Загадка закрытого люка - Иванов Антон Давидович - Страница 25

— Как бы сказала Моя Длина, это модель унисекс, — усмехнулась Катя.

— Их и надену, — кивнул Олег.

— А мне какое пальто подобрать? — растерянно поглядел на друзей Женька.

— Неужели у твоей матери ничего подходящего нет? — удивились друзья.

— Во-первых, она ниже меня ростом. А во-вторых, худее, — развел Женька руками. — Единственное, что мне может подойти из ее вещей, — это парадная шуба.

— Никак не годится, — решительно возразил Олег.

— Вообще-то цыганки неопределенного возраста во всяком ходят, — не согласилась Таня.

— Они-то, может, и ходят, — стоял на своем Олег. — Но если Женька наденет парадную шубу, то от нее ничего не останется.

— Как же тогда со мной быть? — расстроился долговязый мальчик. — Я рядом с таким замечательным пуховичком твоей матери не могу щеголять в своей короткой куртенке.

— Не вешай нос! — подмигнула ему Катя. — Ну-ка, Олег, достань еще на минутку чемоданчик прабабушки.

— Но там ведь ни одного пальто нет, — не хотел Олег снова карабкаться на антресоли.

— Знаю, — энергично тряхнула головой Катя. — Все равно доставай.

Чемодан вновь оказался в гостиной. Едва мальчик в очках поднял крышку, Катя достала большую ажурную шаль.

— Вот этим, — продемонстрировала она присутствующим находку, — мы Женечку поверх куртки задрапируем.

— Именно то, что требовалось! — восхитился Олег. — К такой цыганке никто в магазине даже близко подойти не решится.

— Естественно, — подтвердил Темыч. — Все будут шарахаться.

— А мы Женьке еще и ребеночка в грязной тряпочке за спиной подвесим, — лучезарно заулыбалась Таня.

— Какого еще ребеночка? — в ужасе повернулся к ней долговязый мальчик.

— Естественно, не настоящего, — ответила Таня. — Помнишь, такие куклы немецкие продавались в виде грудных детей?

Женька не помнил. Остальные кивнули. Им были памятны эти жуткие пупсы с желтушными лицами и телами.

— Откуда у тебя такой ужас? — полюбопытствовал Тема.

— Кто-то из родителей друзей подарил, когда я была совсем маленькой, — начала объяснять Таня. — Я этого ребенка раньше жутко боялась.

— Зато теперь пригодится, — одобрил замысел Темыч. — Тем более что цыганские дети из табора точно такого же цвета, как эти немецкие грудные куклы, — добавил он с таким видом, будто по крайней мере полжизни кочевал с цыганами.

— Ну, — потер Олег руки, — вроде бы у нас неплохой дуэт получается.

— Куда уж лучше, — расхохоталась Катя. — Цыганка-мать неопределенного возраста приходит вместе с подругой в магазин, чтобы купить молочка для грудного ребеночка.

— А резиновый грудной ребеночек висит у нее за спиной в грязной тряпочке! — застонала Таня от смеха.

Остальные тоже не выдержали. Даже Вульф разразился звонким веселым лаем. Казалось, он тоже в полной мере ощущает комизм ситуации.

— Ну, хватит, — первым пришел в себя Олег. — Иначе мы ничего не успеем. Девчонки, бегите за колготками. Потом идем к Теме за цветастой юбкой. А напоследок зарулим к Катьке за бабкиным париком.

Вопрос с колготками девочки решили всего за каких-нибудь двадцать минут. Пока они бегали в магазин, Олег, Женька и Темыч погуляли с Вульфом. Так что, едва Таня и Катя вернулись, вся компания направилась в квартиру Мартыновых.

— Только бы мать в своей комнате по телефону с кем-нибудь не слилась, — с беспокойством проговорил Тема, когда они поспешили вниз по Большой Спасской.

— Нда-а, — протянул Олег. — Тогда ее выудить…

Мама Темы, Надежда Васильевна, почти все время, которое у нее оставалось от походов по магазинам, проводила в длительных телефонных переговорах с многочисленными подругами. Самая краткая беседа занимала у нее не менее получаса. Когда же домашние пытались ее отвлечь от любимого дела, это воспринималось Надеждой Васильевной как личное оскорбление.

— Как же я тогда без юбки? — уже свыкся Женька с ролью цыганки-матери.

— Что-нибудь придумаем, — заверил Олег. Они поднялись на этаж Темыча. Тот позвонил в дверь.

