Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Гулд Джудит - Грехи. Книга 2 Грехи. Книга 2

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Грехи. Книга 2 - Гулд Джудит - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– Зови меня просто Симон, – предложил он. – Ведь мы друзья?

– Конечно, Симон, – ответила она с улыбкой. Доктор Розен улыбнулся, пощупал ей лоб. Глаза Элен вдруг затуманились. Он не переставал удивляться, как быстро меняется их цвет: минуту назад они были фиалковыми и вдруг приобрели цвет дымчатого аметиста, словно на яркое солнце набежало облачко.

– Симон, я хочу кое-что у вас спросить, – с трудом выговорила Элен. – Мне нужно знать правду.

Доктор Розен молча кивнул. Он знал, что она спросит.

– Симон, смогу ли я… смогу ли я иметь детей? – Голос ее упал до шепота.

Симон Розен закрыл глаза. Он, который всю свою жизнь утешал людей, сейчас не находил слов.

– Спасибо, Симон, – прошептала она. – Спасибо, что не пытаешься утешить меня, что не вселяешь напрасную надежду.

Отвернувшись к стене, Элен с горечью уткнулась в подушку. Она и не подозревала, что на свете существует такая душевная мука: по щекам ее ручьями полились слезы. Только сейчас она осознала весь ужас своего поступка. Теперь она только наполовину женщина, у нее никогда не будет ребенка. Внезапно она до боли закусила губу. Нет, будет! У нее будет духовный ребенок. У нее будет ее журнал «Ле Мод»!

Элен быстро шла на поправку. Она просто не имела права попусту тратить время. Ведь каждый день, проведенный в постели, отдаляет ее от журнала! И уже на следующий день она встала на ноги. Сначала колени ее дрожали, но она заставляла себя ходить снова и снова. Доктор Розен только тихо радовался. Ну и характер у этой Жано! В тот же день, вечером, он принес к ней в комнату маленький столик.

– Обедать будем вместе, – пояснил он.

– Чудесно, – улыбнулась Элен.

Доктор Розен усадил ее на стул, и она окинула взглядом сервированный белым дешевым фарфором стол. Эта простенькая посуда казалась ей много прекраснее, чем позолоченные, расписанные цветами тарелки и блюда лиможского или мейсенского фарфора, что преобладали в городском доме графа. Простой белый фарфор не столь претенциозен.

Закончив есть, Элен положила вилку и нож на тарелку.

– Пока вас не было, я воспользовалась вашим телефоном. И не хочу больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Завтра меня ждут дома.

Доктор Розен молча кивнул, находя тем не менее такое поведение странным. Почему она попросила его связаться только с Одиль Жоли? Неужели у нее совсем нет друзей? А как же тот, кто сделал ее беременной?

– В общем, ты достаточно окрепла, чтобы завтра отправиться домой, – заключил он. – У тебя сильный характер и несгибаемая воля. Но, по крайней мере, еще несколько недель тебе следует быть осторожной. Обещаешь?

– Обещаю.

– И конечно, никакого… – Он сделал неопределенный жест рукой.

– Я знаю, – откликнулась Элен. – Несколько недель никакого секса.

Он кивнул и внезапно залился краской.

– Я также намерен проводить тебя домой, – сказал он, откашлявшись. – Тебе одной будет трудно садиться в такси.

Элен с благодарностью посмотрела на Симона.

– Спасибо. Вы так добры ко мне. Не знаю, сумею ли я когда-нибудь расплатиться с вами.

Доктор Розен выразительно поднял руку.

– Если когда-нибудь кому-либо понадобится твоя помощь, помоги ему и тем самым ты отблагодаришь меня.

– Обязательно! – торжественно поклялась Элен. Откинувшись на стуле, доктор Розен с печалью заглянул ей в глаза.

– Жаль расставаться с тобой.

– Мне тоже, – ответила Элен. – Я буду очень скучать. Но мы ведь можем навещать друг друга.

– Хорошо бы. – Он пристально посмотрел на нее. – Скажи мне: сейчас, когда ты окрепла физически, как ты себя чувствуешь… эмоционально?

Элен опустила глаза.

– Что я могу чувствовать, кроме стыда и позора? – Она горько усмехнулась. – Тогда я думала, что это единственный выход. Только сейчас мне стало ясно, что я ошиблась. Я убила своего ребенка. – Элен помолчала. – Вы знаете, ведь я его видела. Он уже сформировался. – Она сокрушенно покачала головой. – Вряд ли мне когда-нибудь удастся забыть такое.

