Ясновидящая, или Эта ужасная «улица» - Сотник Юрий Вячеславович - Страница 12

Молчание на площадке длилось полминуты. Леша думал, что же ему делать дальше. Об этом думали и Красилины. Миша с Олей тоже не знали, как им себя вести. Первым решил эту проблему Миша. Не спеша, вразвалочку он обогнул песочницу, приблизился к Тараскину и вынул из кармана пачку сигарет.

— Тяни! — сказал он.

— Что? — переспросил Леша.

— Закуривай!

— А!.. Спасибо!.. — Леша взял сигарету, сунул ее в рот и похлопал себя по карманам. — Черт!.. Спички забыл.

Миша дал ему прикурить и обратился к Красилиным:

— Курите?

— Спасибочко! — сказала Нюра, беря сигарету. — Я свои дома оставила. Потом отдам.

— Мишка, а про меня ты забыл? — сказала Оля.

Когда она тоже закурила, Миша предложил пачку Феде, тот как-то нерешительно потянулся к ней, но сестра ударила его по руке.

— Федька, ты что, забыл?! — прикрикнула она на брата и пояснила остальным: — Он завязал. Силу воли испытывает.

— Ага, — догадался подтвердить Федя. — Уже месяц почти.

У себя в поселке Нюра из любопытства однажды попробовала закурить и даже затянулась по-настоящему. Ей это не понравилось, но особой беды не принесло, а Федю сразу начало тошнить от одного лишь вкуса табака во рту.

Некоторое время курильщики молча курили. Наблюдательный Миша с досадой отметил, что белобрысая и Тараскин курят по-настоящему, не так, как они с Олей: набирают в рот дым да выпускают. Действительно, Леша тоже временами покуривал тайком в компании ребят. Сейчас, то ли от первых затяжек сигаретой, то ли от сочетания их с валерьянкой, голова его снова затуманилась, но на этот раз очень приятно. В нем клокотала радость, ведь он на глазах у всех хулиганов, психопатов и уголовников заставил отступить такого огромного парня! Эх, если бы отец видел его в этот момент!

— Леша! — неожиданно услышал он голос бабушки.

Антонина Егоровна стояла у входа на площадку, прижимая сумочку к груди, и пристально глядела на него.

Леша помертвел. Он был уверен, что бабушка сейчас накинется на него, спросит, с каких это пор он начал курить, станет отчитывать, как заурядного маменькиного сынка… Но Антонина Егоровна не сделала этого.

— Леша, я иду к магазину, мне надо позвонить, — сказала она громко и спокойно, словно всю жизнь видела внука с сигаретой во рту. — Ключи у тебя с собой?

— С собой, бабушка.

Антонина Егоровна ушла, а Леша с благодарностью подумал, что из четырех его бабушек эта самая умная.

Однако радоваться было некогда. Надо было подумать, как вести себя дальше, как завязать отношения со всей этой бражкой. И Леша придумал. Он обратился к Феде:

— Ты извини, конечно… Я, конечно, погорячился. Характер такой дурацкий: распсихуешься ни с того ни с сего, вот и кидаешься на первого встречного.

— Ничего. Бывает, — сказал Федя.

Леша протянул ему руку:

— Будем знакомы. Тараскин Алексей.

Федя назвал себя. Леша напряг все силы, чтобы стиснуть и встряхнуть широкую ладонь Красилина, а тот, наоборот, пожал его руку очень осторожно, словно боясь раздавить.

Познакомился Леша и с остальными. Он теперь не выпячивал челюсть, не подгибал колени, словом, не строил из себя Волка из «Ну, погоди!», и Миша заметил, что Ольга слегка покраснела, пожимая руку Тараскину и внимательно вглядываясь в его лицо.

А Леша все больше ликовал. Он понимал, что никто не заметил, что он выкрикивал нелепые фразы и лез грудью на Федю, когда у него все поджилки тряслись. Ведь недаром же этот Мишка Огурцов ему первому предложил закурить, и ведь ясно, что все смотрят на него хоть и без особой симпатии, но и отнюдь не презрительно.

Леша радовался, а Нюра злилась на своего лопуха Федьку, который на глазах у всех стушевался перед «психованным». «Вот теперь, — думала она, — нам надо что-нибудь такое учудить, чтобы эти московские рты поразевали».

— Ну, чего? Может, со знакомством это самое… бутылочку?

Оля с Мишей переглянулись.

— Не возражаю, — быстро ответил Миша. — Только у меня с собой денег ни копейки.

