Загадка почтового голубя - Иванов Антон Давидович - Страница 35

— Сидите. Выезжаю, — коротко бросил майор Василенко. — На всякий случай, какой там телефон?

— Номера я не помню, — ответил Олег. — И вообще это не телефон, а сплошное недоразумение.

— Ясно, — коротко бросил майор. — От входной двери держитесь подальше. Подходите только на четыре звонка. Это будет мой сигнал.

— Порядок, — провел ладонью по лбу Олег.

— Ну ребенок! — с восхищением посмотрела Моя Длина на Лешку.

— У Пашкова голова! — расплылся в счастливой улыбке тот.

— Так, ребята, не расслабляться, — призвал всех к порядку Олег. — Учтите, наш большой друг Карен вполне может появиться раньше, чем Василенко.

— Теперь уж продержимся, — отмахнулся Женька. — Дверь-то на засове.

— А вдруг он как-нибудь снаружи ключом открывается? — заволновалась Таня. — Бывают ведь и такие засовы.

Друзья поспешили к входной двери. Однако определить изнутри, открывается ли засов ключом с внешней стороны, никто из них не смог. Оставалось теряться в догадках.

— Мы вот что, пожалуй, сделаем, — предложил Пашков. — Биллиардик придвинем к двери.

— Это нам ничего не даст, — покачал головой Олег. — Дверь открывается на лестничную площадку.

— Кстати, у кого алмазы? — спросила Катя.

— Тут, — похлопал себя по карману джинсов Олег.

— Вот за это нам точно вознаграждение полагается, — сказал Темыч.

— Нет! — воскликнула Катя. — Этот человек неисправим!

Тут Женька понесся к окну.

— Ты куда? — спросили ребята.

— Не могу больше так! — крикнул долговязый мальчик. — Буду смотреть, когда Василенко подъедет.

Но не успел он еще высунуться в окно, как в дверь раздалось четыре звонка.

— Владимир Иванович? — спросил Олег.

— Я, — ответил знакомый бас. — Клиент еще не возник?

— Нет, — отвечал Олег.

— Тогда потерпите еще немного, ребята, — попросил Владимир Иванович. — Будем брать его прямо возле двери. Только вы отойдите подальше. Вдруг перестрелка начнется.

— Эту дверь никакая пуля не пробьет, — заверил Пашков.

— Все равно, — настоял на своем Владимир Иванович.

В ожидании Карена прошло полчаса. Женька заполнил вынужденный простой по-своему. Он счел, что раз они тут все равно вынуждены сидеть, не грех воспользоваться холодильником Карена. Остальные не поддержали этой идеи. На нервной почве у них напрочь отбило аппетит. Однако Женька немедленно заявил, что ему всегда от волнения хочется есть еще больше. Словом, он удалился на кухню и вышел, только когда с лестничной площадки послышались крики и шум борьбы.

Потом в замках повернули ключи и раздалось четыре звонка.

— Олег! — услыхали ребята голос майора. — Открывай засов.

Едва Олег выполнил приказание, в квартиру ввели уже закованного в наручники Карена. Лицо его кривилось от злобы.

— Теперь ясно, на кого вы работали.

— О чем это он? — посмотрел на ребят майор Василенко.

— Долгая история, — ответил Олег…

В тот вечер ребята опоздали домой часа на три. Хорошо еще, что Андрей Станиславович и Владимир Иванович обзвонили все семь семейств, объяснив родителям, в чем дело. Впрочем, Олега это не спасло от бурной и выразительной сцены, которую неутомимый Борис Олегович разыграл с большим эмоциональным напряжением. Беляев-старший метал громы и молнии. Мама Олега, Нина Ивановна, как всегда, бегала за ним по квартире с пузырьком валокордина. Наконец ей удалось чуть-чуть успокоить мужа. Тут Олег и ляпнул:

— Кстати, папа, совсем забыл сказать. У нас завтра экстренное родительское собрание класса. Андрей Станиславович и Михаил Петрович просили всех присутствовать.

