Гайдзин - Клавелл Джеймс - Страница 16

4

Баркас с флагом королевского флота на корме выскользнул из вечернего полумрака и устремился к причалу Канагавы. В отличие от других причалов, которыми пестрел берег, этот был построен на редкость основательно, из дерева и камня, щит на высоких столбах горделиво возвещал на английском и японском: «Собственность Её Величества британской дипломатической миссии в Канагаве. Посторонним вход воспрещен». Баркас был битком набит морскими пехотинцами; матросы ловко орудовали веслами. Тонкая багровая полоса ещё окаймляла горизонт на западе. По морю гуляла крупная зыбь, луна красиво вставала в темном небе, свежий ветер разгонял облака.

На самом конце причала баркас поджидал один из гренадеров, охранявших миссию. Рядом с ним стоял круглолицый китаец в длинном глухом халате под горло, в руке он держал шест с масляным фонарем.

— Суши весла! — крикнул боцман. Все весла были немедленно подняты, сидевший на носу матрос прыгнул на причал и закрепил носовой конец. За ним быстро, но без толкотни и шума, на причал выбрались морские пехотинцы, тут же построившиеся в оборонительный порядок с ружьями наготове, пока их сержант внимательно изучал местность. На корме сидел морской офицер. И Анжелика Ришо. Он помог ей сойти на берег.

— Добрый вечер, сэр, мэм, — сказал гренадер, отдавая честь офицеру. — Это вот Лун, он состоит при миссии помощником.

Лун во все глаза таращился на девушку.

— Доб'лая вечила, са', васа за моя ходить сильна быстла лаз-лаз, хейа? Мисси моя ходить ладна.

Охваченная тревогой, Анжелика нервно посматривала кругом. Она была в капоре и голубом шелковом платье с турнюром, на плечи была наброшена шаль того же цвета, которая изумительно оттеняла её бледность и светлые волосы.

— Мистер Струан, как он себя чувствует?

— Не знаю, мэм, мисс, — доброжелательно ответил солдат. — Док Бебкотт, он лучший в этих водах, так что с беднягой все будет в порядке, ежели будет на то воля Божья. Он прямо страсть как обрадуется, увидев вас, — все тут про вас спрашивал. Мы-то вас раньше утра и не ждали.

— А мистер Тайрер?

— Здоровехонек, мисс, рана пустяковая. Нам бы пора трогаться.

— Далеко идти?

— Ай-йа, нет далекий чоп-чоп ладна, — раздраженно проговорил Лун. Он поднял шест с фонарем и выставил его в ночь, что-то озабоченно бормоча на кантонском.

До чего наглый сукин сын, подумал офицер. Он был высокого роста, лейтенант королевского флота, звали его Джон Марлоу. Он и Анжелика двинулись следом. Морские пехотинцы тотчас же развернулись, прикрывая их со всех сторон, дозорные вышли вперед. — С вами все в порядке, мисс Анжелика? — спросил он.

— Да, благодарю вас. — Она плотнее закуталась в шаль, осторожно ступая в темноте. — Какой ужасный запах!

— Боюсь, это испражнения, которые здесь используют как удобрение, да ещё отлив добавляет. — У Марлоу были песочного цвета волосы и серо-голубые глаза. В свои двадцать восемь лет он являлся капитаном двадцатиоднопушечного парового фрегата Её Величества «Жемчужина». Правда, последнее время он исполнял обязанности флаг-адъютанта при адмирале Кеттерере, командовавшем военно-морскими силами в Японии. — Может быть, вам было бы удобнее в носилках?

— Благодарю вас, нет, все и так очень хорошо.

Лун шел чуть впереди по узким пустынным улочкам деревни, освещая им путь. Большая часть Канагавы лежала погруженная в глубокую тишину, хотя изредка они слышали шумный пьяный смех мужчин и женщин, доносившийся из-за высоких стен, в которых время от времени попадались маленькие дверцы с зарешеченными окошечками. На каждом шагу им встречалось множество разукрашенных вывесок на японском.

— Это постоялые дворы, гостиницы? — спросила она.

— Видимо, — осторожно ответил Марлоу.

Лун тихо хихикнул, услышав вопрос и ответ. По-английски он говорил совершенно свободно — язык он выучил в миссионерской школе. Однако, следуя приказу, тщательно скрывал это, всегда говорил только на пиджин, притворялся глупым и в итоге знал много секретов, которые имели огромную ценность и для него, и для руководителей его тонга, и для их общего вождя, Светлейшего Чена, Гордона Чена, компрадора компании Струана. Компрадор, обычно им был высокородный евразиец, являлся незаменимым посредником между европейскими и китайскими торговцами, он свободно говорил на английском и нескольких китайских диалектах, и к его рукам прилипало по меньшей мере десять процентов от каждой сделки.

