Мудрость палача - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 38

День десятый. Москва. Понедельник. 2 июля.

Два дня Тальковский терпеливо ждал, рассчитывая на сообразительность неизвестного убийцы, который должен был догадаться проверить сообщения, поступившие на номер его счета в банке. И наконец вечером в понедельник отправил запрос в банк, решив проверить, нет ли для него информации. И почти сразу получил ответ. Его призыв был услышан, адресат передал только одно слово «согласен». Но этого было достаточно, чтобы терпеливо ждать телефонного звонка.

Дело это было настолько щекотливое, что Тальковский не решился никому его доверить, даже Вигунову, понимая, что в случае провала у бывшего полковника милиции будет исключительно выгодный «компромат» на его патрона, с помощью которого он сможет шантажировать не только самого Тальковского, но и связанные с ним структуры. Банкир понимал, что проведение такого рода операций требовало соблюдения особой осторожности. Для этого он купил четыре мобильных телефона.

По взаимной договоренности с руководителем одной из небольших компаний, не связанных с ним бизнесом, все четыре мобильных телефона были переданы в эту компанию еще в субботу, что и было зафиксировано во всех документах. В понедельник один из сотрудников компании, одинокий молодой человек, получивший в свое пользование новый мобильный телефон, неожиданно получил срочное указание своего руководства вылететь в Данию для участия в каком-то семинаре, не относившемся к теме работы молодого человека. Поскольку мобильный телефон еще не был подключен к международной сети, хозяин аппарата решил оставить его дома.

В понедельник утром к его номеру подключились сотрудники Вигунова, которым подробности дела не были известны. Номер телефона был переведен на один из аппаратов Тальковского, который ждал звонка, как и было условлено, в шесть часов вечера. И ровно в шесть раздался долгожданный телефонный звонок. Тальковский включил аппаратуру, искажавшую не только звуки голоса, но и тембр говорившего.

– Да, – глухо сказал он.

– Я получил ваше сообщение, – услышал он голос неизвестного. – Полагаю, что все наши договоренности остаются в силе?

– Да, – подтвердил Тальковский.

– Я постараюсь выполнить поручение до конца срока, указанного в нашем контракте, – говоривший умел находить нужные слова. Это понравилось банкиру. Но сам он молчал, считая, что лучше ему ничего не комментировать.

– Я буду звонить по понедельникам, – сообщил незнакомец, – и посылать сообщения, если будет необходимость.

– Да, – в третий раз сказал Тальковский. Он хотел уточнить условия, хотел поговорить о более конкретных сроках, хотел узнать, как можно связаться с исполнителем в случае крайней необходимости. Но он знал, что безопаснее для него ничего не спрашивать и ничего не говорить. Поэтому он и в третий раз произнес только «да». Говоривший, очевидно, понял его уловку, потому что он усмехнулся и громко сказал:

– До свидания.

Тальковский положил трубку. Перевел дыхание. Теперь все было в порядке. Если этот неизвестный убийца такой специалист, как ему говорил Лосякин, то промаха быть не должно. Он вдруг обратил внимание, что во время разговора все время стоял рядом со столиком, словно опасаясь присесть на диван. Он терял свою знаменитую выдержку.

Тальковский отключил телефон и, усевшись в кресло, потянулся за пультом дистанционного управления телевизора. Включив телевизор, он почти сразу попал на информационную программу, которая шла по одному из российских каналов. Сюжет был как раз посвящен мэру столицы. Его шансы стать новым Президентом страны расценивались как очень высокие.

«Он высказался о приоритетах в развитии национальной политики страны», – говорил диктор. Тальковский прищурился, ему активно не нравился этот человек не только в качестве кандидата в Президенты страны, но даже на своем месте мэра столицы. Тальковский понимал, что если он станет хозяином в стране, то начнет наводить порядок по своим авторитарным правилам, установит свою систему, и таким банкирам, как Тальковский, в этой системе уже не будет места.

