Право быть - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 10

– Только собирался на заработки?

– Да.

Зачем кому-то понадобилось убивать бедняка? Зачем вообще люди убивают друг друга? Затем, что видят в себе подобных препятствие, мешающее получить деньги, власть или любовь, а иногда убивают для того, чтобы потешиться или утешиться. Молодой скотогон украл чью-то возлюбленную, жену или дочь? Узнал что-то тайное, помогающее обрести власть над другими? Помешал кому-то стать обладателем звонких монет?

Вероятен каждый из трех путей, способных привести к насильственной смерти. И чтобы выяснить, по какому из них шли убийца и убитый, нужно и самим пройтись по тем истоптанным дорогам.

– Он уже успел завербоваться?

– Кажется, да. – Капитан повернулся к своему молодому напарнику. – Приведи того лысого, с которым мы говорили.

Я измерил лежащее тело шагами, наклонился посмотреть на разрез, криво проходящий по горлу.

– Да-да, знаю, что вы скажете! – поморщился стражник. – Убийца был высокого роста. Тарри, если бы попытался проделать то же самое, скосил бы нож совсем в другую сторону.

– Зачем вообще было так резать? Ударил бы в живот, в бок, да куда угодно, благо в тумане можно незаметно подойти с любой стороны.

– Может, боялся запачкаться, потому и зашел со спины.

Интересная идея. Но обычно боишься испачкать одежду лишь в нескольких случаях. Если она дорога и красива или если она у тебя… единственная. Ведь что может быть проще, чем заняться стиркой, надев другую смену. А наш убийца стирать не хотел. Или не мог, потому что иначе остался бы голым ждать, пока постиранное высохнет.

О боязни крови не стоит даже заикаться: если человек не выносит вида и запаха красного сиропа, вытекающего из ран, он пользуется совсем другими способами лишения жизни.

– У каждого горожанина ведь не одна смена одежды на весь год?

– К чему вы клоните? – заинтересовался капитан, перестав пережевывать смолку.

– Если убийца боялся запачкаться, значит, у него не было запасной одежды. Иначе он мог выстирать окровавленное тряпье, закопать или сжечь, то бишь переодеться и спокойно уничтожить следы крови.

– Похоже, что так.

– Думаю, он не здешний, но попытался все обставить как месть, значит, успел наслушаться рассказов про дуве Тарквена и его сбежавшую жену. Два-три дня хватит, чтобы ознакомиться со всеми городскими сплетнями?

– За глаза и за уши.

– Он, скорее всего, появился в городе недавно. Он небогат, у него нет даже смены одежды. Кто подходит под такое описание?

– Любой из скотогонов, отправляющихся на заработки, – подытожил стражник. – Осталось только понять, зачем ему понадобилось убивать.

Причем убивать такого же бедолагу, как и он сам.

– Разве мы не обо всем уже поговорили, капитан? – спросил вынырнувший из тумана лысоватый мужчина крепких пропорций и брезгливо стряхнул капельки воды, осевшие на меховой оторочке плаща.

– Есть еще несколько вопросов.

Пришелец посмотрел на меня с некоторым удивлением, перевел взгляд на стражника, словно спрашивая, а по какому праву некто неизвестный собирается его допрашивать, но, встретив в ответном взгляде суровое приглашение принять правила начавшейся игры, сменил недовольство на подобострастие, всем видом показывая, что готов содействовать.

– Вы один из вербовщиков, не так ли?

– Совершенно верно, дуве. Причем, смею заверить, далеко не один из. Я вербую самых достойных парней, потому что мой хозяин платит дорого, пусть и строго спрашивает за каждую монету.

– Хотите сказать, что берете не всякого?

– При таком богатстве выбора, как в Элл-Тэйне, я могу себе это позволить, – гордо заявил вербовщик.

– И многих вы уже отобрали?

– По чести сказать, всех, что были нужны. Вот этот… – Лысина качнулась, обозначая кивок в сторону мертвеца. – Он был последним из отобранных, но теперь его место, конечно, освободилось.

– Будете искать нового?

– Зачем? У меня уже есть парень на примете. Вчера я как раз выбирал между ним и тем, кто сейчас лежит здесь.

Интересный факт. Соперничество за право пасти коз? Очень возможно.