Доктор Розен взял курительную трубку и задумчиво повертел ее в руках.

– Думаю, ты вправе знать то, что я сейчас тебе расскажу, – произнес он, снова поднимая глаза на пациентку. – Может, ты еще эмоционально не готова выслушать это, а возможно… да, возможно, это тебе поможет. Видишь ли, Элен, мы все страдаем. Страдаем на протяжении всей нашей жизни. Одни больше, другие меньше. Отнесись с пониманием к тому, что я собираюсь тебе рассказать. Иногда страдания других помогают осмыслить свои собственные. Понимаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ду… думаю, что да, – запинаясь, ответила Элен. Доктор Розен набил трубку и раскурил ее. Он долго молчал, затем тихо начал:

– Элен, я еврей. Мы, евреи, страдали на протяжении веков. – Он горько улыбнулся. – Иногда я склонен думать, что мы овладели рынком страданий. – Его лицо омрачилось еще больше. – Шутка. Всегда находится тот, кому хочется стереть нас с лица земли, но нам всегда как-то удается выжить. Нас пытались вырезать и убить, но никакие погромы не смогли уничтожить евреев как нацию. Вряд ли надо тебе объяснять, какая трагедия разыгралась совсем недавно.

Элен молча кивнула. Еще маленькой девочкой, живя в Сен-Назере, она слышала о лагерях, обо всех тех невообразимых ужасах, что творились на этих фабриках смерти, о миллионах людей, которые были расстреляны, уморены голодом, сожжены в печах или отравлены газом в душегубках.

– Я тоже разделил участь своего народа, – продолжил доктор и засучил рукав белой рубашки. Элен отчетливо увидела синие цифры. Глаза ее вмиг увлажнились, она осторожно погладила номер на его руке.

– То был настоящий ад на земле, – вновь заговорил доктор Розен, – с дьяволами в военной форме. – Лицо его исказила гримаса боли, он отложил трубку.

– Концентрационные лагеря – позор для всего человечества, – произнесла Элен.

– Именно, – отозвался доктор Розен. – Но были два типа лагерей: концентрационные и лагеря смерти. И те и другие вселяли ужас, и в тех и других страдали и умирали люди. Концентрационные лагеря располагались во Франции, Голландии, Германии и Австрии, а лагеря смерти были в Польше. И их единственной задачей было убить как можно больше людей. Меня бросает в дрожь от одного названия этих лагерей: Белжец, Треблинка, Аушвиц. – Голос доктора Розена сорвался. – Я был в Аушвице.

– Не надо, – прервала его Элен. – Вы и так достаточно настрадались. Вспоминая все это, вы только бередите старые раны.

– Нет, я должен тебе рассказать. Туда ссылались не только евреи. Там были цыгане, гомосексуалисты и враги немецкого государства. – Он печально посмотрел на Элен. – Были там и участники французского Сопротивления.

Внутри у нее все похолодело.Она не могла вымолвить ни слова.Она нутром поняла, что оней сейчас скажет. Доктор вдруг перешелна крик:

– Я встретил там женщину! – Из глаз его хлынули слезы.– Ее звали Жаклин Жано.

Элен закрыла глаза, не в силахоправиться от потрясения. Ивнезапно, перегнувшисьчерез стол и словно окаменев, онапрошептала:

– Расскажите! Расскажите мневсе! Яхочу знать… – И он ей всерассказал.

Маму отравили газом.

Глава 3

Было десять утра, когдадва такси свернули на авеню Фредерик-Ле-Плей и остановилисьу обочины. Из первой машины вышликостюмерша ивысокий мужчина-парикмахер и застыли в ожиданиибагажа; водитель достал три чемодана.Элен и Жак вылезлииз второй. Пока Жак расплачивался с водителем, Эленне отрывала взгляда от Эйфелевой башни. Возвышаясьнад парком с его ровно постриженными лужайками и извилистымитропинками, она тянулась к ясному зимнему небу.Элен поежилась: ей стало страшно. Не надо былосоглашаться на такой рискованный шаг.Конечно, идеявыглядела весьма заманчиво, к тому же предложение исходило отсамой ОдильЖоли.

– Есть один отличный фотограф, который делает разворот для «Пари Вог», – сказалаей как-то кутюрье. – Отобрав из моей летней коллекции семь нарядов, он увидел тебя на подиуме и настаивает на том, чтобы моделью стала именно ты.