100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 51

Основные действия «Калперы» развернули в Нью-Йорке, на Манхэттене и в его окрестностях, где в то время располагался английский штаб, да и большая часть британского флота базировалась в нью-йоркском порту. Таунзенд содержал крупный универсальный магазин, где встречался с агентурой, а английские офицеры — покупатели нередко выбалтывали секреты, которые он бережно копил.

«Калперы» помимо разведки провели и первую контрразведывательную операцию, в результате которой был захвачен и, можно сказать, в отместку за Хэйла, казнён английский разведчик майор Андре.

Произошло это так. Посёлок Ойстер-Бэй (Устричная бухта), расположенный в двадцати пяти милях от центра Нью-Йорка, был оккупирован англичанами. По случайному стечению обстоятельств высокопоставленные английские офицеры разместились в доме, принадлежавшем Роберту Таунзенду. У него была младшая сестра Сара.

Молодая девушка входила в группу разведки, однако долгое время ничем не могла проявить себя в борьбе с англичанами.

Но вот как-то раз, в конце августа 1780 года, английский полковник Симкоу пригласил на ужин своего друга по имени Андре. Подававшая гостям ужин Сара заметила, как вошедший посыльный положил на буфет письмо, адресованное «Джону Андерсону», которое вскрыл, прочёл и положил к себе в карман Андре. После этого она подслушала разговор Андре с полковником Симкоу и поняла, что речь идёт ни больше ни меньше, как о захвате с помощью предателей крупнейшей американской базы Вест-Пойнт, на складах которой хранились почти все запасы американской армии, в том числе и вооружение, полученное от Бомарше (см. очерк о нём).

Надо было срочно сообщить об этом Роберту, находившемуся в Нью-Йорке. Сара нашла выход. На следующее утро ей не составило труда уговорить влюблённого в неё английского капитана Даниеля Юнга направить в Нью-Йорк курьера за провизией для полковника Симкоу, которую он должен был приобрести в магазине её брата. В список заказанных продуктов Сара вложила записку, в которой сообщала Роберту об Андре, «Джоне Андерсоне» и о намерении англичан захватить Вест-Пойнт. Как только записка дошла до Таунзенда, «цепь» заработала. Остин Роу вскочил на лошадь и помчался по просёлочным дорогам Лонг-Айленда в городок Сетокет, где жил его друг. Немедленно по получении донесения тот направился на берег, где было развешено бельё для просушки. Небольшая «смена декорации» на верёвке — и вот с противоположного берега спешит на своей лодчонке Коллеб Брустер, получает донесение и сразу возвращается обратно, не забыв просигнализировать о своём благополучном прибытии: на верёвке вывешивается красная юбка.

Остальное, как говорится, дело техники. Брустер, оказавшись на американской территории, доставил документ начальнику разведслужбы Бенджамину Толмеджу. И надо же, какое совпадение: как раз перед этим Толмедж получил письмо от коменданта Вест-Пойнта, генерала Бенедикта Арнольда, который сообщал, что в район, где находится Толмедж, возможно, прибудет друг генерала Джон Андерсон, и просил выделить драгунов для его охраны!

Мы не будем описывать все перипетии разоблачения и срыва английской операции по захвату Вест-Пойнта. Это увело бы нас в сторону от темы очерка. Скажем только, что Бенджамин Толмедж проявил себя не только как разведчик, но и как блестящий контрразведчик. Правда, изменнику генералу Бенедикту Арнольду удалось бежать, но его соучастник Джон Андерсон, он же Андре, был пойман, отдан под суд и повешен.

Первый президент Соединённых Штатов Джордж Вашингтон однажды сказал, что и Натан Хэйл, и майор Андре были честными и храбрыми офицерами и умерли достойно.

Остаётся с сожалением констатировать, что даже в условиях «открытого» американского общества имена членов группы «Калпер» долгое время хранились в тайне и стали известны лишь более столетия спустя.

Известно лишь, что Джордж Вашингтон в бытность свою президентом навестил своих бывших агентов в Лонг-Айленде и поблагодарил их за ценные сведения, которые они доставляли во время войны. И ещё одна интересная деталь. Главная бухгалтерская книга, которую тщательно вёл сам Вашингтон, свидетельствует о том, что между 1775 и 1781 годами он израсходовал всего лишь семнадцать тысяч шестьсот семнадцать долларов на свою разведывательную организацию. Платежи заносились в книгу как выдачи «безымянным лицам» для того, чтобы не раскрывать их имён.

