Кеворка-небожитель - Галахова Галина Алексеевна - Страница 32

— Дзынь, а ты теперь где? — на всякий случай телепатнул Раплет.

«Меня больше тут нету… — донеслось из таинственных глубин космоса. — Был и весь вышел… из-за тебя… почему не выходил так долго на свя…».

Раплет от такого сообщения почернел — выходит, он лично повинен в исчезновении Дзыня: слишком часто бредил в своих отключках, забывая ему телепать! И в этот момент он увидел Витю и Чапу, которые как ни в чем ни бывало, спокойно, не торопясь, не оглядываясь в испуге по сторонам, выходили из Лабиринта, что было в высшей степени немыслимо, от чего можно было и вправду отключиться уже навеки.

Чапа то и дело забегала вперед, кидалась на Витю и радостно лаяла. Постаревший Витя улыбался.

— Анычунэ, голубчики! Куда это вы собрались? — он кое как взбодрился и перегородил им дорогу.

— Ты нам, дяденька Раплет, не мешай, — гордо сказала Чапа. — Мы теперь под охраной Нака — он дал нам важное задание.

Беззвучный гром громыхнул в ушах Раплета — таким способом Нак обычно вызывал его к себе для особого разговора. Раплет покорно поплелся в Лабиринт, а мальчик и собака отправились дальше в свой загадочный путь.

Нак, только что снова ушедший в глубокое погружение, открыл глаза, заслышав громыхающую походку Раплета.

— Я прошляпил и Кеворку, и Дзыня! — повинился Раплет.

— Знаю. Дзынь — теперь пустое место. Кроковек с Ноленсом готовят ему на смену ужас номер два. Я — сторонник обновления. И, кстати, тебе на смену идет сверхамер Карп. Впрочем, у тебя еще остается последний шанс… хотя не знаю-не знаю…

— Вы увидите — я еще многое могу, хозяин! Что я должен сделать для Вас? Я — готов на все.

— Ладно — уговорил. Вычисли центр Кваркеронского леса и ступай туда! Там увидишь поляну, а на поляне — огромное дерево. По моей воле, сегодня оно соберет возле себя всех этих чужаков во главе с Кеворкой. Когда дерево вскрикнет, ты это услышишь, наступит твой черед свести концы с концами. С прикатчиками делай, что хочешь, но Кеворку доставь мне живым. Но знай — не раньше, но и не позже деревянного крика. И смотри, делай, как я сказал, а то что-то много ты стал себе позволять последнее время.

Раплет бросился к выходу. Нак смотрел ему вслед. След амера был интенсивно синий — амер взвинчен до предела, последняя попытка существования.

«Эта История мне надоела, — думал Нак. — Пора с ними со всеми кончать. Еще немного — и никакой Гвадарий не будет стоять бревном у меня на пути. Я стану Единственным и Самым — это ли не предел желаний!»

Он очнулся и вызвал к себе Ноленса и Краковека — вошли две бледные тени.

— В нашей системе произошли незапланированные исчезновения. В спектре живых больше не числятся: Чавота, Деткис, Чимбурай и Дзынь. Сегодня в этом смысле будет очень жаркий день — к ним вот-вот припишутся остальные. Память исчезнувших не должна раствориться в пространстве, когда-нибудь она может нам пригодиться, для чего — мы и сами пока не знаем. Память исчезнувших — переписать и подшить к большой вертушке «что было». На досуге я почитаю и посмеюсь, а если надо — заплачу.

Ноленс и Кроковек молча поклонились и медленно растаяли в дверном проеме. Им это было легко — так невесомы и бесшумны были они.

Нак уставился в мерцающее пространство. Он видел все.

Он видел лесную поляну, где стоял, глубоко задумавшись, Гвадарий Фигософ — снова спокойный и величественный, потому что нашел ускользающую цель жизни.

КИМА В СТРАНЕ АЛУНА АЛУНАНА ТРИДЦАТЬ ШЕСТОГО

Гонец Акри и принц Чурики приальдебаранились на площади, где Хартингское Время копило серую пыль веков. Многоэтажный город Талунсия — столица государства аридов — отделялся от площади пропастью, в которой бесновался поток, подернутый ржавой пеной. Городом называлась отвесная скала, ветер с озера Больших гудзонов когда-то просверлил в ней глубокие отверстия, и в этих пещерах-отверстиях селились ариды — летающие существа. Талунсию всегда открывал и закрывал трубач Куарку — самый чуткий из горожан.

