Кровавое эхо - Чайлд Ли - Страница 1

Ли Чайлд

Кровавое эхо

Неправильно думать, будто писательство – это занятие одиночки-отшельника. На самом деле это командная игра, и я счастлив иметь на своей стороне талантливых и благожелательных людей везде, где печатают мои произведения. Таким образом, если вы когда-либо рекламировали, продавали или даже просто хвалили одну из моих книг, эти слова относятся и к вам. Вас слишком много, чтобы называть каждого поименно, но вы слишком важны, чтобы не упоминать о вас вовсе.

Глава 1

Наблюдателей было трое: двое мужчин и мальчик. Из-за расстояния они пользовались не биноклями, а подзорными трубами. Они находились почти в миле от своей цели, поскольку ближе укрытия найти не удалось. Со всех сторон их окружала ровная местность с невысокими холмами, выжженная солнцем до цвета хаки, – трава, камни и песок. Самым безопасным местом, где они смогли спрятаться, было довольно широкое ущелье, появившееся миллионы лет назад, когда здесь царствовал другой климат, шли дожди, росли папоротники и несли свои воды реки.

Мужчины лежали, прижавшись к пыльной земле, и неотрывно смотрели в подзорные трубы, а утреннее солнце проливало свой жар на их спины. Мальчик ползал вокруг них на коленях, носил воду из маленького холодильника, следил за просыпающимися гремучими змеями и делал записи в блокноте. Они приехали еще затемно в пыльном пикапе, издалека, с запада, по пустынной местности. Накинув кусок брезента на грузовик, прижали его камнями, а сами осторожно подобрались к краю ущелья, где поставили подзорные трубы как раз в тот момент, когда утреннее солнце появилось на востоке за красным домом примерно в миле от них. Была пятница, пятое утро, которое они здесь проводили, и разговаривать им не особенно хотелось.

– Время? – спросил один из мужчин.

Голос его звучал гнусаво из-за того, что один глаз у него был открыт, а другой зажмурен.

Мальчик посмотрел на часы и ответил:

– Шесть пятьдесят.

– Внимание, – сказал мужчина с подзорной трубой.

Мальчик открыл блокнот и приготовился сделать те же записи, какие делал вот уже четыре раза.

– В кухне зажегся свет, – сообщил мужчина.

Мальчик записал: «6.50. В кухне зажегся свет». Кухня выходила окнами прямо на них и на запад, в нее не проникали лучи утреннего солнца, и потому в ней было темно даже после восхода.

– Одна? – спросил юноша.

– Как всегда, – прищурившись, проговорил второй мужчина.

«Кухарка готовит завтрак, – записал мальчик. – Объект еще в постели».

Солнце медленно поднималось, описывая дугу на небе, и тени начали укорачиваться. На крыше красного дома, прямо над кухней, торчала высокая труба, похожая на стрелку солнечных часов. Тень от нее сдвинулась и стала короче, а солнце принялось сильнее припекать спины наблюдателей. Семь часов утра, и уже так жарко. К восьми его лучи будут обжигающими, к девяти станет невыносимо. А им придется просидеть здесь целый день, пока не стемнеет и они не смогут незаметно покинуть свой пост.

– Открываются шторы в спальне, – сообщил второй мужчина. – Она встала.

Мальчик записал: «7.04. Открылись шторы в спальне».

– А теперь слушайте, – сказал первый мужчина.

Они услышали, как включилась колодезная помпа: едва различимый с расстояния в милю щелчок, затем ровное тихое гудение.

– Она принимает душ, – сказал мужчина.

Мальчик записал: «Объект принимает душ».

Мужчины дали отдых своим глазам. Пока она находилась в душе, ничего не могло произойти. Естественно, не могло. Они опустили подзорные трубы и заморгали, когда ослепительное солнце ударило им в глаза. Помпа выключилась через шесть минут, и тишина, наступившая после прекращения едва различимого гудения механизма, показалась им оглушительной. Мальчик написал: «7.12. Объект вышел из душа». Мужчины снова поднесли подзорные трубы к глазам.

– Думаю, она одевается, – сказал первый мужчина.

Мальчик захихикал:

– Ты видишь ее голую?

