Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Толстый против похитителя дракона - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– А ты лепила, мазила, долбила или ковыряла?

Саня завис на добрую минуту, пока не сообразил: скульптор, художник, любитель чеканки или резьбы по дереву. О загнул!

– Мазила.

– С нами на мастер-классе будешь! – одобрил парень в ярко-зеленой ушанке (Тонкий не расслышал, как его зовут).

– Ну-ка, двигаемся, молодежь! – По проходу к задним рядам протискивался упитанный седой мужчина. Он задевал сидящих портфелем, долго извинялся и продолжал свой путь.

– Родители впереди! – возразил парень в зеленой ушанке, но седой как будто его не расслышал. Дойдя до конца салона, он смахнул с длинного заднего сиденья невидимую пыль и чинно приземлился, потеснив Ушанку и двух девчонок.

– Александр Семенович, – отрекомендовался он и только тогда повернулся к Ушанке: – Никому из вас не родитель, прошу заметить.

Тонкий напряженно разглядывал пришельца: если не родитель, то, скорее всего, художник. Или скульптор. Или этот… долбила-ковыряла… Лицо и знакомое, и не. Такое можно увидеть и по телику в новостях культуры, и во дворе, и просто на улице. Таких Александров Семенычей – миллион. По вечерам они дружным кортежем возвращаются с работы, заезжают во дворы. Они вальяжно выбираются из своих «Деу», стареньких, но всегда чистых и отполированных, без единой висюльки на зеркале. Они нарочито небрежно щелкают брелоком сигнализации и с неторопливым достоинством тихоокеанского парохода бредут к своим подъездам. Иногда здороваются. Не как все нормальные люди «Здрасьте-здрасьте», а как-нибудь этак: «Добрый день» или «Мое почтение»… Еще они очень любят возмущаться, если во дворе орут дети или лают собаки, если в подъезде кто-то накурил или просто не придержал им дверь… В остальное время их почти не видно, разве какой-нибудь такой Александр Семеныч нечаянно опоздает на работу да и засветится во дворе часов в двенадцать дня.

Тонкий смотрел на Александра Семеновича и не мог в нем узнать никого из телика. За ребятами тоже было интересно наблюдать: Леха и Семен, судя по напряженным лицам, тоже пытались узнать в незнакомце какого-то известного лепилу, мазилу, долбилу или ковырялу. Парень в зеленой ушанке так и сидел с открытым ртом: его замечание насчет взрослых впереди проигнорировали, и он, кажется, очень хотел ответить, но еще не придумал что. Девчонки откровенно возмутились, что их без лишних слов потеснил какой-то седой неизвестно-кто-но-точно-не-родитель, и не постеснялись высказаться:

– Поосторожнее нельзя?!

– Прошу прощения. – Александр Семенович сделал вид, что подвинулся. Девчонки ничего не сказали. Леха, укрывшись за Тонким, надул щеки, передразнивая пришельца, и тоже сделал вид, что подвинулся. Семену затея понравилась, он оттянул передние карманы куртки, изображая живот, надул щеки и обвел пассажиров покровительственным взором:

– Я никому из вас не родитель!

Автобус дернулся, трогаясь, и в объятия Александра Семеновича свалился пяток новых ребят. Они только вошли и сесть не успели, а когда автобус тронулся, дружно полетели вперед носами.

– Здрасьте! – Парень в полосатой куртке отлип от Александрасеменовичева плеча и протянул руку:

– Толян.

Александр Семенович, конечно, пожал, но лицо сделал такое, будто это не рука, а хвост мурены.

– Александр Семенович. Возможно, буду вести у вас мастер-класс.

– Да? – удивился Толян. – Я думал, вы молодой художник.

Вслед за Толяном начали знакомиться другие ребята, поэтому Тонкий не расслышал, что ответил Александр Семенович.

А все они между тем ехали. Московская пробка быстро сменилась подмосковной узкой дорожкой с деревьями и сугробами по бортам. Зеленая ушанка (Серега, в этот раз Тонкий расслышал) и Толян тут же высунули в окно фотоаппараты. Может, с фотки потом будут рисовать, может, так оставят.

– Закройте, дует же, – робко заметил Александр Семенович, но никто даже не обернулся. Светка рядом с ним красноречиво пожала плечами, и вопрос был исчерпан. Даже «лепилы» Славик и Димон понимали «мазил» и не ворчали насчет открытых окон в декабре. И родители впереди не возмущались.

