Толстый против похитителя дракона - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 27

Единственные часы были на мобильнике, который отобрал Савельич. Тонкий понятия не имел, сколько времени прошло с момента, как он позвонил деду, и сколько еще нужно ждать помощи. Но потянуть-то время всегда можно, правда? Тонкий скорчил обиженную мину и почти заныл:

– Да, мы пешком по сугробам, а вы за нами, на колесах небось?! В момент догоните!

Серега осторожно покосился на приятеля, но у виска крутить не стал – руки были заняты двустволкой. Ничего, Серега умный, сейчас все поймет.

– Не будем, – хмыкнул Савельич. – Кому вы нужны, за вами гоняться?!

– Все вы так говорите! – ляпнул Тонкий, но Савельич понял по-своему:

– Детективов насмотрелся! Ну хочешь, мы первыми уйдем?

Фигушки! Но так Тонкий не сказал, он зато сказал:

– Да, и будете ждать снаружи! Знаю-знаю!

– Вот нытик! – начал сердиться Монтер. – Тебе русским языком говорят…

Но Сашка его перебил. Скорчив страдальческую мину, он выдвинул последний аргумент:

– Куда же я уйду с лайкой?! – И красноречиво повернулся к публике спиной.

Лайка на его штанах висела уже минут пять. Тонкий ее не трогал, сперва потому что было не до нее, а потом просто забыл. Она не тяжелая и, кажется, даже джинсы не прокусила. Висела себе, вопросительно вращая глазами. Мешает, что ли? Так хотя бы молчит…

Бандиты заржали и наперебой стали подзывать Тонкого:

– Иди сюда, отцеплю! – Вот и еще повод поторговаться:

– Ага! Хитренькие, у вас пистолет! – Кажется, он ляпнул что-то не то. Монтер зло шмякнул кружку о стол, встал, подобрал картину…

– Надоел ты, парень! Савельич, пошли!

Савельич встал, сгреб фигурки с пола, свистнул собаку (отвалилась) и вышел первым. Монтер за ним. Серега запоздало крикнул:

– Стоять! – Но Монтер уже хлопнул дверью.

– Бежим за ними! – Тонкий подскочил к двери, дернул, толкнул – заперто. Снаружи послышалась возня, как будто дверь подпирают чем-то тяжелым. – Надеюсь, поджечь им в голову не придет?

Потом что-то громыхнуло, послышались крики, топот, скрип снега и второй двери… В общем, снаружи началась такая движуха, что Сашка понял: дождались. Вовремя, что тут скажешь!

Глава XVII

Новости

Тонкий спал как убитый. Ночь выдалась веселая: сперва он замерзал в лесу, потом грелся в землянке, потом столкнулся с бандитом, потом долго-долго рассказывал все, что вы уже знаете, а потом наконец-то ему дали поспать. Произошло это часа в четыре утра. В общем, Тонкий спал себе, Толстый дремал на подушке, и даже впечатлительной горничной хватило такта его не гнать, благо Олег Николаевич вовремя провел с ней воспитательную работу. Вчера, когда пропажа нашлась, он был очень благодарен Тонкому и не мог отказать ему в такой малости…А вот несерьезный дядя Саша здорово Сашку подвел! Когда Тонкий обмолвился оперу про ящик, он такие глаза сделал… Пришлось бежать к дяде Саше и доставать ящик из-под стола. А ведь обещал же: «Отдам, отдам!» – несерьезный человек, одно слово! Но теперь-то все в порядке.

Тонкий спал крепким сном триумфатора, но пришел Серега и все испортил. Он бесцеремонно сорвал одеяло и завопил:

– Подъем!

И уселся Сашке в ноги, жутко довольный собой. Тонкий сел на кровати, лениво подумал: «Убью гада» – и не менее лениво решил, что Серега сегодня тоже триумфатор, а значит, имеет законное право борзеть.

– Что тебе не спится? – буркнул Сашка, продирая глаза. – Вот лавры, вот кровать. Я лег в пятом часу, а ты все скачешь?

– Я уже встал, – гордо ответил Серега. – И даже кое-что успел узнать. А некоторые сони…

– Волга впадает в Каспийское море, параллельные линии не пересекаются, в школу еще не скоро. Что ты такое узнал с утра пораньше?

Серый оценивающе глянул на Тонкого и решил:

– Иди умойся сперва, проснись. Потом расскажу.

Ну вот так всегда! Сперва будят, потом иди умойся, потом как отправят на земляные работы!

– Издеваешься, да?

– Нет.