Буря продолжилась…

В остальных семействах разыгрались примерно такие же сцены. Разве что с несколько меньшим накалом страстей. На следующий день состоялось экстренное собрание. Продолжалось оно целых три часа. Ахметов-старший, к удивлению сына, оказался полностью на его стороне. Явившись на собрание, Хамитяй Хамзяевич произнес краткую, но выразительную речь, заявив, что Ахметовы еще никогда не уступали. И если, к примеру, его, Ахметова-старшего, кто-нибудь польет чернилами, разборка получится куда круче. В это присутствующие без труда поверили. А так как матери Вадика Богданова в оправдание сына сказать было нечего, руководство школы решило Марата простить. Как выразился Арсений Владимирович: «На первый раз и с последним предупреждением». Богданову тоже сделали предупреждение. После чего Андрей Станиславович объявил экстренное собрание закрытым.

Что касается следствия по делу Карена Ильича Морозова, господина Пролюняева и верной его супруги госпожи Заповоротной, то оно длилось очень долго. Время от времени Андрей Станиславович выяснял по просьбе Компании с Большой Спасской кое-какие подробности у майора Василенко. Многого Владимир Иванович не говорил даже своему фронтовому другу. Однако даже из того, что ребята узнали, складывалась весьма впечатляющая картина.

Карен Ильич и впрямь был страстным голубятником. Тут он ребятам не соврал. Все остальное оказалось совершеннейшей ложью. Старую квартиру со всей обстановкой Карен приобрел у родственников умершего старичка-профессора, которым были совершенно не нужны ни старая мебель, ни книги, ни фотографии покойного родственника. Им требовались только деньги.

Оборудовав на чердаке голубятню, новый хозяин квартиры, и без того промышлявший самыми различными видами мошенничества, развернулся в полную силу. Декоративных голубей он и впрямь держал, так сказать, для души. А вот почтовые служили ему верой и правдой. Он использовал их для связи с подельщиками по торговле алмазами. Голуби приносили сообщения, когда в Москву прибудет очередная партия алмазов, украденных с приисков. Голубиная почта работала отменно до той самой поры, пока оче редной пернатый посланец по одним ему ведомым соображениям решил сделать привал на балкона

Школьниковых. Так что, если бы не доблестный и высокопородистый кот Мурлок Леопольд де Грие, вероятно, Карен еще долго бы промышлял перепродажей алмазов.

Что же касается разговора, который подслушал возле метро «Проспект Мира» Женька, то речь в нем, к немалому изумлению Компании с Большой Спасской, шла о крыше в самом прямом смысле этого слова. Ибо Карен превратил прогорающее издательство господина Пролюняева и госпожи Заповоротной в предприятие по ремонту квартир и дач. Парень, которого Карен отчитывал возле метро, был оформлен старшим редактором издательства, а на самом деле возглавлял бригаду строителей. Как раз в тот день бригадир вступил в спор с хозяйкой дачи, которая требовала поменять целиком всю крышу. Парень же, по указанию Карена, должен был уговорить заказчицу, что крыша нуждается лишь в мелком ремонте. Ибо бригаду ждал более выгодный объект.

Фактическим владельцем ЗАО «Пролюняев и сыновья» давно уже был Карен. По документам же генеральным директором числился Сергей Михайлович Пролюняев. И только он имел право подписи. Поэтому Сергей Михайлович оставлял заверенные своей рукой пустые бланки Карену Ильичу. Правда, издательство хоть и убыточно, но тоже функционировало. Предок Сергея Михайловича действительно был довольно известным издателем в дореволюционной России. Чем Сергей Михайлович и его жена Клара очень гордились. Когда их пришли арестовывать, они как раз работали над новой брошюрой под названием «Пролюняев и сыновья. Вступая в двадцать первый век». Публикацию этого произведения спонсировала одна французская фирма, основанная эмигрантом из России. Однако и от участия в торговле ворованными алмазами «высокодуховное семейство» Пролюняевых в стороне не осталось. Так что, по словам майора Василенко, в двадцать первый век им теперь, наверное, придется вступать в местах не столь отдаленных.

А самую забавную весть принес ребятам Пашков. Вернув наконец клетку Мичману, он все выяснил о «жучке». Мичман приобрел эту ценную вещь на какой-то толкучке. Дома он испытал устройство. Оно оказалось исправным. Мичман спрятал «жучка» в клетке с попугаем, чтобы, дождавшись какого-нибудь интересного разговора, устроить славный розыгрыш.