100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 91

С некоторыми оговорками «Кейт» дал согласие, и вскоре Орлов познакомил его со своим главным подручным — бывшим сотрудником ВЧК-ОГПУ Яшиным-Сумароковым, жившим в Берлине по выданным ему немцами документам на имя Павлуновского.

Тот отнёсся к «Кейту» с доверием, рассказал о перипетиях своей судьбы: влюбился в немку, некую Дюмлер, а та оказалась агентом полиции, склонила его к предательству. Замыслив побег, он прихватил с собой ряд документов резидентуры, часть отдал немцам в качестве платы за убежище, а часть передал Орлову, с которых тот скопировал бланки, штампы, подписи и печати, поэтому-то всё, что выходило с «фабрики», и выглядело как настоящее. Консультировал Орлова он и по вопросам чекистской и партийной терминологий, по реалиям советской жизни, по деталям взаимоотношений сотрудников представительств и резидентур и т. д. В общем, Яшин-Сумароков раскрыл все тайны орловской «фабрики».

Итак, в руках нашей разведки оказалась необходимая информация о деятельности Орлова. Наступило время принять контрмеры. Некоторые горячие головы предлагали просто разгромить и сжечь его «фабрику». Но это только на некоторое время приостановило бы его работу, к тому же все прошлые фальшивки остались бы неразоблачёнными, а советские спецслужбы обвинили бы в нападении на эмигрантов.

«Кейт» предложил другое решение. Он сделал слепки ключей от квартиры, лаборатории, сейфов и шкафов с документами. По ним изготовили дубликаты ключей. Несколько недель выжидал удобного случая. Наконец, когда Орлов уехал в Мекленбург, «Кейт» проник в его квартиру и изъял копии, черновики и заготовки фальшивых документов, образцы штампов и печатей. Среди изъятых были и заготовки двух фальшивок — о мнимом подкупе советским правительством американских сенаторов Бора и Норриса.

Советская разведка по своим каналам довела этот документ до сведения правительства США. Его публикация стала новой сенсацией в Америке. Попытка распространить провокационные акции на Соединённые Штаты произвела большое впечатление не только на американскую общественность, но и на правительство. Получив убедительные данные о том, как и кем была изготовлена фальшивка, Вашингтон потребовал суда над её авторами. К этому требованию присоединилась советская сторона. Возможно, это была первая в истории совместная советско-американская инициатива.

27 февраля 1929 года Орлов и его подручные — Яшин-Сумароков-Павлуновский, его любовница — агент полиции Дюмлер и полковник Кольберг — были арестованы и преданы суду. Их обвинили в попытке продажи корреспонденту американской газеты «Нью-Йорк ивнинг пост» Артуру Никкер-Бокеру фальшивого письма о получении сенаторами Бором и Норрисом денег от советского правительства за то, что они выступили за признание Соединёнными Штатами СССР и установление с ним дипломатических отношений. На суде были разоблачены и другие фальшивки.

Орлов был приговорён к четырёхмесячному заключению и по отбытии наказания выслан из Германии.

«Кейту» пришлось тоже срочно покинуть Германию, так как из-за грубого нарушения конспирации одним из сотрудников резидентуры над ним нависла угроза провала. На пароходе «Герцен» он отплыл на родину. «Кейт» ещё был в море, когда во всех газетах появились телеграммы о «таинственно исчезнувшем поручике» и пропавших из сейфа документах.

По разным причинам его роль в разоблачении Орлова и других акциях стала известна на Западе и в конце 1920-х годов послужила основой для сенсационных публикаций с броскими заголовками: «Король кремлёвских шпионов», «Хозяин секретных сейфов царя Кирилла», «Коллекционер ротозеев», «Человек, который проходит сквозь стену». Он стал знаменит во всём мире, кроме… своей страны, где о его делах долгие годы хранилось молчание. Счастье ещё, что с ним, как со многими другими разведчиками, не расправились в годы ежовщины-бериевщины.

Николай Крошко дожил до глубокой старости, долгие годы воспитывал молодых разведчиков, в 1967 году, уже будучи тяжело больным, написал воспоминания о своей разведывательной работе.

