Грехи. Книга 2 - Гулд Джудит - Страница 42

Элен, улыбаясь, наблюдала за Эдмондом, который, надев фартук, крутился у большой кухонной плиты. Перевернув на гриле стейки, брат отложил вилку и каминными щипцами вынул из духовки огромные печеные картофелины.

– Пахнет вкусно, – радостно сказала Элен.

– Подожди хвалить, ты еще не попробовала десерт.

– И что же это? Бульденеж или профитроли?

– Придется потерпеть, – загадочно ответил Эдмонд. – Где будем обедать: в столовой, в кабинете или здесь, на кухне?

– Давай прямо здесь. Помнишь, когда мы были детьми, мне кажется, мы все время жили на кухне. И мне всегда это нравилось. Там так вкусно пахло.

– В тебе все еще живет крестьянка, маленькая француженка.

– Пожалуйста, держи это в секрете, – рассмеялась Элен. – Ты же не хочешь, чтобы весь мир узнал, что королева высокой моды – всего-навсего простая кухонная девчонка.

– Клянусь держать это в тайне. – Взяв вилку, Эдмонд снова перевернул стейки. – Что будешь пить? Шампанское или красное вино?

Хамелеон посмотрел на часы – прошло полчаса.

– Выходи, Руфус, – тихо приказал он.

Уши собаки моментально встали торчком. Она бесшумно спрыгнула на землю и застыла, вопросительно глядя на хозяина. Открытая розовая пасть придавала ей довольно добродушный вид.

– Пошли, собака, – криво усмехнулся Хамелеон. – Пора тебе отрабатывать ужин.

– Было вкусно. – Сделав последний глоток вина, Элен промокнула губы льняной салфеткой и встала из-за стола. Потом собрала тарелки и положила их в посудомоечную машину.

– По-моему, я начинаю американизироваться, – сказал Эдмонд, отодвигая стул. – Стейки и картошка – теперь моя любимая пища. А вот ты свою картошку не доела.

– Я не хочу поправляться, – рассмеялась Элен и. погладила свой плоский живот. – В противном случае тебе придется называть меня «большая француженка».

– И к яблочному пирогу даже не притронулась, – упрекнул ее брат.

– Еще бы! Уж лучше бы не говорил, что все утро провозился с десертом! Да ты просто поехал в Роксбери, купил пирог в кондитерской Сары Ли и разогрел его в духовке! – Элен уперла руки в бока, изображая притворный гнев. – Неужели поездка в город заняла у тебя все утро?

– Почти. – Эдмонд встал и потянулся. – Может, займемся финансовыми отчетами?

– Сейчас, только сначала я схожу в амбар. Там у меня остались все бумаги.

– Ладно. Я подожду тебя в библиотеке наверху.

Элен кивнула, включила посудомоечную машину, накинула на себя стеганое пальто и, прежде чем выйти на улицу, нажала на выключатель. Дорожка между домом и амбаром ярко осветилась спрятанными в деревьях фонарями.

Свежий, бодрящий воздух коннектикутской ночи ударил ей в лицо. Сунув руки в карманы пальто, Элен постояла на крыльце, полюбовалась звездами в безбрежном пространстве черного бархатного неба. Было тихо. Даже очень тихо. Эту тишину она любила больше всего, проводя свои уик-энды за городом. В Манхэттене такое совершенно невозможно.

Элен ступила на выложенную плиткой дорожку и направилась к амбару.

Как только зажглись фонари, Хамелеон отступил поглубже в тень. Его охватило сильное возбуждение. Такое бывало всякий раз, когда он готовился к встрече со своей жертвой. Но как бы сильно возбужден он ни был, ему всегда удавалось сохранить контроль над собой. Главное – предельная осторожность. В подобного рода бизнесе только дураки полагаются на случай и потому погибают.

Дверь открылась, на крыльце появилась женщина. Хамелеон удовлетворенно кивнул. Теперь надо терпеливо дождаться, когда она подойдет поближе. Он ведь должен убедиться, что это и есть Элен Жано.

Женщина сошла с крыльца, направилась к амбару. Цоканье ее каблуков гулко отдавалось на плитах дорожки. Руфус насторожился и глухо зарычал. Глаза его в свете фонарей горели желтым огнем.

– Тихо! – шепотом скомандовал Хамелеон.

Рык моментально застрял в глотке у животного, но напряжение не прошло.

Ничего, ожидание ему не повредит, а только сделает еще злее. Сунув руку в карман, Хамелеон достал акустический свисток. Он хорошо помнил инструкции: два коротких – команда к атаке, один длинный – назад.

