100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 64

Но, несмотря на старание Берта Холла, турки терпели поражения. Они были разбиты у Кирк-Килиса 24 октября, а ещё через пять дней, 29 октября 1912 года, у Бургаса. Сербо-болгарские войска осадили главный город и крепость турецкой Фракии Адрианополь, прикрывавший подступы к Стамбулу (Константинополю).

Турки потребовали, чтобы Холл помимо ведения разведки стал сбрасывать на их противников бомбы. Но это не устраивало Берта, убивать он никого не собирался, тем более таких же, как он, христиан. Тогда ему просто перестали платить.

Холл нашёл простой выход: вместе с бортмехаником перелетел на сторону болгар. Там ему предложили ту же сумму, что и турки, но пользы он приносил больше, так как хорошо знал систему турецких оборонительных сооружений.

Однако болгарам этого оказалось мало. Они помимо разведки предложили ему заняться и шпионажем. За дополнительное вознаграждение он, впервые в истории, перелетев линию фронта, приземлился и высадил в тылу турок болгарского агента.

Холл работал добросовестно, и всё же через месяц болгары задержали его зарплату. Он решил улететь от них, но прямо у самолёта его схватили и потащили в полицию, где обвинили в том, что он является турецким шпионом. Поскольку Холл не отрицал, что ранее работал на турок, ему было трудно доказать, что он перестал им служить. С американским консулом связаться ему не разрешили.

Лётчик был предан военному суду. Его оправданий не слушали, объяснения о том, что он хотел улететь из-за невыплаты ему денег, не приняли во внимание и приговорили к расстрелу.

Спас его бортмеханик, оставшийся на свободе. Часть своего «золотого запаса» он отнёс кому следует, и буквально за несколько часов до расстрела Холл оказался на свободе.

Вместе с Андре Пьерсом он вернулся во Францию. А вскоре началась Первая мировая война. На второй день войны он записался в иностранный легион, а через три месяца был переведён в знаменитую эскадрилью Лафайета, лётчики которой получили прозвище «воздушных чертей».

Теперь очень пригодился опыт Берта Холла. Ему поручили перебрасывать агентов в немецкий тыл. Для этого требовалось умение летать и совершать посадки ночью, точнее в ранние предрассветные часы, а также приземляться на незнакомых и неподготовленных площадках. Приходилось летать каждые несколько дней, и каждый полёт представлял собой смертельную опасность. Но его мастерство и хладнокровие всегда приводили к успеху.

Лишь однажды для него была приготовлена ловушка. Нужно было приземлиться за линией фронта и принять на борт возвращавшегося домой шпиона. Но тот, видимо, стал сотрудничать с немцами, и они подготовили засаду, чтобы захватить лётчика. Однако у кого-то из немецких солдат не выдержали нервы, и он открыл огонь из пулемёта, когда самолёт шёл на посадку. Лётчик снова взмыл в небо и с лёгким ранением и простреленным крылом вернулся на свой аэродром.

Если бы его захватили немцы, ему мог грозить расстрел, как шпиону. Правда, в те годы ещё соблюдались некоторые рыцарские правила войны. Если лётчик был в военной форме, он признавался военнопленным, а не шпионом. Прецедент был создан 30 октября 1915 года, когда немецкий суд снял обвинение в шпионаже с двух французских лётчиков именно потому, что они были задержаны в форме. Три года они провели в плену.

К концу войны Берт Холл оказался одним из двух оставшихся в живых «воздушных чертей» эскадрильи Лафайета.

Многие специалисты и историки разведки считают Луизу Беттиньи самой выдающейся разведчицей Первой мировой войны.

Страшное слово «война!» потрясло мир 1 августа 1914 года. Великие армии великих держав столкнулись в смертельной схватке.

На Западе наиболее драматические события происходили в Бельгии и Северной Франции, где десятки тысяч женщин, детей, мирных жителей в панике устремлялись к Ла-Маншу, пытаясь спастись от наступавших немецких армий, уже захвативших Бельгию и вторгшихся во Францию, и занять места на отходивших в Англию судах.