— И не надо. Мы угощаем. Федька, сколько там у тебя?

Федя вынул из кармана кошелек и подсчитал. Там оказалось три рубля сорок копеек.

— Однако хватит, — сказала Нюра. — А то и на две, если чего подешевле.

Миша с Олей запротестовали, сказали, что деньги у них есть, но только дома, и они сейчас принесут. То же самое сказал и Леша, только ему нужно было дождаться возвращения бабушки, которая вот-вот придет.

— Да ладно, после вернете, — сказала Нюра. — Федька, пошли!

Красилины пошли с площадки, но возле младших ребят Нюра приостановилась.

— Эй! Кто подскажет, где тут купить? А то мы ведь не знаем здесь ничего.

Матильда двинулась было к ней, но Демьян опередил ее и подскочил первым.

— Я провожу. Я тут все знаю.

Они втроем направились в сторону универсама, Леша медленно двинулся в том же направлении, надеясь встретить бабушку, а Оля, прежде чем уйти с Мишей в свой подъезд, обратилась к Матильде:

— Между прочим, ты не знаешь, за что этот Тараскин в колонию попал?

— Ножом пырнул, — сорвалось с языка у Матильды.

— Кого? — спросил Миша.

Тут Матильда немножко поколебалась.

— Девочку одну, — наконец решила она.

— Девочку? — живо спросила Оля. — За что?

— Из ревности, — брякнула Матильда.

Оля посмотрела на Мишу загоревшимися глазами.

— Слышишь?! Тут есть что-то романтическое. — Она снова обратилась к Матильде. — Ну а подробности?.. Ты какие-нибудь подробности знаешь?

Вот такой вопрос Матильде не понравился. Ведь придумывать подробности — на это же требуется некоторое время!

Матильда опустила голову и стала водить носком кеда по асфальту.

— Н-ну… Это долго рассказывать, — сказала она.

И тут, сам того не подозревая, ее выручил Миша. Его все больше и больше бесил интерес, который Ольга проявляет к патлатому, и он ей сказал:

— Знаешь!.. Давай-ка лучше сначала сходим и раздобудем денег, а потом уж будем слушать романтические истории.

Оля согласилась, и оба они ушли, а Матильда стала бродить по двору, погруженная в глубокое раздумье. С одной стороны, она придумала, что Леша уголовник, но с другой, она ведь правильно предсказала, что это самый отчаянный человек во дворе. И в голове Матильды помимо ее воли стала складываться история несчастной Леши Тараскина любви.

Антонина Егоровна, мывшая в кухне посуду, не расслышала, как хлопнула дверь. Когда она вышла из кухни, то обратила внимание на тишину в квартире. Заглянула в одну комнату, в другую, в третью — нигде внука не было. Страшная догадка осенила ее: значит, Леша ушел во двор к царящему там хулиганью. Она побежала в лоджию, взглянула вниз и обмерла: ее внук, ее Леша, лез грудью на какого-то белобрысого верзилу, истерически выкрикивая: «Может, я тебе не нравлюсь? Ну, так дай мне по морде, ну ударь! Ну ударь, говорю!»

Антонина Егоровна не сомневалась: ее внука сейчас будут бить. Она рванулась было в переднюю, но тут вспомнила, что на ней очень старый, рваный халат, который надевался для самых грязных работ по дому. Она сбросила этот халат, выхватила из шкафа и надела первое попавшееся платье, но тут в квартире запахло горелым, и Антонина Егоровна догадалась, что это убежало молоко. Пришлось броситься в кухню, выключить газ, дуть на горячую пену…

Когда Антонина Егоровна вышла, наконец, во двор, она увидела такую картину: Леша, живой и невредимый, стоит в окружении парней и девчонок, которых она видела сверху, держит в зубах сигарету, а один из мальчишек, чиркнув спичкой, дает ему прикурить.

То, что Лешу не побили, конечно, обрадовало Антонину Егоровну, то, что он курит, — огорчило.

Но она сообразила, что ее внук каким-то образом завоевал расположение этих юных подонков, и теперь думала, что ей делать дальше. В руках у нее была сумочка с ключами от квартиры, а в сумочке, кроме ключей, были деньги, и она решила позвонить двум другим Лешиным бабушкам, рассказать о своих волнениях, посоветоваться. И вот тут она встретилась взглядом с Лешей, и вот тут ей чутье подсказало не обращать внимания на сигарету и спокойно сообщить внуку, что она идет звонить по телефону.