Убийца не отрывал взгляда от Элен. Походка грациозная, чувственная, но отнюдь не вызывающая. Классная дамочка! Вот если бы она не…

Сейчас она была на полпути между домом и амбаром. Хамелеон затаил дыхание. Свет фонаря упал на ее лицо, и он наконец-то рассмотрел его. Теперь у него не было и тени сомнения – это была она.

Элен внезапно замедлила шаг. Что-то было не так.

Рядом таилась опасность. Она не знала какая, но ей уже довелось испытать это чувство. Тогда, в Париже. Ей точно так же стало не по себе перед приходом бошей в их дом. Только теперь ощущение опасности было сильнее. Ее словно накрыло морской волной.

Она напряженно всмотрелась в темноту и, затаив дыхание, прислушалась. Все тихо, но опасность стала еще ощутимее.

Ее охватила дрожь, и она стала растирать себе руки, пытаясь согреться. Страх все не проходил, не проходил и озноб.

Элен остановилась и прикинула расстояние до дома и до амбара. Амбар был ближе.

Она рванулась к нему.

Хамелеон нахмурился. Вот сука! Почему она побежала? Может, она их заметила? Но это невозможно – они хорошо спрятались. И вели себя тихо.

Что ж, раздумывать больше некогда. Поднеся акустический свисток к губам, Хамелеон дунул в него два раза. В ночи не раздалось ни звука, и только уши Руфуса уловили этот жуткий свист. Тело собаки напряглось, она издала глухое рычание и с быстротой молнии ринулась к Элен.

В библиотеке было тепло – пожалуй, даже слишком. В камине горел огонь, и Эдмонд ничуть не сомневался, что их с Элен сморит сон, прежде чем они просмотрят первую страницу финансового отчета.

Душно. Он обогнул обитые замшей диваны «честерфильд» и подошел к задернутому бархатными шторами окну, затем открыл обе рамы и выглянул наружу.

Ворвавшийся в комнату ночной воздух освежил его. Фонари, развешанные на деревьях, выхватили из темноты Элен на дорожке между домом и амбаром. Что-то в ее позе насторожило брата. К тому же она испуганно озиралась по сторонам. Еще секунда – и Элен бросилась бежать.

Прежде чем Эдмонд заметил черную тень, вырвавшуюся из темноты, он уже инстинктивно чувствовал: сестра в опасности.

Эдмонд мигом отскочил от окна и, перемахнув через ближайший диван, ринулся к столу и схватил нож для вскрытия писем, этакую турецкую саблю с острым, твердым и тонким, как бумага, лезвием.

В долю секунды он взвесил его на руке – вполне сгодится – и, не теряя времени, бросился обратно к окну. Сейчас это самый короткий путь вниз.

Ухватившись обеими руками за верхнюю часть рамы, Эдмонд сгруппировался подобно акробату и, подтянув колени к подбородку, прыгнул. Хорошо, что он когда-то занимался легкой атлетикой. Конечно, теперь он уже не такой гибкий, как раньше, но все еще силен и в хорошей форме.

Скользя вниз по крутой жесткой крыше заднего крыльца, он ни на мгновение не терял самообладания.

Вот и край крыши… Прыжок, сильный удар о землю. Острая боль, словно огнем, пронзила лодыжки. Он, тем не менее, перекувырнулся, вскочил на ноги и что было мочи, бросился к Элен. Ее крики разрывали ночь, и сквозь эти крики он отчетливо слышал грозное рычание разъяренной собаки. Собака была огромной; ее короткая черная шерсть зловеще блеснула в свете фонаря, и тут его словно током ударило: фонари могут гореть от силы минуты две, потом таймер автоматически их отключает. Боже, сколько же секунд у него осталось?!

Выхватив изо рта нож, Эдмонд с отчаянным воплем ринулся сестре на помощь.

Сначала в подлеске раздался громкий хруст, затем послышалось грозное рычание. Элен нутром чувствовала, что к ней несется огромная, сильная собака. Оглянувшись, она увидела горящие желтые глаза и иссиня-черное мускулистое тело. Пронзительно вскрикнув, она рванулась быстрее, подсознательно отметив, что это ей не поможет.

Холодный ветер просвистел у нее в ушах, когда собака, промахнувшись, пролетела буквально в дюйме от нее. Теперь страшный зверь прильнул к земле чуть впереди, отрезав Элен путь к спасению.