Загадка невидимого гостя - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 15

— Наверняка заготовил, — согласилась Марго. — Лев-в-квадрате — ученый. Он ко всему готовится основательно.

— Вот бы послушать, — мечтательно произнес Иван.

Идея девочке показалась интересной.

— Хорошо бы не только послушать, но и посмотреть, — уточнила Варя.

— Так за чем дело стало? — отозвалась Маргарита. — Директорский кабинет на первом этаже. Окна выходят во двор. Так что, если не подсмотрим, уж точно подслушаем. Голос-то у Льва-в-квадрате громкий. Бегом за Луной. А потом в школу. Иначе пропустим самое интересное.

Глава VI

ПОД ОКНОМ И ЗА ОКНОМ

Не успели четверо друзей достигнуть двора «Пирамиды», как мимо них на бешеной скорости пронесся шикарный четырехцилиндровый мотоцикл «Хонда». Взвизгнув тормозами, мотоцикл резко осадил резвый ход прямо у дверей школы.

— Это ещё кто такой лихой? — с изумлением уставился Иван на седока в черном кожаном комбинезоне и огромном белом шлеме с золотой надписью «Хонда».

— Чтобы ты знал, Ваня, — вкрадчиво ответила Варя, — это папочка Сени Баскакова олигархит.

— В смысле? — с недоумением посмотрел на неё Иван.

— Смысл самый прямой, — теперь голос Вари приобрел бархатисто-вкрадчивые интонации. — Папочка у Сенечки нефтяной олигарх. А среди наших отечественных российских олигархов сейчас очень модно ездить на мотоциклах. Так сказать, демократизация и приближение к народу.

— Ни фига себе, приближение, — присвистнул Луна. — Такой мотоцикл дороже большинства машин стоит.

— Экий ты, Паша, у нас непонятливый, — продолжала Варя с видом святой простоты. — Не может же олигарх на дешевой мотоциклетке ездить. Вообрази, что о нем в таком случае другие олигархи подумают.

— Тяжело им, — хмыкнул Иван.

Мотоциклист тем временем, расстегнув «молнии» кожаного комбинезона, словно бы вышел из него наружу и скинул шлем. Ребята увидели стройного мужчину в строгом элегантном костюме и со вкусом подобранном галстуке. Тут во двор «Пирамиды» зарулил шестисотый «Мерседес». Задняя дверца распахнулась. Из неё с трудом выбрался квадратный, коротко стриженный парень, начисто лишенный шеи.

— Виталий Семенович, — плачуще пробасил он, — ну зачем вы так быстро. Ведь пробки. На тачке за вами никак не угнаться.

— Спокойно, Вася. Все в порядке, — небрежно бросил папа Сени Баскакова.

Кинув охраннику на руки кожаной комбинезон и шлем, он взял из машины портфель и вместе с ним скрылся в здании школы.

— Какая демократичность, — не преминула отметить Варя. — Он, значит, на мотоцикле, а, чтобы ничего не сперли, сзади «Мерседес» с шофером и охраной.

Словно бы в подтверждение её слов, охранник Вася бережно положил на заднее сиденье комбинезон и шлем хозяина, а сам занял пост возле четырехцилиндровой «Хонды».

— Картина называется «Не подходи — убьет», — томно проговорила Марго.

— Та-ак, — протянула Варя. — Предлагаю первый урок сачкануть. В кабинете у Рогалевой-Кривицкой назревают очень интересные события.

Все были согласны. Ни один нормальный человек не отправится на географию, когда совсем рядом вот-вот готов развернуться такой спектакль.

Передняя дверца «Мерседеса» тоже открылась. Из неё показался крайне унылый Сеня Баскаков.

— Привет, — вяло махнул он рукой Ивану, Павлу, Марго и Варе.

— Ни пуха тебе ни пера, — пожелали ребята.

— К черту! — с чувством откликнулся Сеня и тоже исчез за дверями школы.

Четверо друзей пробрались сквозь по-осеннему голый кустарник к окну директорского кабинета. Павел осторожно заглянул внутрь. Картина ему открылась впечатляющая. Рогалева-Кривицкая чинно восседала за широким столом. Перед столом, ссутулившись, стоял очень грустный Герасим. А дедушка его, Лев Львович, с поистине львиным рыком мерил шагами кабинет.

— И это вы называете сеять разумное, доброе, вечное? — грохотал он так, что в окнах вибрировали стекла. — Это разумное? Это вечное?

