100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 120

«11.06.41. „Старшина“. В руководящих кругах германского министерства авиации утверждают, что вопрос о нападении на СССР окончательно решён… 15 июня Геринг должен выехать на новую штаб-квартиру».

«16.06.41. „Старшина“. Все военные мероприятия по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ждать в любое время…»

«Корсиканец»: «В министерстве хозяйства… выступал Розенберг (один из главарей Третьего рейха. — Авт.), который заявил, что понятие „Советский Союз должно быть стёрто с географической карты“».

Сведённые в единые таблицы, их донесения были подобны набату, который предупреждал о неизбежности скорой войны. К сожалению, набат не был услышан, или услышан, но проигнорирован (см. очерк об А.М. Короткове).

Бывший начальник внешней разведки П.М. Фитин в своих записках вспоминал о том, как 17 июня 1941 года он вместе с наркомом доложил Сталину о поступившей от «Старшины» информации. «Сталин, не поднимая головы, сказал: „Прочитал ваше донесение… Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз?.. Что за человек, сообщивший эти сведения?“ Мы были готовы к ответу на этот вопрос, и я дал подробную характеристику источнику: „…близок нам идеологически, работает в министерстве воздушного флота и очень осведомлён… У нас нет основания сомневаться в правдоподобности его информации“. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнёс: „Дезинформация! Можете быть свободны“».

О деятельности берлинской «Красной капеллы» до войны, поступившей от неё информации и реагировании на неё Сталина рассказано и написано довольно много. И почти ничего не рассказывается о том, что успели сделать Шульце-Бойзен, Харнак и их друзья после начала войны и до своей гибели. Даже солидная германская энциклопедия «Брокгауз и Ефрон» статью «Красная капелла» завершает словами: «Её роль в ходе и результатах войны не определена».

Но это не так. Шульце-Бойзен сообщил в Москву о планах немецкого командования на осень и зиму 1941 года, в частности, о том, что наступать на Ленинград оно не собирается, стремясь задушить город в кольце плотной блокады. Через него же стали известны планы немецкого командования на 1942 год, которые предусматривали наступление в направлении нефтеносных районов Кавказа. Харро сообщил местонахождение ставок Гитлера, а также проинформировал, что в Петсамо (Финляндия) немцы захватили советский дипломатический код и что за первые месяцы войны немецкие ВВС понесли значительные потери.

Все эти сведения были переданы в Москву не непосредственно из Берлина, а через радистов бельгийской «Красной капеллы» (см. очерк о Л. Треппере).

Так как радиосвязь с Берлином была потеряна, туда направили двух агентов-радистов из числа немецких военнопленных, но оба они попали в руки гестаповцев. Альберт Хесслер отказался работать с ними, Роберт Дарт дал согласие.

Кольцо вокруг «Красной капеллы» сжималось, и гестапо сумело выйти на Шульце-Бойзена. Его молодой друг, радиопеленгаторщик, сообщил ему об этом. Шульце-Бойзен хотел предупредить всех своих товарищей, но не успел этого сделать. 31 августа 1942 года он был арестован в своём кабинете, на его место сел гестаповец, который стал фиксировать все телефонные звонки. Вскоре у гестапо в руках был список связей Шульце-Бойзена.

Начались массовые аресты. К концу сентября только в Берлине было арестовано около семидесяти, в конце ноября больше сотни человек.

Гитлер, выслушав доклад Гиммлера о «Красной капелле», пришёл в ярость: «Если бы не русские шпионы, мы бы давно разбили их армию… Эти заговорщики дорого заплатят за то, что нанесли удар в спину вермахта!»

Допросы арестованных проводились в особом режиме, с применением пыток и избиений.

Харро Шульце-Бойзен, как и другие антифашисты, вёл себя мужественно, даже по утрам делал зарядку. Он злил этим своих охранников, и они орали: «Послушай, Харро, до следующей олимпиады всё равно не доживёшь!»

