100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 71

Так Эдит Кавель была предана во второй раз и отдана на растерзание своим палачам.

По мнению Крозье, это было сделано вполне сознательно и умышленно. На классический вопрос юриспруденции «Кому выгодно?», то есть кому в первую очередь была выгодна казнь Эдит Кавель, Крозье отвечает однозначно: англичанам, английской пропаганде. Казнённая Эдит Кавель была гораздо полезней, чем живая, тем более, бежав из тюрьмы, она бы уже не могла работать в Бельгии. Кроме того, в этой стране к тому времени английских солдат почти не оставалось.

А Эдит-мученица — это прекрасная иллюстрация к рассказам о зверствах немцев, вдохновляющая не только английский народ, но и потенциальных американских союзников. Ведь не случайно англичане на каждое гражданское судно, выходившее в море в годы войны, старались устроить хоть одного американского матроса, чтобы в случае его гибели был повод для пропагандистской шумихи. Это не домыслы автора. Об этом писал английский историк. Справедливости ради надо отметить, что и в нашей истории имел место подобный случай: говорят, когда Сталину предложили обменять Эрнста Тельмана, томившегося в фашистском концлагере, он ответил: «Эрнст Тельман гораздо ценнее для нас в гитлеровском застенке, нежели на свободе»…

После недолгого судебного разбирательства немецкий военный суд вынес приговор. Восемь обвиняемых были оправданы, двадцать два приговорены к различным срокам каторжных работ, а пятеро — к смертной казни, причём троим из них она сразу же была заменена пожизненным тюремным заключением. А Эдит Кавель и Филипп Бокк должны были быть расстреляны на следующее утро после вынесения приговора.

Американский посланник, представлявший интересы Англии, и испанский посол от имени нейтральных государств обратились к фон Биссингу с просьбой о помиловании осуждённых. Но эта просьба ни к чему не обязывала ни послов, ни фон Биссинга: он чувствовал, что она носит чисто формальный характер, и отказал в ней.

На рассвете следующего дня Кавель и Бокк были расстреляны.

Англичане оказались правы. Казнь Эдит Кавель вызвала бурю негодования во всём мире и немало способствовала укреплению мнения о немцах, как о жестоких и не знающих жалости противниках.

На скромном памятнике Эдит Кавель, воздвигнутом в Лондоне, высечены слова, произнесённые ею перед казнью: «Стоя здесь, перед лицом вечности, я нахожу, что одного патриотизма недостаточно». Для непосвящённого эти слова остаются загадкой. Профессионалу-разведчику ясно, что имела в виду Эдит: каким бы патриотом ни был человек, занимающийся разведывательной деятельностью, он должен блюсти главное правило этой профессии: соблюдать требования конспирации, в противном случае он обречён на провал. Именно этим правилом пренебрегла Эдит Кавель. Это стоило ей жизни.

Война шифровальщиков и дешифровальщиков ведётся не менее ожесточённо, чем война на полях сражений. Особый размах она приобрела в годы Первой мировой войны, когда начали широко использовать радиосвязь.

В октябре 1914 года русские моряки потопили в Финском заливе лёгкий германский крейсер «Магдебург», захватив при этом уцелевшую книгу кодов германского военно-морского флота. Всё было проделано аккуратно, немцы ни о чём не узнали и продолжали пользоваться кодом. Своей находкой русские поделились с союзниками, и англичане практически всю войну читали радиограммы немецких военных моряков надводного флота. Их расшифровкой и чтением занималось специальное подразделение британской военно-морской разведки, руководимой сэром Реджинальдом Холлом. Она называлась «Комната 40», и там работали лучшие специалисты. Благодаря успехам этого подразделения (и подарку русских) Королевский военно-морской флот смог нанести впечатляющее поражение немцам в Ютландском морском сражении в конце мая 1916 года. Труднее обстояло дело с расшифровкой германского дипломатического кода. Несмотря на все усилия сотрудников «Комнаты 40» открыть его тайну не удавалось.