Тонкий побрел в голову автобуса, чтобы взять свой фотоаппарат у деда в сумке. И опоздал! Дед, высунувшись в окно, сам отщелкивал пейзаж. Родители, кстати, тоже не теряли времени: одни отщелкивали, другие давали советы под руку детям, третьи просто участливо наблюдали. Только чей-то папа в смешной клетчатой кепке непонятливо озирался вокруг. Лицо у него было такое: «Куда я попал? С ума, что ли, все посходили?»

Глава III

Дружба народов в одном драконе

Огромный сугроб уходил на километры вперед и сливался с небом за линией горизонта. От роя деревьев, черного на фоне снега, рябило в глазах. Чуть правее можно было разглядеть пеньки-избушки, и ни души…

– А я тебе говорю, кабаны здесь водятся, – настаивал Серега. Он уже разобрал рюкзак, выяснил, кто соседи и что на обед. Рассказал всем, что приехал с дедом, остановился в Москве у родственников, потому что дед до последнего не верил, что на форум Серегу возьмут. Наигрался с выключателем в шкафу и жаждал приключений:

– В таком лесу, да чтоб никто не водился? У нас в поселке знаешь какие кабаны? Во! – Он показал высоту себе по пояс и хрюкнул для убедительности. – Вкусные, – добавил он, помолчав. – Но только если ты с ружьем. А нет – лезь на дерево сразу…

Тонкий стоял у окна и медитировал на лес. Действительно, большой, что тут скажешь. И место тихое, если не считать их гостиницы и во-он той стайки домиков, человеческого жилья больше и не видать. Хотя контингента гостиницы может хватить, чтобы кабан, ломая ветки, убежал к Сереге в поселок.

– Да ну, в гостинице народу много, шум…

– Тоже мне много! – возмутился Серега. – Семь этажей, комнат по пятнадцать на каждом… Не, у нас больше и лес ближе. А кабаны…

Из Сашкиного рюкзака, лежащего на кровати, вылез Толстый и уставился на Серегу, шевеля усами, как будто хотел послушать про кабанов. Серега тоже сел на кровати и уставился на Толстого, ничем особо не шевеля. Только глаза хлопали. Тонкий с досадой махнул рукой:

– Дед!

– Это его так зовут? У тебя что, брат в армии?

– Не, – Саня поспешил объяснить. – Я хотел оставить его дома, а дед заладил: «Тетке твоей крысу на растерзание не отдам, пофиг мне гостиничные правила». И притащил с собой потихонечку…

Серега закивал и взял Толстого в руки:

– Мелочь пузатая. У нас знаешь какие крысы? Во! – Он показал размер Толстого и еще столько же отмерил рукой. Толстый оскорбленно вывернулся и удрал под подушку.

Вовремя, потому что в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, нажали ручку, и появилась Леночка. Она смешно называлась «Воспитатель группы», как в детском саду, и вела себя так же. Ни «здрасьте», ни «можно». Встала на пороге, похлопала в ладоши над головой:

– Собира-емся на выставку! На первом этаже через десять минут! – Она говорила так, как будто перед ней не два подростка, а человек пятнадцать и все шумят, поэтому приходится кричать и размахивать руками.

– Идем, – ответили хором ребята, как и положено воспитанной группе детского сада. Леночка довольно упорхнула.

Тонкий перепрятал верного крыса в рюкзак и решил, что готов.

– Андрюху из шкафа вынь, – напомнил Серый.

Шкаф в их номере был встроенный, не современный купе, а древний, выкрашенный масляной краской, с дверями на петлях. А над шкафом – антресоли. Глубокие, бездонные, сиди хоть с открытыми дверями – из комнаты тебя не видно. Андрюха как увидел, так и полез на разведку. До прихода Леночки там и сидел.

Тонкий встал на стул, заглянул на антресоли и чуть не упал. Он увидел темно-коричневую обезьянью физиономию, оскаленные клыки, горящие в темноте глаза… Он уже сообразил, что это маска, а все равно было жутковато.

– Слезай, Годзилла. – Тонкий ущипнул маску на лбу: оттянул и щелкнул. – Леночка зовет выставку смотреть.

Андрюха запоздало завыл, но Тонкий уже спрыгнул с табуретки. Кряхтя и шурша каким-то мусором, Андрюха в маске вылез на волю и пошел себе к выходу.