В последнем слове обвиняемые заявили, что действовали сознательно, в интересах Германии. Большинство из них было приговорено к смертной казни: мужчины к виселице, женщины к гильотине. Были повешены тридцать один мужчина и обезглавлены восемнадцать женщин. Семь человек покончили с собой во время следствия, семь были отправлены в концлагеря, двадцать пять — на каторгу, восемь — на фронт, несколько человек расстреляно.

Харро и Либертас Шульце-Бойзен, а также Арвид Харнак были сразу же приговорены к смертной казни, а жена Харнака Милдред и графиня Эрика фон Брокдорф — к тюремному заключению. Узнав об этом, Гитлер в ярости велел пересмотреть приговор. Милдред и Эрика также были казнены.

В тюрьме Плётцензее, где происходили эти казни, сейчас хранится копия протокола, из которого видно, что нож гильотины падал точно каждые три минуты. Но больше поражают счета, выставленные родственникам казнённых: «За доставку к месту казни — столько-то», «За верёвку…», «За услуги (!) палача…», «За уборку помещения…» и т. д. Счета были оплачены!

В 1969 году тридцать два участника немецкого Сопротивления и борьбы с фашизмом были награждены орденами и медалями Советского Союза. Двадцать девять из них посмертно. В их числе Харро Шульце-Бойзен, Арвид Харнак и ещё пятнадцать членов их групп.

Родители Харро капитан-лейтенант Эрих Эдгар Шульце и мать Мария Луиза Бойзен надолго пережили своего сына и умерли в 1974 и 1972 годах.

Одной из советских военных резидентур в фашистской Германии руководила молодая миловидная женщина Ильза Штёбе, носившая псевдоним «Альта» (точнее «Альте» — «Старушка», что долгое время сбивало с толку гестаповских ищеек).

Она родилась в Берлине, в рабочей семье, 17 мая 1911 года. Окончив школу, приобрела специальность секретаря-машинистки. Некоторое время работала в издательском концерне, а затем перешла в газету «Берлинер тагенблат». Совсем юную девушку, заметив её способности, послали корреспондентом в Чехословакию, откуда перевели в Польшу. Там познакомилась с членом компартии Германии и агентом Разведупра Красной армии Рудольфом Херрнштадтом.

Это был человек с интересной судьбой, которая выйдет за рамки нашего повествования, но всё же… Сын преуспевающего адвоката и сам адвокат, он в 1924 году вступил в компартию Германии, в 1930 году был завербован советской военной разведкой, получив псевдоним «Арвид». В 1932 году работал корреспондентом в Варшаве, а с 1933 года в Москве, где получил советское гражданство. Тогда же по заданию Разведупра «встал на позицию крайнего антикоммунизма». За это он вместе с четырьмя другими немецкими журналистами был выслан из СССР в ответ на то, что советских журналистов не допустили в зал суда во время лейпцигского процесса над «поджигателями рейхстага». По возвращении в Германию его направили в качестве журналиста в Варшаву. Там он пользовался большим уважением не только как герой и мученик, пострадавший от большевиков, но и как отличный специалист своего дела, знаток Польши и местных традиций. К нему обращались за советом посол Германии фон Мольтке, ответственные сотрудники посольства.

Но Херрнштадта отличало не только умение налаживать контакт с нацистскими чиновниками. Он был прирождённым вербовщиком. Во всяком случае, трое из завербованных им агентов вошли в историю разведки.

Герхард Кегель родился в 1907 году в Верхней Силезии в семье железнодорожника. В 1930 году, ещё будучи студентом, вступил в немецкий комсомол, в 1931 году стал членом компартии Германии. Получив экономическое образование, в 1933 году был назначен заведующим экономическим отделом бреслауской газеты «Последние известия». Когда Гитлер пришёл к власти и началось преследование коммунистов, ему удалось уцелеть благодаря высокому уровню конспирации. В качестве корреспондента он был послан в Варшаву. Там встретился с Херрнштадтом, который привлёк его к работе в советской разведке. Кегель получил псевдоним «ХВС». Для закрепления своих позиций в мае 1934 года вступил в НСДАП, что позволило ему при помощи Херрнштадта устроиться на работу в германское посольство.