Огромные очереди выстроились на пунктах проверки. Военная полиция опрашивала каждого: во-первых, с целью идентификации его личности, а во-вторых, получения хоть какой-либо информации о противнике. Но большинство такой информацией не располагало. Несколько офицеров окружили молодую, красивую француженку, которая отвечала на их вопросы. Она была небольшого роста, миловидная, с красивыми каштановыми волосами, сверкающими карими глазами, овальным лицом, чистой кожей, чувственными губами и очаровательной улыбкой.

Офицер продолжал обычный опрос:

— Можете ли вы что-нибудь сказать об армии оккупантов?

Девушка начала отвечать на французском, но потом перешла на английский, причём говорила так же бегло, как и сам офицер. Его потрясло качество и количество той информации, которую она сообщила. Профессиональный разведчик вряд ли мог собрать информацию более квалифицированно, чем она, простая беженка. В живом рассказе присутствовало всё её существо: глаза, уши, интуиция, суждения, знания, память, способность сжато изложить свои наблюдения.

Офицеры с нарастающим интересом слушали её.

— Такую информацию мог собрать только человек, хорошо владеющий немецким! — воскликнул один из них.

— Я владею им, — ответила девушка.

— Кто вы?

Она рассказала о себе. Её зовут Луиза де Беттиньи, родилась в Северной Франции, её дом в Лилле, теперь он в руках немцев, и она надеется пробраться в город Сент-Омер, во Франции, где находится её мать. Она гордилась своим знатным происхождением и образованием, но была бедна. До войны служила гувернанткой в богатых и титулованных французских и немецких семьях, однажды даже отказалась поступить в семью наследника австро-венгерского трона. Поскольку она сама была аристократкой, наниматели относились к ней как к равной, предоставляли возможность совершать дорогостоящие поездки по Европе, приглашали играть в бридж с коронованными гостями. Сейчас она без работы.

Офицеры посовещались шёпотом и сказали Луизе, что она вправе поехать к своей матери, но британская секретная служба будет благодарна ей, если девушка задержится на пару дней для консультаций. Она согласилась. Вечером Луиза узнала, чего хотела от неё секретная служба.

Ей предложили стать разведчицей, вернуться в Лилль и там, в тылу у оккупантов, организовать агентурную сеть и регулярно направлять информацию в штаб-квартиру фельдмаршала Френча в Сент-Омер и в разведывательный центр в Фолькстоне.

— Готовы ли вы делать всё это? — спросили её.

Когда Луиза поняла, чего от неё хотят, то испугалась не на шутку. Она знала, как немцы расправляются со шпионами и как хорошо работает их контрразведка, и представляла, что будет с ней, если немцы её поймают. Но мужество, впитанное с кровью праотцов — воителей и авантюристов, заговорило в душе скромной гувернантки, готовой принять мученическую смерть, но совершить какой-то подвиг, достойный предков.

— Я сделаю это! — твёрдо сказала она.

Луиза переправилась в Англию и после инструктажа — в Голландию, которая в ту войну избежала германской оккупации. Она добралась до деревушки с громким названием Филиппины, на границе между Голландией и оккупированной Бельгией.

По всей длине границы немцы соорудили сплошной забор, обтянутый колючей проволокой, по которой проходил электрический ток высокого напряжения. Прожектора освещали забор в тёмное время суток. С бельгийской стороны к нему примыкали проволочные заграждения, ловушки, капканы и минные поля. Всё было продумано с немецким педантизмом.

Тёмной ночью, одетая во всё чёрное, Луиза, стоя на голландской стороне, ждала проводника.

— Его зовут Альфонс Верстапен, он бельгиец, профессиональный контрабандист. Но война сделала его патриотом. Он отлично знает границу. Я думаю, мы можем верить в его патриотизм, но не знаем, как он будет вести себя с хорошенькой женщиной. Если вы почувствуете малейшее сомнение, мы дадим другого проводника, — предупреждал Луизу английский офицер.