Руководство английской разведки понимало, что такая удача, какая подвернулась с крейсером «Магдебург», больше не повторится. К добыче немецких шифров надо было привлекать агентуру. Самые большие возможности английская разведка имела в Бельгии. Туда и направились усилия разведчиков.

Руководить агентами на севере Франции и в Бельгии (английская медсестра Эдит Кавель, молодые бельгийки Маргерит Вальревенс и Марта Кнокерт, француженка Луиза Беттиньи, она же Алиса Дюбуа и другие) поручили майору Камерону. В составе его группы было подразделение охотников за кодами под командой майора Тренча. Они занимались поисками кодовых книг в сбитых немецких дирижаблях, и иногда их поиски оказывались успешными. Но дипломатический код достать никак не удавалось.

Между тем в оккупированной немцами Бельгии произошло одно незаметное событие.

Ещё в самом начале оккупации в богатый дом в центре Брюсселя вселился офицер немецкой комендатуры. Хозяином дома был очень зажиточный австрийский предприниматель, чех по национальности, по фамилии Цек, который жил там вместе с сыном Александром и женой — англичанкой. Она, правда, в это время находилась в Англии, где её застала война, и как подданная враждебного государства (Австро-Венгрии) была интернирована.

Как-то раз Александр постучал в дверь комнаты офицера, попросил разрешения войти и сказал, что хочет сообщить об одном важном деле. Оно заключалось в следующем: занимаясь опытами с беспроволочным телеграфом, он сконструировал особый приёмник, который установил на чердаке дома. Поэтому он просит офицера немедленно проинформировать комендатуру, чтобы его не заподозрили в шпионской деятельности.

Офицер успокоил наивного молодого человека и сообщил о разговоре приятелю из электротехнической роты. Тот, ознакомившись с устройством, установил, что Александру действительно удалось создать приёмник, которого ещё не было в германской армии. Для своего времени приёмник Цека был новинкой: он мог принимать как на самых коротких, так и на длинных волнах. О Цеке и его устройстве было доложено начальству. Молодым изобретателем заинтересовались.

Военные власти и контрразведка подвергли всю семью Александра Цека негласной проверке. Выяснилось, что его отец, очень богатый австрийский фабрикант, принадлежал к высшим кругам австрийского общества, был даже принят при императорском дворе. Будучи чехом, он оставался ярым австро-венгерским патриотом и в политическом отношении был безупречен. Благоприятные отзывы были получены и о матери Александра, которая вполне сжилась со своей новой родиной и слыла «доброй австриячкой».

Об интересе контрразведки к Цеку каким-то образом стало известно влиятельным кругам Австро-Венгрии. Оттуда поступил запрос. Военное командование дипломатично ответило на него и, в свою очередь, поинтересовалось, возможно ли воспользоваться техническими знаниями представителя этой уважаемой семьи и предложить ему работу, связанную с важными военными тайнами.

Ответ не замедлил себя ждать: «Он вне всяких подозрений». После этого Александр был приглашён на работу. Его взгляды совпадали со взглядами отца, он считал себя австрийским патриотом и охотно принял предложение.

Его приняли на службу и зачислили на скромную должность штатского чиновника центральной радиостанции гражданского управления Бельгии.

Поначалу Александр занимался сборкой аппаратов для радиотелеграфа. Он проявил усердие и недюжинные способности техника и вскоре заслужил полное доверие своего начальства. Его назначили на один из самых ответственных постов приёмщика радиограмм, получаемых германскими властями в Бельгии как из Берлина, так и от различных военных штабов с театра военных действий. Это была совершенно секретная работа.

Тайный код, который использовался при посылке особо важных правительственных депеш, был лишь у важнейших должностных лиц германского правительства и подчинённых ему организаций. Книги, содержащие коды, находились лишь у командующих армиями, генерал-губернаторов завоёванных территорий и у германских послов в иностранных государствах.