Он досмотрел до конца передачу про мэра. И еще несколько минут сидел перед включенным телевизором. Конечно, понятно, что только физическое устранение мэра могло гарантировать его неучастие в выборах. Но пока операция готовилась, нужно было сделать все, чтобы за это время рейтинг основного кандидата в Президенты не набрал бы головокружительной высоты, после которой его смерть превращала живого человека в настоящего идола. Следовало скомпрометировать самую идею выдвижения такого человека, как нынешний мэр столицы, еще до начала президентской кампании. Тальковский сидел перед экраном телевизора, обдумывая свой план. Следовало еще уточнить некоторые детали, переговорить кое с кем, но в целом он уже представлял себе, каким образом и с помощью каких сил начнется постепенное вытеснение мэра с его позиций.

Тальковский поднял трубку телефона. Набрал номер Вигунова.

– Добрый вечер, Игнат Данилович, – строго сказал он, – приезжайте срочно ко мне. И отключите номер телефона, который был переведен на меня. Мне он больше не понадобится.

– Хорошо, – по-военному четко ответил Вигунов.

Он приехал через двадцать пять минут. Бывший полковник милиции был дисциплинированным и аккуратным человеком, привыкшим никогда не опаздывать. Поначалу его несколько коробила роль верного служаки рядом с таким мошенником, каким он заведомо, еще до совместной с ним работы, считал банкира Тальковского. Но спустя некоторое время он уже так не думал. И дело было совсем не в деньгах, которые платил Тальковский, хотя нужно отдать должное банкиру, платил он действительно большие деньги, щедро оплачивая верность своих людей. Поработав некоторое время с Тальковским, Вигунов оценил и методы банкира, и его широту взглядов, и цепкий ум, и умение приспосабливать под себя любую ситуацию. Вигунов был в курсе многих дел Тальковского, и у него были все основания им восхищаться. Это привязывало его к банкиру так же крепко, как и деньги. И только в самом крайнем случае Вигунов решился бы изменить своему патрону, перейдя на другую сторону. Я него был своеобразный кодекс чести, и Тальковский об этом хорошо знал.

Он принял гостя в своем кабинете на даче, которая охранялась, как резиденция главы правительства. Вышколенная служанка вкатила столик с напитками, расставила все и вышла так же бесшумно, как и вошла. Сначала Тальковский завел разговор на другую тему. Ему интересно было узнать мнение Вигунова по ряду вопросов. Тот почти ничего не пил, позволив себе лишь пригубить рюмку французского коньяка. Тальковский также не стал налегать на спиртное, выпив лишь бокал сухого белого вина. Они говорили о расширении агентства Вигунова. Планировалось открытие филиала в северной столице. Вигунов упрямо называл ее Ленинградом. Названия «Санкт-Петербург» он не признавал, оно словно оскорбляло его. Зная эту слабость полковника, Тальковский следил за своей речью и всегда называл город Ленинградом, хотя лично он не видел ничего плохого ни в прежнем, ни в новом названии города.

Но для Вигунова, когда-то работавшего в Ленинграде, это был вопрос принципа. Тальковский согласился, что филиал открывать нужно, и пообещал рассмотреть представленную ему смету. И лишь в самом конце беседы он словно невзначай заметил:

– В последнее время нас прессингуют по всему городу. Такое впечатление, что нас словно пытаются выжить из столицы.

– Это люди мэра, – помрачнел Вигунов, – вся московская милиция на него работает. И все городские службы выполняют его прихоти. Знают точно, кого он любит, а кого не любит.

– Это правда, – согласился Тальковский, – хотя говорят, что многие им недовольны.

– Политических противников у него хватает, – согласился Вигунов, все еще находясь под впечатлением состоявшегося разговора и не понимая, куда клонит его собеседник.

– Говорят, не только политических, – усмехнулся Тальковский. Вигунов наконец понял. Он достал свои темные очки, близоруко прищурился.