«А, заносчивая юная мисси, питающаяся чужой неудовлетворенной страстью, — с бесконечным весельем размышлял Лун, знавший о ней много всего, — интересно, который же из этих дурнопахнущих круглоглазых первым распялит тебя на подушках и войдет в твои столь же дурнопахнущие Нефритовые Врата? К тебе в самом деле ещё никто не прикасался, как ты притворяешься, или внук Зеленоглазого Дьявола Струана уже познал с тобой Облака, Пролившиеся Дождем? Клянусь всеми богами, великими и малыми, я узнаю это совсем скоро, потому что твоя горничная является дочерью третьей двоюродной сестры моей сестры. Я уже знаю, что твои короткие волоски не ухожены и нуждаются в выщипывании, они такие же светлые, как на голове, и растут слишком густо, чтобы это могло понравиться цивилизованному человеку, но, полагаю, варвар этого просто не заметит. Ха!

Ай-йа, до чего интересна жизнь. Готов поспорить, это нападение и убийство доставят и дьяволам-варварам, и Пожирателям Нечистот с этих островов много неприятностей. Вот и чудесно! Пусть все они захлебнутся в собственных испражнениях!

Интересно получается, что внук Зеленоглазого Дьявола был так жестоко ранен, стало быть, скверный йосс всех мужчин этого рода простирается и на него; интересно, что новость об этом уже тайно летит в Гонконг с нашим самым быстрым курьером. Ах, до чего я мудр и предусмотрителен! Но, опять же, я родился в Срединном Царстве и потому, разумеется, стою выше них всех.

Однако встречный ветер для одного всегда надувает паруса другого. Это известие, несомненно, резко понизит стоимость акций „Благородного Дома". Зная об этом наперед, я и мои друзья получим большую прибыль. Клянусь всеми богами, я поставлю десятую часть своей прибыли на первую же лошадь на скачках в Счастливой Долине, которая побежит под четырнадцатым номером — сегодняшней датой по варварскому исчислению».

— Хоу! — воскликнул он, вытянув вперед руку.

Центральные башенки храма темнели над улицами и переулками крошечных одноэтажных домов, стоявших каждый отдельно, но при этом кучками, как в сотах.

Два гренадера под началом сержанта охраняли ворота храма, хорошо освещенные масляными фонарями. Рядом с ними стоял Бебкотт.

— Привет, Марлоу, — произнес он с улыбкой. — Поистине неожиданное для меня удовольствие, мадемуазель, добрый вечер. В чем...

— Извините, доктор, — прервала его Анжелика. Она глядела на него снизу вверх, широко раскрыв глаза, пораженная размерами англичанина. — Но Малкольм... мистер Струан... мы слышали, он был опасно ранен.

— Он получил довольно неприятный удар мечом, но рана зашита и сейчас он крепко спит, — как можно более легким голосом произнес Бебкотт. — Я дал ему успокоительное. Я отведу вас к нему через секунду. В чем дело, Марлоу, зачем...

— А Филип Тайрер? — снова прервала его она. — Он... его тоже серьезно ранили?

— Просто поверхностная рана, мадемуазель, вы в данный момент ничего не можете для них сделать, оба приняли снотворное.

— С ним все в порядке?

— Да, в полном порядке, — терпеливо ответил он. — Пойдемте, вы убедитесь сами. — Он повел их через внутренний двор. Стук копыт и звяканье уздечек остановили их. Обернувшись, они с удивлением увидели въезжающий во двор разъезд драгун. — Святый Боже, да это же Паллидар. Что он тут делает?

Они наблюдали, как драгунский офицер отдал честь морским пехотинцам и гренадерам и спешился.

— Продолжайте, — сказал Паллидар, не замечая Марлоу, Бебкотта и Анжелику. — Эти чертовы джапские ублюдки попытались, чёрт возьми, загородить нам дорогу, клянусь Господом! Жаль только, что эти выблядки изменили своё в господа-бога-мать растреклятое решение, а то сейчас бы они у меня уже кормили червей, будь я проклят, и... — Он увидел Анжелику и замолчал, похолодев от ужаса. — Господи Иисусе! О... послушайте, я... я самым искренним образом извиняюсь, мадемуазель, я... э... я никак не предполагал, что здесь могут быть дамы... э... привет, Джон, доктор.