– А почему выбрали именно этого?

Вербовщик на минуту задумался.

– Мне показалось, второй слишком горячий какой-то. Уж больно хотел попасть именно ко мне, кажется, сильно расстроился, едва ли не до слез, когда я ему отказал. Ну да ничего, зато сегодня у парня удачный день!

– Поспешите его обрадовать?

– Почему бы и нет?

Шансом взглянуть на возможного убийцу не стоит пренебрегать.

– Позволите пойти с вами?

Глаза лысоватого подозрительно сощурились, словно он почувствовал какой-то подвох, но отказывать городской страже, особенно когда просят вежливо и невинно, станет только очень отчаянный человек, а вербовщик таковым не являлся.

– Как пожелаете, дуве.

Гостевой дом, в котором происходила вербовка, обнаружился неподалеку, можно сказать, в нескольких шагах от места убийства, и в отличие от хозяйства дуве Тарквена кипел жизнью. По меньшей мере с десяток дюжих парней толкалось у стойки, на которой в высокие кружки разливали эль. В счет будущего заработка, как объяснил мне капитан. Каждый из скотогонов, отправляющихся на север, если не имеет при себе денег, оставляет долговую расписку с обязательством оплатить все расходы, когда будет возвращаться обратно. И платит непременно, потому что если его имя попадает в список обманщиков, ни один вербовщик уже не наймет такого парня. То бишь хочешь надуть – надувай, но только один-единственный раз, если тебе больше не нужна хорошая работа.

Не успел лысоватый скинуть потемневший от влаги плащ на руки прислуги, расположиться за столом и достать из сумки книгу с записями о нанятых работниках, как к нему подошел тот самый вчерашний неудачник.

Высокий, на костях мяса не слишком много, но по движениям понятно, что парень жилистый и сноровистый. Одет, похоже, во все самое лучшее, что у него было, и это еще один камешек на чашу весов обвинения, потому что грешно было бы пачкать кровью рубаху с такой красивой вышивкой. Лицо незапоминающееся, но не отторгающее взгляд, вот только… Мне кажется или черты это парня неуловимо подрагивают, причем все разом?

– Дуве… – Его голос звучал не слишком твердо, зато взгляд почти пылал. – Я слышал, что ночью убили человека.

– Все слышали, – кивнул вербовщик.

– Это ведь был тот, которого вы взяли вперед меня?

– Да.

– Значит, место освободилось?

– Разумеется, освободилось. К чему мне мертвецы? Они же не могут ходить за скотом.

– Так я могу его занять? Вы ведь говорили, я вам тоже подхожу.

С каждым новым ответом явственно крепла уверенность парня то ли в собственных возможностях, то ли в неколебимости прекрасной и богатой судьбы, соблазнительно улыбающейся из тумана будущего. А может быть, просто из тумана.

– Говорил и от своих слов не отказываюсь.

– Так я… принят?

Интересно, он понимает, что, так сильно напирая сейчас, вызывает лишь подозрение и ничего более? Вот и вербовщик, вместо того чтобы ответить утвердительно, почему-то тянет время. Чувствует неладное? Немигающий взгляд и дрожащие веки… Странное сочетание. Пугающее.

Слишком горячий? Сейчас проверим.

Склоняюсь над столом:

– И много денег можно у вас получить за три месяца?

– По десять «орлов» в месяц, если будешь работать исправно, – охотно подыграл мне лысоватый, получив возможность уйти от разговора с предыдущим собеседником. – Самая высокая цена среди всех.

– А что нужно сделать, чтобы к вам попасть? Рекомендации какие, свидетельства нужны?

– Мне довольно посмотреть на человека, чтобы принять решение, – гордо ответил вербовщик.

– Ух и заманчивая же цена! А если… – Наклоняюсь еще ниже, но говорю таким громким шепотом, чтобы меня смогли расслышать все заинтересованные лица: – Если отказаться от пары монет в вашу пользу? Каково будет решение?

– Думаю, ты и сам догадываешься какое.

– Так что, по рукам?

Я протянул ладонь вербовщику. Тот, чуть помедлив, отправил свою руку навстречу моей, но прежде чем наши пальцы смогли встретиться, раздался вопль, в котором слышалась обида маленького ребенка, смешанная с чем-то нечеловеческим: