Костёр в сосновом бору: Повесть и рассказы - Дворкин Илья Львович - Страница 16

— Ты чего это? — испуганно спрашивает Вика. — Ты не заболел?

— Эх мы! Эх и обвели же нас! Эх и надули! — в восторге приговаривает Митька и хохочет — не остановиться ему.

— Да кто?! Кто?! — спрашивают все.

— Клоун с этим самым Арчилом! — говорит Митька. — Во, глядите, видите, это они там разговаривают!

— Точно! — говорит Мишка. — А Коберидзе ус отклеивает, видите? Значит, никакой он не Коберидзе.

— Значит, нас… — растерянно спрашивает Нина.

— Точно! Поняла? — кричат все.

— Ну здорово! Ох и здорово же, мальчики!

— Тогда всё это в десять раз смешнее, — говорит Митька.

— Тогда да!

20. Ключ

Митька, Мишка и Лёшка учились стоять на голове.

После цирка Мишка будто с ума сошёл. Он решил сделаться акробатом и каждую свободную минутку норовил стать на голову. Но одному ему скучно было стоять и глядеть на мир в перевёрнутом виде. Поэтому он к друзьям своим привязался.

— А ещё друзья, — говорит, — у меня уже вся спина в синяках, а вы не поддерживаете.

— Почему же спина, если ты на голове стоишь? — спрашивает Митька.

— А вот попробуй, тогда узнаешь! Может, во мне великий акробат притаился. Меня поддерживать надо, если я дарование.

— Ну ладно, пошли, раз дарование, — говорит Лёшка. — Зрители нам не простят, если загубим.

Они пошли в самый конец школьного сада на лужайку под огромным тополем, и Мишка стал их учить.

Надо было согнуться углом, упереться головой в землю и сильно оттолкнуться ногами. Мишка говорил, что это проще простого.

Р-р-раз! И стоишь на голове!

Но получалось совсем не так.

Р-р-раз! И не стоишь на голове. Только ноги чуть-чуть подпрыгнули.

Р-р-раз! И лежишь на спине — смотришь в небо.

Митька чуть себе шею не свернул, даже хрустнуло что-то. И про Мишкины синяки сразу стало понятно.

Потом пошли домой.

— Это ничего, что не получается, — жизнерадостно говорит Мишка, — вы на свои синяки плюньте.

— Лучше я на твои, — ворчит Лёшка.

— Главное — тренировка! — кричит Мишка. — Каждый день теперь будем сюда ходить!

Митька с Лёшкой переглянулись. Они молчали.

У Митьки так болела шея, что не поворачивалась, а у Лёшки скрипела нога и норовила сама собой уйти в сторону.

Но дело не в этом, а в том, что у самого дома выяснилась неприятная вещь — Митька потерял ключ.

Он стоял перед собственной запертой квартирой и третий раз выворачивал карманы.

Но ключа всё равно не было. Видно, выпал, когда Митька учился стоять на голове.

Он со всех ног бросился в сад… и чуть не столкнулся с папой.

— Ты куда, Митяй, несёшься, как реактивный? — спрашивает папа.

— В сад, — говорит Митька.

— А ты уже обедал?

— Ещё нет.

— Кру-угом! — командует папа. — Обедать, марш!

Папа размахивал пакетами в обеих руках и прыгал через три ступеньки.

Митька за ним еле успевал.

— Ну-ка, Тяша, открывай быстренько, — говорит папа, — я голоден, как сто волков.

Митька снова стал выворачивать карманы. С унылым выражением лица.

— Что это ты пыхтишь-вздыхаешь? — спрашивает папа. — У тебя ключ есть?

Митька отвернулся, ковырнул площадку носком ботинка и ничего не ответил.

— Посеял? — спрашивает папа. — Это уже третий, кажется?

— Второй, — говорит Митька.

— Ох и растяпа! Уму непостижимо! В кого ты только такой уродился, хотел бы я знать?

Папа засмеялся, передал Митьке все пакеты и сунул руки в карманы. Он долго и тщательно искал, шептал что-то и снова принимался искать.

А потом как-то странно поглядел на Митьку и улыбнулся.

— Ну дела, Митяй! Как же мы в дом-то попадём?

Ох и обрадовался же Митька.

— И в кого я только такой уродился? — кричит, а у самого рот до ушей.

— Ты чему радуешься? — спрашивает папа. — Ты не больно-то веселись! Влетит нам обоим от мамы, ох и влетит!

Они вышли на улицу, стали ждать маму.

Смешно! Стоят под своими собственными окнами, а домой не попасть.

Окна на втором этаже открыты настежь, а дома грибной суп и котлеты.

Митьке вдруг так есть захотелось, что слюнки потекли.

— Ох и есть же охота! — говорит.

А мамы всё нет и нет.

Вдруг Митька хлопнул себя по лбу — совершенно гениальная мысль пришла ему в голову.

Это же проще пареной репы! Надо залезть в окно и отворить дверь изнутри!

Благо, возле самого окошка проходит водосточная труба. По ней забраться — пустяковое дело.

Но папе эта мысль показалась не очень гениальной.

— Ну-ну, — говорит, — не выдумывай! Шею сломать хочешь? Ещё чего — по трубам лазать!

Но сам подошёл к трубе и подёргал.

— Крепкая, — говорит и задумчиво смотрит на окно.

— Можно? — спрашивает Митька.

— Нет, нет! Это опасно, — говорит папа и снова дёргает трубу. — Вроде крепкая.

А мамы всё не было.

— Ну вот что, Митяй, — говорит вдруг решительно папа, — держи пакеты, а я попробую туда забраться.

И папа полез по трубе.

Митька стоял внизу и говорил ему, куда ставить ногу.

Потом рядом с ним остановились два старичка с авоськами. Потом мороженщица с тележкой. Потом студент с чертежом под мышкой. Потом моряк с трубкой. Потом… Потом… Целая толпа собралась.

И все давали папе ценные советы и указания.

Папа был совсем уже близко от окошка, когда кто-то ка-ак засвистит. Митька оглянулся, а это милиционер. Он пробрался сквозь толпу, постучал согнутым пальцем по трубе и сказал:

— А ну-ка, гражданин, слазьте!

— Да вы не беспокойтесь, — говорит папа, — я уже почти добрался!

— Вот это меня и беспокоит, — отвечает милиционер. — Немедленно слазьте, а то засвищу!

И как засвистит! У Митьки даже уши заложило!

Папа подумал немного и стал спускаться. Такой свист человеку вынести невозможно.

Только он спрыгнул на тротуар, а милиционер его за руку — хвать, под локоток.

— Пройдёмте, — говорит, — гражданин.

— Куда? — спрашивает папа.

— В отделение милиции. Выясним, что вы за птица.

Тут Митька не выдержал.

— Это не птица никакая! — кричит. — Это мой папа!

— Понимаете, — говорит папа и краснеет. — У нас ключа нет.

— Понимаю, — говорит милиционер, — откуда же ему взяться. И-их, и не стыдно мальчонку-то в такие дела впутывать.

— В какие такие дела? — удивляется папа.

— Известно, в какие, — говорит милиционер, — в тёмные. Пройдёмте!

— Поймали голубчиков? — спрашивает вдруг остроносая шустрая старушка. — А ишшо в шляпе, — говорит, — это надо же ж — при белом свете дня такое!

Митька вцепился в папин рукав и от возмущения и от растерянности просто онемел.

Вдруг слышит — мамин голос. Мама пробиралась сквозь толпу и тревожно спрашивала:

— Что произошло? Кого поймали?

— Мазуриков опасных, — отвечает старушка, — кого ж ещё?!

— Мама, мама, это нас поймали, — кричит Митька, — меня и папу!

Толпа расступилась, и мама увидела Митьку с папой.

Она так испугалась, что сделалась белая с голубоватым оттенком.

— В чём дело, — спрашивает громким шёпотом. — Боже мой, что вы такое натворили, неугомонные?!

Папа ещё больше покраснел, ничего не ответил, только отвернулся с возмущением.

А милиционер козырнул — откашлялся и докладывает.

— Я, — говорит, — этого гражданина, — и показывает на папу, — с трубы снял.

— С трубы?! Господи, с какой ещё такой трубы?!

От изумления глаза у мамы в два раза больше стали.

— С водосточной, — говорит милиционер, — этот гражданин вон до того окна добирался.

— Ясное дело, — говорит старушка, — а ишшо в шляпе! Грабитель!

— Собственной квартиры, — бурчит папа.

Мама поглядела на своё окошко, потом на папу с Митькой, потом снова на окошко да как начала хохотать! Милиционер сперва удивился, потом улыбнулся, а потом тоже как захохочет. Понял, видно.