Легконогие опустили крылья, понурились и стали ждать, когда город откроется и включит их в себя. Кима спрыгнула на площадь, ее ноги коснулись гладкой, будто отполированной поверхности, она заскользила по ней, и, не удержавшись на ногах, шлепнулась и утонула в пыли. Барахтаясь в пыли, разгребая ее руками и ногами, она в одном месте обнажила кусок черного каменного квадрата с цветным рисунком на нем. На рисунке был изображен город Талунсия, а перед ним стояли трое: Чурики, Акри и она сама… Рисунки были окружены таинственными знаками.

— Смотрите-смотрите, что я тут нашла, — обрадовалась Кима и замахала руками, призывая Акри и Чурики посмотреть на свою находку.

Унылые ариды нехотя взглянули туда, куда она показывала, и Акри в страхе воскликнул:

— Книга Жизни! Нельзя ее открывать, закрой сейчас же! — И он стал наметать крылом пыль на открывшийся квадрат.

— А что это за картинки? Кто их нарисовал? Откуда он, тот кто их рисовал, знал про меня, что я тут у вас очучусь? — не унималась Кима, показывая пальцем на изображения.

— Это личные черновики Хартингского Времени, а для нас — Книга Жизни, — понуро отвечал Акри. Не понимая языка этого «подарочка», он догадался, о чем она спрашивает. — Кто Книгу прочтет — тот узнает будущее. — И теперь уже на перьях, дыбя и опуская их, он изобразил ей все то, что только что сказал.

Кима его поняла.

— Ой, да как же это все интересно, давайте скорей узнаем наше будущее! — Она захлопала в ладоши и запрыгала по Книге, стараясь разрыть ногами, как можно больше рисунков. — Смотри-смотри, да это же ты! — толкнула она плечом Чурики и показала ему ногой на открывшийся новый рисунок.

— Мы всю жизнь топтали ее в пыли… — прошептал Акри.

— Хартинг не любит, когда в его дела суют нос, недаром он завалил все пылью, — неуверенно проговорил Чурики, сейчас непожий на себя.

Он поднялся на цыпочки и вытянул шею, при этом сделал такой вид, будто у него плохо со зрением.

— Акри, что-то я сильно разволновался по известным тебе причинам и ничего не могу разглядеть в этой пылище. Придется тебе стать моими глазами, взгляни, что там…

— Ты приказываешь мне заглянуть в Книгу Жизни, о бесстрашный навеки?! — Акри не поверил такому дерзкому приказу.

В ответ Чурики гордо растопырил перья — «да!»

Акри тяжело вздохнул и подлетел к рисунку. Он уставился на черный квадрат с цветной картинкой, более всего похожей на детский рисунок, где резким пересечением белого и голубого была обозначена чья-то судьба…

Вдруг крылья у Акри безвольно опустились, он весь окаменел.

Чурики с напряженным вниманием следил за гонцом.

— Ну что ты там увидел — чего молчишь? Другие, может быть, тоже интересуются…

— Хотел бы я никогда не видеть этой страницы, — печально отозвался Акри. — Сегодня трубач Куарку в последний раз откроет для меня город. Там нарисована и твоя судьба, принц, и ее тоже… — Он махнул крылом в сторону Кимы. — Ты и это существо будете неразлучны, вас ждет общая судьба.

Чурики возмущенно воскликнул, что это все сплошное вранье и что за такое оскорбление его, принца, королевского достоинства, Акри может прямо сейчас поплатиться жизнью.

Кима дернула Акри за крыло.

— Ну скажи мне, пожалуйста, поскорей, вернусь я к своей маме и когда?

Акри не разобрал, что она спросила, и ответил весь поникший:

— Все, что произойдет сегодня, случится из-за тебя. — И он ткнул в нее крылом.

Кима почти все поняла и перепугалась:

— В чем, скажи, в чем — я буду виновата? Я же не хотела…

Акри покачал головой и ответил, скорее, самому себе:

— Кому дано знать — где его вина, а где — чужая… — И он обратил свой взгляд к Талунсии.

Город уже открылся: на вершине Талунсии сидел трубач Куарку и размахивал серебряной трубой.

Чурики, Акри и Кима очутились в городе.

Город тотчас за ними закрылся.

— Где наше войско?! — мощный крик, как удар грома, обрушился на троих прибывших. Кима от неожиданности села в пыль. Акри подлетел к Чурики и встал с ним рядом. Воцарилось тягостное молчание.