Будет все, как ты захочешь! - Серова Марина Сергеевна - Страница 33

– Так, и с мотивом более-менее понятно, хотя и под вопросом. – Андрей встал и заходил по комнате от возбуждения. Он запустил пятерню в свои волосы и лохматил их, не замечая этого. – Черт, как все просто! Что ж мы так долго не могли догадаться?!

– Да не совсем все просто, Андрюша. Меня лично смущала мадам Верстакова. Она упорно не хотела отвечать на мои вопросы. И вообще, из всех подозреваемых она была самой подозрительной. Она уходила от ответов, изворачивалась, врала, грубила… И за всем этим стояла банальная… трусость.

– Трусость? – переспросил Андрей. Он опять сел на стул.

– Да. Я думаю (это опять мое предположение, но ничего другого просто не получается), что она явилась свидетелем того, как Юля заходила в номер к Денису. Дело в том, что мадам Верстакова очень любит ходить на прогулки. Зачем она это делает – это отдельная история. Вообще, мадам – очень интересная и изобретательная женщина. Я это поняла, когда смотрела фильм «Москва слезам не верит».

– А это-то здесь при чем? – удивился Андрей.

– А ты видел этот фильм? – спросила я.

– Ну, видел. Давно.

– Тогда вспоминай. Там одна героиня неудачно вышла замуж, ее муж спился, и она искала нового. Ее Ирина Муравьева играет. Вспомнил?

– Нет. При чем здесь какая-то Муравьева?

– Да… тяжелый случай… Ну, ладно. В общем, героине фильма кто-то посоветовал знакомиться на кладбище. Там, мол, одинокие интеллигентные вдовцы приходят на могилу к женам. Подруги над этой женщиной посмеялись, а зря. В этом есть определенный смысл. Вот и наша мадам Верстакова – одинокая женщина. Она хочет найти себе мужа, это мне ее домработница сказала. У мадам уже было два гражданских, но обоих она выгнала. А замуж хочется! Она и красится для этого, и наряды дорогие покупает, даже парик за три тысячи, представляешь?

– Парик за три тысячи? Нет, не представляю, – сказал Андрей грустно, – вот за две тысячи представляю, а за три… как-то не очень.

– Сейчас не до шуток. Слушай дальше. Мадам у нас оказалась женщиной изобретательной. Она решила снимать номер в гостинице. Я-то удивлялась: зачем оплачивать дорогой номер, если своя жилплощадь пустует? А потом поняла: именно пустует! А в гостинице много бизнесменов, я понаблюдала, здесь мужиков – пруд пруди. И кто возьмется утверждать, что все они женатые?

– То есть она, как твоя Стрекозова…

– Муравьева!

– Ну да, я и говорю, она решила так же знакомства искать, только не на кладбище, а в гостинице!

– Ну конечно! Раз в неделю она говорила домработнице, что едет к сестре в Покровск с ночевкой. На самом деле приезжала сюда и жила здесь. Юля мне сказала, что она странная: сидит утром в баре два часа, все ест и ест, по пять тарелок каши съедает и чая выпивает немерено. Я думаю, это она нарочно так долго сидела, пока все гости перед ее ясными очами не пройдут. И гулять постоянно бегала тоже за этим. Если сидеть в номере – кого увидишь? И кто тебя увидит? Она сюда не затем приехала. Вот она и бегала на улицу, убежит – через полчаса назад возвращается и стоит у двери, ждет, когда кто-нибудь пойдет, просит дверь ей закрыть или открыть. Это она так познакомиться хотела… Она и дорогой саквояж ради этого купила, это мне тоже домработница сказала. Здесь ведь все такие состоятельные люди, с «дипломатами» ходят… А еще я догадалась про мадам, когда Юля сказала, что она приезжала в гостиницу в любые дни недели, кроме воскресенья. Правильно, ведь в этот день постояльцев почти нет, ради кого приезжать? Ее задачей было как можно больше времени бывать в тех местах, где мужчины ходят. И Юлю она наверняка видела, как та заходила в номер Дениса. Мадам Верстакова, скорее всего, в этот момент возвращалась с прогулки и шла к себе. Шагов ведь не слышно. А когда стало известно об убийстве, мадам догадалась, что это Юля сделала. И очень испугалась. Юля – железная леди, никогда не улыбается, взгляд у нее такой… тяжелый, заметил? Мадам Верстакова говорила, что ей снятся глаза, ей страшно. Это она холодных Юлиных глаз боялась и даже хотела пойти в милицию и сказать, кого видела в тот день. И от страха она больше не приезжала сюда после убийства. Если бы не ее ослиное упрямство и заячья трусость, с Соней не случилась бы беда.

