Загадка бордового портфеля - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 12

Герасим, ничего не ответив, вышел в переднюю и накинул на плечо тяжелый рюкзак.

— Если что, не поминайте лихом, — загробным голосом изрек он и принялся отпирать дверь. — Помните, покойный вас очень любил.

В это время Луна, сказав: «Ну, пока, мам, до скорого! «— положил трубку.

— Куда ты? — он перехватил Герасима уже за порогом. — Мы ещё ни о чем конкретно не договорились.

— Куда, куда — домой! — огрызнулся Муму.

— Минутку ещё подождать можешь? — прикрикнул Луна.

Герасим остановился.

— Ну?

— Баранки гну, — усмехнулся Луна. — Ты в квартиру-то войди и дверь закрой. Что я, всю лестничную площадку буду оповещать о наших делах?

Муму покорно вернулся и затворил за собою дверь, однако чувствовал он себя как на иголках.

— Значит, так, — задумчиво произнес Луна. — Думаю, нам всем нужно дома отметиться, а потом подежурить у меня во дворе.

— Ой, нет! — с грустью воскликнула Марго. — Я сегодня никак не могу. Ко мне учительница музыки явится.

— Я тоже пас, — развела руками Варвара. — Занята.

— Я попробую, — неуверенно произнес Герасим.

— Попробуй, — кивнул Луна.

— А я смогу, — заявил Иван. Учебники домой закину. Пообедаю. А потом к тебе.

— Отлично, — обрадовался Луна. — Как придешь, устроим наблюдательный пункт на детской площадке.

— То, что надо, — одобрил Иван. — Сядем там будто бы невзначай на лавочку и попробуем установить, не войдет ли в твой подъезд кто-нибудь похожий на Владислава Николаевича.

— Забито, Пуаро, — улыбнулся Луна. — А ты, Муму, если сможешь, подходи. Ладно, ребята, пока, — начал он прощаться со всеми. — Пойду обед себе разогрею.

Четверо ребят гурьбой вылетели на лестницу. И с грохотом побежали вниз.

Иван надеялся, наскоро перекусив, вернуться обратно к Луне. Однако бабушка внесла серьезные коррективы в планы внука, лишний раз доказав ему, что человек отнюдь не всегда может быть хозяином обстоятельств.

— Ну, как в новой школе, Ванюша? — она настроилась на длительную беседу.

— Нормально, — заглатывая суп, отвечал внук.

— У нынешнего поколения на все один ответ: «Нормально», — посетовала бабушка. — Неужели нельзя по-человечески рассказать?

— Да школа как школа, — Иван пододвинул к себе тарелку котлет с жареной картошкой.

— Тебя там никто не обижал? — пристально посмотрела на него бабушка.

— Ну, ба-а! — обозлился Иван. — Мне чего, пять лет?

— Да лет-то тебе не пять, а гораздо хуже, — вздохнула бабушка. — А время теперь какое? Неспокойное. Сложное. И люди пошли такие…

— Нормальные люди пошли! — Иван торопливо запихивал в рот куски котлеты. — И у меня все нормально.

— Ваня, не ешь так быстро. Это вредно, — заботливо проговорила бабушка.

— Для чего вредно? — внук отправил в рот новую порцию.

— Для желудка, — пояснила бабушка. — Ты там с ребятами-то какими-нибудь познакомился?

— Познакомился, — скороговоркой изрек мальчик. — С целым классом. Все, ба, — он отодвинул от себя пустую тарелку. — Спасибо. Очень вкусно.

Выскочив из-за стола, он кинулся в ещё пахнущий краской после недавнего ремонта коридор и начал торопливо зашнуровывать кроссовки.

— Куда ты? Куда так несешься? — вышла из кухни бабушка. — Расскажи сперва по порядку.

— Ба, да я уже все рассказал.

— Уже-е, — разочарованно протянула пожилая женщина. — Разве так нужно рассказывать о новой школе?

С самого утра Генриетта Густавовна сидела дома одна, и это ей порядком наскучило. А потому она не могла дождаться, когда внук вернется из школы и поделится какими-нибудь новостями. На его месте она, оказавшись в новой школе, уж наверняка поведала бы своим уже ныне давно покойным родителям множество животрепещущих подробностей. А вот Ваня… Ну ничего от него никогда не добьешься. Слова путного не вытянешь. Нормально, спасибо, до свидания, и точка. И отец у Ивана точно такой же.

Внук справился со шнурками.