Вот как с этим человеком разговаривать?!

Тонкий все-таки встал, все-таки умылся, хотя больше всего ему сейчас хотелось надавать Сереге по шее и спать дальше. Он даже вскипятил захваченный из дома электрический чайник и налил себе кофе, но голова свежее от этого не стала.

Тонкий сидел на кровати напротив Сереги, прихлебывал из чашки и ворчал:

– Выкладывай уже! Да я досыпать лягу.

Серега оценил его помятую физиономию, с сожалением вздохнул – «ну что с тобой делать» – и выдал:

– Иван Савельич утверждает, что деревянные фигурки – копии.

– И Монтер тоже? – ехидно спросил Тонкий.

– Насчет Монтера не знаю. Я бы на его месте сказал: «Лифт чинил, в землянку зашел, потому что в лесу заблудился, ничего не знаю, попробуй докажи».

Видали умника!

– Кое-что можно доказать… – автоматически поправил Тонкий. – Подожди, какие копии? Откуда в лесу копии?

– Ему виднее. Говорит: знакомые дали, просили сохранить.

– Уехали за границу и не звонят, не пишут… – вставил Тонкий и почему-то жутко развеселился. – Скажи еще, что ты ему веришь!

Серега пожал плечами:

– Нет, конечно. Отмазывается Иван Савельич.

– Конечно, отмазывается! А ты хотел бы, чтобы он вот так сразу во всем признался? Конечно, он сейчас будет брехать про копии, про то, что они с неба упали, а он шел в милицию их сдавать, но по дороге заблудился в лесу и заночевал в землянке! – Идея Тонкому понравилась, и он хихикал от души. Но Серега, похоже, не оценил юмора:

– Сань, так не отмазываются…

– Уверен? – Тонкого позабавила эрудиция напарника, но он решил его не обижать. Зачем хвастаться своим богатым опытом?!

– Да, – настаивал Серега. – Если бы он просто отмазывался, он бы говорил: «Это не мое, впервые вижу». Или вообще вот как ты сказал: «Шел по лесу, заблудился, заночевал в землянке. Чего там за шторкой набросано, я не знаю».

– Ну да…

– Ну да! – передразнил Серега. – А он четко сказал: «Фигурки – копии. Знакомые попросили подержать у себя».

– Ну, значит, неопытный, отмазываться не умеет. Не бери в голову, Серег, следствие разберется… Погоди, а дракон? Неужели Александр Семенович не признал свое детище? Он же так переживал! На драконе, кстати, был выставочный номер, с ним этот фокус не прокатит.

– Верно… – задумался Серега. – Кому вообще придет в голову подделывать это чудище?

– Я же тебе говорил, отмазывается!

Тонкий с сожалением глянул на подушку: спать уже не хотелось. Серегина новость отбила всякую охоту ко сну. Он, конечно, не ожидал, что бандит сам сложит лапки и во всем признается, но… Раньше он как-то не слышал, что плетут на допросе обвиняемые. Тетя Муза берегла его нервную систему, и у Тонкого не было возможности наслушаться отмазок и сравнить их с тем, что рассказал Серега. Конечно, все понятно, врет…

– Слушай, – спросил Серега, – а тогда в лифте, помнишь, твой крыс фигурку притырил?

– Ну да, медведь. Толстый его погрыз тогда здорово, я Леночке отдал… Он явно выпал у вора из ящика, может, потому меня Леночка и не растерзала…

– А где она?

– Фигурка? Ей и отдал…

Тонкий вспомнил, как здорово изгрызена была физиономия медведя, как Леночка ее забирала с таким лицом, будто жизнь кончена. А потом… Тишина! Тонкий думал: выгонят, штрафанут – ни-че-го. А еще он вспомнил кое-что про Леночку. В частности, то, что проклятый ящик с Леночкиным адресом оперативники получили только вчера ночью. До этого мало кто, кроме Тонкого, на Леночку думал. А между тем, может, она оттого про фигурку и молчит…

Но дело сейчас не в этом. Оперативники разберутся, не маленькие. Дело сейчас в том, что физиономия медведя была изгрызена. А кто-то не так давно не мог справиться с дверной коробкой… Как это: «При чем», как это: «При чем»?!

Муса сказал: «Старое дерево – жесткое». Тонкий попробовал пилить, а Толстый – грызть. Обоим пришлось трудно. А тот мастер, который делал медведя, погиб в Великую Отечественную войну. Не сто лет, конечно, фигурке, но все равно дерево должно быть довольно старым. А Толстый так легко сожрал этого медведя!