Его имя долгое время хранилось в тайне, покрытое толстым слоем архивной пыли. Автору этих строк впервые удалось «смахнуть эту пыль» в 1991 году и открыть широкой публике имя и дела этого незаурядного человека.

Неоценимая заслуга Стефана Ланга (так его звали друзья, так он подписывал свои письма) в том, что именно он сумел создать «великолепную пятёрку» разведчиков, действовавшую на протяжении многих лет в самых высоких сферах Англии. Они пришли в разведку с его лёгкой руки, «крещены» и подготовлены им.

Дейч родился в семье мелкого коммерсанта, бывшего школьного учителя из Словакии. С 1920 года участвовал в революционном движении. В 1932 году по линии Коминтерна приехал в Москву. Спустя несколько месяцев был рекомендован в советскую разведку и с того времени действовал под именем Стефан Ланг. Он уже имел опыт работы в условиях подполья, знал несколько иностранных языков. Подготовка к разведке поэтому не заняла много времени.

В октябре 1933 года он получает задание обосноваться в Лондоне и начать активную работу. Вместе с ним из Австрии приехали три агента, с которыми он работал ещё в Вене, — один из них, «Джон», был англичанином, выполнял оперативные поручения Дейча; в частности, помог второму агенту, «Стреле», обосноваться в Лондоне. Она окончила курсы фотографии, стала прекрасным фотографом, её квартира использовалась для обработки и фотографирования разведывательных материалов. Третья помощница, «Эдит» (Эдит Тюдор Харт), вышла замуж за врача-англичанина, получила британское подданство, доступ в высшее английское общество. Её задача заключалась в изучении людей, работавших в интересовавших советскую разведку учреждениях, и перспективной молодёжи. Именно она познакомила Дейча с Филби.

В 1934 году Стефан поступил в Лондонский университет, где начал основательно изучать психологию. Пребывание в университете дало возможность заводить широкие связи среди студенческой молодёжи. Его, как разведчика, интересовали студенты, которые в перспективе могли стать его помощниками в разведывательной работе. Их он искал среди выходцев из высшего общества. Но в Лондонском университете таких практически не было.

Стефан скрупулёзно изучал существовавшую в Англии систему подбора чиновников и специалистов в ведущих государственных учреждениях. Было ясно, что кандидатов на работу «в верхах» следует искать среди студентов Кембриджского и Оксфордского университетов. И он обратил свои усилия в эту сторону.

В то время социалистическая идея, воплощаемая в СССР, имела много сторонников и в элитной среде английского общества, особенно среди молодёжи. Советская Россия была единственной страной, резко и однозначно выступавшей против германского фашизма. Поэтому и в престижных Кембридже и Оксфорде были люди, готовые бороться за социалистическую идею. Но таких людей надо было найти, оценить, выявить их способности и возможности привлечения к работе, обучить правилам конспирации, определить тактику поведения…

Чтобы добиться успеха, нужны были осторожность и сильные аргументы. Стефан не был разведчиком «плаща и кинжала», не располагал деньгами, да в его планы и не входило привлечение людей угрозами или подкупом. Только идеей — на ней можно было построить всё.

Действуя в Лондоне, Стефан Ланг приобрёл для советской разведки более двадцати (!) источников информации, то есть агентов, которые долгие годы служили ей не за страх, а за совесть. Все известные сейчас агенты Стефана Ланга — воспитанники Кембриджского университета. Однако среди завербованных им людей были и студенты Оксфордского университета, не менее талантливые и преданные, чем кембриджские. Никто из них, в отличие от кембриджцев, так никогда и не был разоблачён.

«„Оксфордские кроты“ Сталина, должно быть, прорыли такие же ходы в британское правительство, как и кембриджские, — писал английский исследователь Дж. Костелло. — Большинство из них унесло в могилу тайну своей подпольной работы на Москву. Но можно только представить, до каких служебных высот они доросли и к каким тайнам английских секретных ведомств имели доступ!» Но славу Арнольду Дейчу — Стефану Лангу принесла «кембриджская пятёрка» — Ким Филби, Дональд Маклейн, Гай Бёрджес, Энтони Блант и Джон Кернкросс.