— Ба! Я к другу. Вернусь в восемь.

— Погоди, погоди, — встала на его пути к двери Генриетта Густавовна. — К какому другу?

— К Паше. Из двадцать шестого дома, — словно о чем-то само собой разумеющемся, объявил он.

— К какому ещё Паше? Когда ты успел с ним как следует познакомиться?

— В школе, — Иван по-прежнему оставался немногословен.

— Продиктуй мне его телефон, — потребовала бабушка.

— Тебе телефон его без пользы, — заартачился внук. — Мы во дворе гулять будем.

— Все равно продиктуй, — не сдалась Генриетта Густавовна.

Потеряв на мгновение бдительность, она подошла к столику с телефоном, чтобы взять записную книжку и ручку. Иван своего шанса не упустил. Мигом отворив дверь, он припустился вниз по лестнице.

— Телефон… — простонала бабушка. Затем, с безнадежным видом махнув рукой, захлопнула дверь.

Когда Иван явился к Луне, тот мыл на кухне посуду.

— Вот прямо сейчас и пойдем, — вытерев руки, он побежал надевать ботинки.

— Фу, еле от бабки сбег, — пожаловался Иван.

— Выходит, Герасим как в воду глядел? Проблемы со старшим поколением все же возникли? — усмехнулся Павел.

— Да нет, — пояснил Иван. — Просто бабке поговорить хотелось, ну и… сам понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Луна. — Ладно. Пошли.

Они спустились во двор. На детской площадке сидели две бабушки и одна молодая мама с коляской.

— Вовремя мы пришли, — тихо произнес Иван. — По-моему, скоро тут ни одной свободной лавочки не останется.

Они уселись на ту, что стояла под сенью дерева. С неё подъезд Луны был виден как ладони. Правда, далековато. Но зато и их никто ни в чем не заподозрит.

Ребята какое-то время молча наблюдали. Но возле подъезда никто не показывался. И из него тоже никто не выходил.

— Что-то глухо, — наконец разочарованно произнес Иван.

— А ты думал, вот так, сразу? — с иронией спросил Луна. — Не успеем мы явиться, и сразу возникнет что-нибудь интересное.

— Ну, так я, конечно, не думал, — Иван немного смутился.

— Приготовься к тому, что мы вообще сегодня уйдем отсюда несолоно хлебавши, — счел своим долгом предупредить Луна.

— Спасибо за информацию. А то я сам не знал, — с бывалым видом откликнулся Пуаро.

Снова повисло молчание. Тишину нарушало лишь ритмичное поскрипывание коляски, которую, уткнувшись в толстый цветной журнал, раскачивала молодая мать. Потом послышался крик из песочницы. Это один из карапузов высыпал другому за шиворот полное пластмассовое ведерко песка.

— Сереженька! — Бабушка, вскочив со скамейки, бросилась на помощь пострадавшему.

Тот, ощутив за собою поддержку, немедленно схватил лопатку и от души огрел обидчика по голове. Обидчик взвыл, как сирена воздушной тревоги.

— Ярослав! — пробежала к песочнице вторая бабушка.

Крик разбудил ребенка в коляске. Оттуда раздалось громкое «уа-уа».

— Потише нельзя? — подняв голову от журнала, недовольно уставилась на двух бабушек и их питомцев молодая мать.

— Не нравится, ищи себе другое место! — огрызнулась бабушка Ярослава. Затем совсем другим тоном просюсюкала: — Ну, Ярочка. Ну, успокойся. Где бо-бо? Бабуся сейчас поцелует.

— Поцелует она! — вытряхивая песок из Сереженьки, откликнулась вторая бабушка. — Ремня бы лучше своему Ярочке задала хорошего, чтобы песком на детей не сыпался.

Луна подмигнул Ивану.

— Ну, думаю, началось.

— Крутая разборка, — усмехнулся тот.

Конфликт между старушками нарастал. Ярочка по-прежнему издавал истошные вопли. Неизвестно, во что бы вылились усиливающиеся раз от раза взаимные обвинения, если бы из самого ближнего к детской площадке подъезда не показалась весьма живописная парочка. Толстая пожилая тетка в одеянии, смахивающем на халат, вела под руку очень старое высохшее существо, облаченное, несмотря на почти летнюю жару, в натуральную, но порядком потертую шубу. Бабуся в шубе еле ковыляла, зато очень громко говорила:

— В такую погоду, Нина Степановна, я, как выйду на улицу, сразу большой прилив бодрости ощущаю.