу настоящую память во время решающей встречи с Отто.

– Очень великодушно с твоей стороны, Фиш. Давай обсудим это подробнее.

Драмокл не переставая сражался со своими путами. Но тут его опять кольнуло в руку – и воспоминание оборвалось.

Все присутствующие в Военной палате оцепенели от услышанных откровений. И тогда компьютер открыл загадочный металлический ящик, и оттуда вышел доктор Фиш – чуть постаревший, но ничуть не ставший от этого хуже.

Глава 42

Если Отто и был раздосадован, то виду не показал. Развалясь поудобнее в кресле с тонкой пестрой сигарой в руке, он промолвил:

– Фиш, ты меня удивляешь. Вот уж никак не ожидал, что ты предашь меня, основываясь на столь шатких юридических софизмах. – И, повернувшись к Драмоклу, добавил: – Да, сын мой, это правда, я действительно велел изменить твои воспоминания. Но без злого умысла, поверь. Что бы ты ни думал, я всегда любил тебя и просто хотел ответной любви.

– Ты хотел покорности, – сказал Драмокл, – а не любви.

– Мне необходимо было твое послушание, чтобы сделать тебя бессмертным. Неужели это такой уж страшный грех?

– Ты хотел бессмертия для себя самого.

Отто энергично замотал головой:

– Нет, для нас обоих! И все бы получилось в лучшем виде, не вздумай доктор Фиш совать свой нос в людские дела.

Фиш смутился, но тут опять вперед выступил компьютер. Полы его черного плаща взметнулись в воздух.

– Это я посоветовал Фишу, – сказал он. – Нам с Фишем нравятся люди. Поэтому мы предали гласности ваш план. Люди – самые занятные существа из всех, что удалось создать Вселенной. Они интереснее богов, демонов, волн и частиц. Быть человеком – вот лучшее, что вы можете сделать, Отто. Ибо Вселенная бессмертных, лишенная людей, кажется мне крайне удручающей перспективой. Насколько я понимаю, ваши планы сулили нам именно такое будущее.

– Ты ничего не понял, идиот! – сказал Отто. – Мне нужен был начальный взрыв энергии, чтобы открыть червоточину, вот и все.

– Но энергии, как и власти, никогда не бывает достаточно, – возразил компьютер. – Вы сами так говорили.

Отто хотел было ответить, как вдруг нексус прорвался. Окунувшись обратно в реальное время, Военная палата превратилась в пандемониум, охваченный паникой и параличом. На экранах вспыхивали угрожающие цифры. Космический флот приближался, и неограниченные возможности быстро сужались до неизбежных последствий.

Драмокл внезапно очнулся.

– Дайте мне телефон! – взревел он. – Руфус! Ты меня слышишь? – Он подождал ответа и сказал: – Вот мой самый главный и окончательный приказ. Сражения не будет! Отступай! Отступай немедля!

Швырнув телефонную трубку, король повернулся к Максу:

– Свяжись с графом Джоном. Скажи ему, что Драмокл капитулирует. Скажи – я не ставлю никаких условий, я даже согласен отречься от трона ради сохранения мира. Ты понял меня?

У Макса вытянулось лицо, но он все же кивнул и бросился к телефону.

Драмокл посмотрел на Отто, и затаенное злорадство отчасти прорвалось в его голосе:

– Война окончена. Атомное всесожжение отменяется. Надеюсь, тебе теперь тоже конец – тебе и твоему паршивому бессмертию.

– Ты всегда был неблагодарным ребенком, – сказал Отто. – Я мог бы заставить тебя пожалеть об этом, Драмокл. Ну да черт с ним со всем, и с тобой в том числе. – Он встал и пошел к винтовой лесенке, ведущей в сад, разбитый на крыше Военной палаты. Поднявшись на последнюю ступеньку, Отто обернулся и крикнул: – Дурак ты, Драмокл! Дурак набитый!

Глава 43

Руфус положил телефонную трубку. Всем своим существом он ощущал летучую невозвратность мгновения, неподвластного морали и раскаянию, безжалостно перетекающего в следующее мгновение, а потом в следующее и так до бесконечности. Люди, стоявшие рядом, не спускали с него ожидающих глаз. Друзилла смотрела на него тем странным взором, который начал уже действовать ему на нервы. Все ждали, когда он примет окончательное решение.

Руфус не знал, что делать. Приказ Драмокла был лишен всякого смысла. Чего он хочет достичь? Протяженность фронта и возможности глормийских вооруженных сил были известны Руфусу не хуже, чем Драмоклу. Никакая военная хитрость, никакая уловка не спасет положения, когда вражеские корабли минуют определенную точку, если уже не миновали.

Разве что Драмокл и вправду решил сдаться… Нет, это немыслимо.

Руфус обхватил руками голову, стараясь унять лязг и грохот мыслей. Что делать? Чтобы помочь Драмоклу – а помочь ему с каждой минутой будет все труднее, – он должен сделать то, чего хочет Драмокл. Но чего хочет Драмокл на самом деле? Атаки или отступления? Засады или капитуляции?

Поскольку надежных оснований для принятия решения у Руфуса не было, он решил поступить так, как казалось лучше ему самому.

И повернулся к своим командирам.

– Атаковать! – прокричал или, вернее, просипел он, задыхаясь от сдерживаемых эмоций.

– Кого атаковать? – просипели приученные им к детальной точности командиры.

– Флот Джона и Хальдемара! Раздолбайте его, ребята!

Офицеры переглянулись. Старший командир сказал:

– Лорд Руфус, противник продвинулся слишком далеко. Пока мы нагоним их, корабли Джона и Хальдемара подойдут вплотную к Глорму. Мы не сможем помешать им подвергнуть планету бомбардировке. Драмоклу придется сдаться.