— Ах, это вы? — не слишком радушно встретила их Надежда Васильевна.

— Сейчас сделаем кое-что для школы, а потом к Олегу пойдем заниматься, — быстро проговорил Тема.

— Да, да, — рассеянно кивнула мать и быстрыми шагами удалилась к себе в комнату. — Ты меня слышишь, Верунчик? — немедленно раздался оттуда ее голос. — Нет, нет. Ничего страшного. Это Темочка с друзьями пришел. Они что-то для школы собираются делать. Да, значит, о выставке. Великолепный художник! Почти такой же крупный, как Шилов и Церетели! Только работает не на холсте, а нитками. Потрясающе! Там весь бомонд собрался!

Ребята выразительно переглянулись. Кажется, Темыч накликал. Из всех подруг Надежды Васильевны самой закадычной была Верунчик. Разговор с ней мог продолжаться до четырех часов кряду.

— Говорил же, попухнем, — вздохнул Тема. — Пошли ко мне в комнату. Может, им еще что-нибудь помешает. У этого Верунчика иногда муж днем приходит со службы.

— Ну, если только у Верунчика, — усмехнулась Катя.

Темин папа Никита Владимирович являлся домой не раньше, чем в десятом часу. Пару лет назад он основал вместе с другом детства небольшую фирму, которая периодически оказывалась на грани краха. Поэтому вся энергия Мартынова-старшего уходила на то, чтобы не прогореть. Дома он в основном спал или, по его собственным словам, «набирался сил для нового боя с конкурентами.

— Ты понимаешь, Верунчик, мой-то, мой-то на выставке как озверел. Уперся, и ни в какую. Вот и я говорю: не поймешь этих мужиков. То молчат, а то…

Надежда Васильевна умолкла. Видимо, закадычная подруга высказывала свое мнение о поведении мужиков.

— Пошли, — поманил ребят в свою комнату Темыч.

Едва попав туда, друзья остолбенели. Со стены на них словно бы надвигался Сильвестр Сталлоне почти в натуральную величину.

— Это еще что такое? — прошептала Таня.

— Сами, что ли, не видите? — смущенно промямлил Темыч. — Ковер со Сильвестром Сталлоне.

— Откуда? — воскликнула Катя.

— С выставки, — пояснил Темыч. — Слыхали? — покосился он в сторону комнаты Надежды Васильевны. — Мать до сих пор не может прийти в себя от счастья.

— Сильная вещь, — Олег, словно загипнотизированный, разглядывал ковер с голливудской знаменитостью.

— Глаза бы мои его не видали, — пожаловался Темыч. — Я сегодня утром, как на это чудище глянул спросонья, чуть в обморок не упал.

— Действительно, впечатляет, — посочувствовали остальные.

— Отец ее отговаривал, а она ни в какую, — с грустью поведал Темыч. — Матери кто-то сказал, что сейчас все знаменитости у этого художника покупают портреты в коврах. А когда она что-нибудь решит, разве ее остановишь. Главное, вешала бы к себе.

— Ничего, Темка, — ободрил Женька. — Этот Сталлоне через какое-то время запылится. И его тогда почти совсем не будет видно.

— Мать не допустит, — тяжело вздохнул маленький Тема. — У нее для ковров есть моющий пылесос.

Ковер и впрямь был пока чересчур ярок. Сталлоне переливался всеми своими бицепсами в обрамлении коричнево-зеленых пальм. По краям ковра шел бордово-зеленый орнамент.

— Папа еще говорит, я должен ему быть благодарен, что он отстоял Сталлоне, — продолжал жаловаться Тема. — Мать хотела приобрести ковер с Томом Крузом и его женой. Но отец пригрозил, что тогда вообще из дома уйдет.

— Лучше бы уж Тома Круза, — вырвалось у Тани.

— А еще там был Лев Толстой с плугом, — снова заговорил Темыч. — Чапаев с пулеметом. Знатный чабан со стадом. И Махатма Ганди с учениками.

— Тогда ты, Темыч, действительно дешево отделался, — заверили друзья.

Из глубины квартиры слышался приглушенный голос Надежды Васильевны. Она продолжала разговор.

— Как бы ее из комнаты выманить? — задумчиво произнес Темыч.

— Твоя мама. Тебе должно быть виднее, — ответил Женька.

Катя, не отрываясь, глядела на Сталлоне в ковре.

— По-моему, эта штука ей начинает нравиться, — усмехнулась Таня,

— Дело совсем не в том, — отозвалась Катя.