– Ну, пока все похоже на правду… Я говорю: похоже. Все надо еще доказывать и проверять. Ну а с Соней как получилось, что думаешь? – спросил Андрей.

– Нет, вообще-то я взялась найти убийцу, чтобы Дениса отпустили. Я свою задачу, считаю, выполнила, – сказала я, – Соня – это твоя головная боль.

– Насчет Сони у меня есть версия, – сказал Андрей задумчиво, – но я хочу услышать твою.

– Ладно, пользуйся моей добротой, поделюсь бесплатно. Итак, Катю похоронили. Соня, поплакав, начала приходить в себя. И тут… или Юлька прокололась или проговорилась… ну, как-то выдала себя нечаянно, я не знаю. Это нам Соня расскажет, когда в себя придет. Да это и неважно. Одним словом, Юля поняла, что Соня ее вычислила. Наверное, девушка показала взглядом или… а может, прямо в лицо Юльке сказала, что, мол, знаю, кто убил. И наша желтоглазая бестия поняла, что от Сони надо избавляться, пока та не наделала ей проблем. Как-то в разговоре Юля сказала мне: «Мы с Катей дружили, оставались после работы, пили чай». Здесь она не соврала, я имею в виду про чай. Только в этот раз она уговорила Соню остаться и подмешала ей в чай клофелин. Напоила Юля Соню чайком с добавочкой и выпроводила за дверь. И Соня начала засыпать, даже свернула в другую сторону, вышла на улицу Олимпийскую и шагнула под маршрутку. То есть она уже не соображала, где она и что с ней… Ну как, пойдет?

Андрей кивнул:

– Пойдет. Я, правда, думал несколько иначе… Ну ладно, давай проверять твою версию.

– Что будем делать? – спросила я, видя, что Андрей встает.

– Пойдем к Юле.

– А у тебя ордер есть?

– Смеешься? Откуда?

– Тогда что предъявим? На случай, если она откажется говорить?

– У меня свои методы работы с молодежью, – сказал Андрюша и показал увесистый кулак размером с небольшой арбуз.

– Фу, Андрюша, это совершенно неинтеллигентный метод работы. Тем более с женщиной.

– Эта женщина чуть двоих на тот свет не отправила, вернее, одну-то отправила, а вторую инвалидом на всю жизнь сделала.

– Слушай, Андрюша, у меня идея. Вот видишь диктофон? Я сейчас иду к Юле и провоцирую ее на признание. Все записываю. Потом ты ее задержишь.

– Но эта запись не будет иметь юридической силы в суде, так как получена с нарушением Уголовно-процессуального кодекса.

– Ищи другие доказательства, кто тебе не дает? Моя задача – снять подозрения с Дениса, а собирать доказательства на Куштапову – это, извините, ваша работа.

– Ладно, как ты ее спровоцируешь?

– Пока не знаю. Я пойду, а там видно будет.

– Тань! Будь осторожна. Если эта бестия дважды пошла на убийство…

– Хорошо. Андрюша, вот возьми магнитик от входной двери. Ты якобы уйдешь, а сам будешь стоять за дверью наготове. Я подам сигнал. Не знаю, крикну или еще как, тогда заходи и будь готов ее задержать.

Андрей обулся, надел куртку, и мы вышли за дверь, прошли по коридору, и Андрей сказал Юле: «До свидания!» Я поцеловала его в щеку, он улыбнулся, сказал мне: «Пока!», и скрылся за входной дверью с большой ручкой под старину. Я повернулась и пошла к Юле. Она смотрела на меня со снисходительной усмешкой.

– Проводили вашего гостя?

– Да… Юля, у меня к вам вопрос…

– Я вас слушаю.

Я навалилась грудью на ресепшн.

– Только это по секрету строго между нами… – я почти шептала. В это время я включила диктофон в кармане ветровки.

– Я понимаю, – доверительным тоном сказала администратор, приблизив лицо ко мне, – не волнуйтесь, все строго конфиденциально…

Слова-то какие знает! Вот что значит последний курс института!

– Юля, а зачем вы Катю убили? – спросила я тихо.

Юля отпрянула от меня. Лицо ее почти не изменило выражения, только побледнело, даже веснушки стали менее заметны.

– Вы… с ума сошли!