Рассказывая о людях, потрудившихся на ниве разведки, нельзя обойти вниманием загадочную, полуфантастическую личность — шевалье д'Эона. Кем был этот шевалье — мужчиной или женщиной? Об этом до сих пор спорят. Не вмешиваясь в эту дискуссию, припомним, чем же прославился шевалье д'Эон — авантюрист, воин, шпион, юрист, фехтовальщик, дипломат, шантажист и талантливый исполнитель женских (или мужских?) ролей.

Шевалье родился в аристократической семье и с детства подавал большие надежды. Рассказывают, что в четырёхлетнем возрасте мать почему-то нарядила его девочкой, и до семи лет он ходил в платье. Скорее всего, это отразилось на его образе жизни и мышлении. Но в юности он воспитывался как настоящий дворянин. Он преуспел в юриспруденции и фехтовальном искусстве, при этом, будучи с виду хрупким и слабым, фехтовал настолько мастерски, что был единодушно избран старшиной фехтовального клуба. Совсем молодым получил степень доктора гражданского и церковного права и был принят в адвокатуру.

Почувствовав, что родной городок Тоннер стал тесен для него, д'Эон отправился в Париж. Времени даром он не терял: не имея собственных финансов, написал трактат о финансах Франции при Людовике XIV, обративший на себя внимание Людовика XV. Поскольку государственная казна всё время скудела, король надеялся поправить положение с помощью свежих умов. Молодой шевалье д'Эон был представлен королю и произвёл на него хорошее впечатление. Юноше прочили успешную финансовую карьеру при дворе. Но в это время на европейском континенте произошли события, которые коренным образом повлияли на судьбу шевалье д'Эона.

Обстановка в Европе была очень сложной. Возмутителем спокойствия был прусский король Фридрих II Великий, взошедший на престол в 1740 году. Он вторгся в Австрию и захватил богатейшую часть австрийских владений — Силезию. На стороне Пруссии в этой войне выступили Франция и Бавария. Австрию поддерживали Англия и Голландия.

Каждая из противоборствующих сторон, конечно же, мечтала о приобретении такого могущественного союзника, как Россия. Но русское правительство колебалось. С одной стороны, оно в 1741–1742 годах заключило русско-английский союзный договор. С другой стороны, между Россией и Пруссией велись переговоры, закончившиеся заключением в 1743 году оборонительного союза. К тому же Россия была связана начавшейся в 1741 году войной со Швецией, которую побуждали к этому Франция и Пруссия, а также с Ираном и Турцией.

При дворе Елизаветы существовали две партии — проанглийская и профранцузская, выражаясь нынешним языком, английское и французское лобби. Канцлер Бестужев-Рюмин представлял первое из них, вице-канцлер Воронцов — второе. Чаши весов колебались.

Британский посол Диккенс предложил Бестужеву-Рюмину пятьсот тысяч фунтов стерлингов, если тот направит шестьдесят тысяч русских солдат для участия в войне. Однако эта сделка провалилась, и Диккенс вынужден был уйти в отставку. Новый посол, сэр Вильямс, оказался удачливее. Ему удалось добиться подписания конвенции, по которой Россия была обязана отправить на фронт тридцать тысяч солдат в помощь королю Георгу или союзникам Ганновера в обмен на энное количество английского золота, сумма которого в конвенции не была оговорена. В конвенции имелся один важный пункт: она вступала в действие не немедленно, а лишь после ратификации, которая должна была состояться через два месяца.

Об этом проведал Людовик XV и решил любыми способами помешать ратификации. Надо было спешить. Но демарш, предпринятый королём, закончился плачевно: его эмиссар, шевалье де Валькруасан, который пытался «прорваться» к царице, чтобы лично засвидетельствовать ей своё почтение и вступить с ней в контакт от имени Людовика, был арестован по обвинению в шпионаже и посажен в крепость. Послания короля перехватывались агентами Бестужева-Рюмина. Короче говоря, никаких официальных возможностей связаться со своей венценосной «сестрой» у Людовика не было.