И он потряс перед носом директрисы уже изрядно потрепанным сборником произведений Владимира Дионисовича Гриппова.

— Лев Львович, я бы вас попросила, — отпрянула чуть назад Рогачева-Кривицкая.

— Не надо меня просить! — И Лев-в-квадрате ещё несколько раз стукнул по директорскому столу томиком Гриппова.

— Лев Львович! — повысила голос Рогалева-Кривицкая. — Прошу вас держать себя в руках. Это все-таки школа.

— Именно это, Екатерина Дмитриевна, я и имею в виду! — проревел Лев-в-квадрате. — Мы с вами находимся в школе и воспитываем подрастающее поколение. И я! Лично я… — Тут он, видимо для вескости, ещё несколько раз вдарил по столу сборником произведений Гриппова, который постепенно начал расползаться. — Я не позволю, чтобы моему внуку Герасиму забивали голову всякой чушью!

— Лев Львович, Лев Львович, — несколько стушевалась под таким напором обычно самоуверенная Рогачева-Кривицкая. — Давайте все-таки уважать друг друга. Знаете ли, в искусстве о вкусах не спорят.

— Мы, дорогая моя, не в искусстве, — начальственным тоном перебил её Лев-в-квадрате. — Мы в школе. И растить из своего внука Герасима морального урода я, например, никому не позволю.

Дверь директорского кабинета распахнулась. В неё вошли два новых действующих лица. А именно: Сеня и Виталий Семенович Баскаковы.

— Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна, — с очаровательной улыбкой произнес Баскаков-старший и посмотрел на часы. Мол, рад вас видеть, но время — деньги.

— Садитесь, пожалуйста, — указала ему на кресло Екатерина Дмитриевна.

Баскаков-старший уселся, закинув ногу на ногу. Затем, словно бы спохватившись, полез в портфель, вынул оттуда сотовый телефон, демонстративно отключил его и вновь посмотрел на часы. Курс ценности времени нефтяного олигарха рос на глазах. Екатерина Дмитриевна, подобострастно улыбнувшись, понимающе кивнула, словно бы и себя причисляя к рангу очень занятых и крайне деловых людей.

Ребята с замиранием сердца взирали и внимали феноменальному представлению. Каждый из четверых сейчас думал лишь об одном. Главное, чтобы никто не застукал их до наступления развязки. Ибо не каждый день удается собственными глазами наблюдать такое.

Лев-в-квадрате начал зачитывать избранные места из произведений Гриппова, каждый раз приговаривая:

— И это вы считаете искусством? И такому человеку вы доверили детей? Да по нему сумасшедший дом плачет!

Виталий Семенович очень сосредоточенно слушал и в равные отрезки времени едва заметно кивал головой.

— Извините, пожалуйста, — дождавшись паузы, проговорила Екатерина Дмитриевна. Она уже оправилась от первого шока и мало-помалу обретала привычный апломб. — Вы, Лев Львович, отдали своего внука не в простую школу. Наши методики преподавания вобрали в себя лучший мировой опыт. А вы, позвольте узнать, кто у нас по профессии?

Лицо у Льва Львовича сделалось практически одного цвета с ярко-рыжей бородой. И он грянул:

— Я у нас по профессии физик! Лауреат государственных премий! Кандидат в члены-корреспонденты Академии наук!

— Вот видите, — отозвалась Рогалева-Кривицкая.

— Ничего я не вижу! — топнул ногой Лев Львович Каменев.

Виталий Семенович, нахмурившись, вновь посмотрел на часы.

— Извините меня, пожалуйста, но мой лимит времени исчерпан. Сеня нанес какой-нибудь материальный ущерб?

— Материальный? — медленно произнесла Екатерина Дмитриевна. — Да, пожалуй, нет. Краска ведь исчезла. Однако своими необдуманными действиями ваш сын дважды нанес моральную травму Владимиру Дионисовичу Гриппову.

— Дважды? — был искренне изумлен Баскаков-старший, которому Сеня сказал, что виновен всего лишь в том, что имел неосторожность достать во время урока пистолет.

— Именно, — энергичным кивком подтвердила директриса. — Вообразите себе состояние тонкого и ранимого художника, которого ни за что ни про что дважды обдают какой-то краской.

— Это неправда! — донесся вдруг до ребят срывающийся голос Муму. — Сеня не стрелял в Гриппова краской. Первый раз Гриппов выстрелил в себя сам. А второй раз в него выстрелили вы, Екатерина Дмитриевна.