Второй мужчина, устроившийся в двадцати футах к югу, видел заднюю часть дома, где располагалась ее спальня.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты мерзкий тип? – спросил он.

Мальчик написал: «7.15. Возможно, одевается». Затем: «7.20. Возможно, находится внизу и завтракает».

– Она снова поднимется наверх, чтобы почистить зубы, – сказал он.

Мужчина слева сдвинулся, опираясь на локти.

– Ясное дело, – проговорил он. – Правильная малышка.

– Снова закрывает шторы, – сообщил мужчина справа.

Так всегда делают на западе Техаса, в особенности когда окна спальни выходят на юг, как это окно. Если только вы не хотите провести следующую ночь в комнате, где воздух горячее, чем в печи для приготовления пиццы.

– Внимание, – сказал мужчина. – Ставлю один бакс против десяти на то, что она сейчас отправится в конюшню.

Никто не принял его вызов, потому что до сих пор четыре раза из четырех она так и поступала, а наблюдателям платят именно за то, чтобы они обращали внимание на схему поведения.

– Дверь кухни открывается.

Мальчик записал: «7.27. Открылась дверь кухни».

– Она выходит.

Она появилась в голубом льняном платье до колен, с голыми плечами. Влажные после душа волосы были завязаны в хвост.

– Как называется такое платье? – спросил мальчик.

– Сарафан, – ответил мужчина слева.

«7.28. Выходит в голубом сарафане, идет к конюшне», – записал мальчик.

Она прошла по двору короткими неуверенными шажками, спотыкаясь о неровности пропеченной на солнце земли, примерно семьдесят ярдов. Открыла дверь и скрылась в полумраке внутри.

Мальчик записал: «7.29. Объект в конюшне».

– Сколько сейчас градусов? – спросил мужчина слева.

– Тридцать семь, наверное, – ответил мальчик.

– Скоро начнется буря. При такой жаре иначе и быть не может.

– За ней уже едут, – проговорил мужчина справа.

На расстоянии нескольких миль к югу дорогу окутали тучи пыли. Медленно и упрямо на север катила машина.

– Она возвращается, – доложил мужчина справа.

«7.32. Объект выходит из конюшни», – зафиксировал мальчик.

– Кухарка подошла к двери.

Та, за кем они следили, остановилась у двери на кухню и взяла из рук кухарки коробку для завтрака из ярко-голубой пластмассы с картинкой из мультфильма на боку. Она на мгновение задержалась. Ее кожа была розовой и влажной от жары. Она наклонилась поправить носки, затем быстрым шагом направилась к воротам, вышла и зашагала к повороту дороги. Школьный автобус затормозил и остановился, дверь открылась с шипением, которое четко слышали наблюдатели, несмотря на урчание мотора. Хромированные поручни блеснули в лучах солнца, в горячем неподвижном воздухе повисли облака выхлопа. Она поставила коробку с завтраком на верхнюю ступеньку, ухватилась за поручни и забралась внутрь. Дверь снова закрылась, и наблюдатели увидели на уровне окна ее светлые волосы. Затем рокот мотора стал громче и автобус, подняв клубы пыли, сорвался с места.

«7.36: Объект едет на автобусе в школу», – записал мальчик.

Дорога на север была совершенно прямой, и он наблюдал за автобусом, пока висящее на горизонте марево не превратило его в мерцающий желтый мираж. Тогда он закрыл свой блокнот и закрепил его резинкой. Кухарка вернулась в красный дом и закрыла за собой дверь кухни. Примерно в миле от него наблюдатели опустили подзорные трубы и подняли воротники, чтобы хоть как-то защититься от обжигающего солнца.

Семь тридцать семь. Утро пятницы.

Семь тридцать восемь.

В семь тридцать девять, больше чем в трехстах милях к северо-востоку, Джек Ричер вылез в окно своего номера в мотеле. Минутой раньше он находился в ванной комнате и чистил зубы. А еще за минуту до этого он открыл дверь своего номера, чтобы посмотреть, какая погода, и оставил ее открытой. В шкафу, стоящем у входа, была зеркальная дверца, а в ванне имелось зеркало для бритья, и по чистой случайности он увидел, как четверо мужчин вышли из машины и направились к стойке портье. Ему просто повезло, но, поскольку Джек Ричер отличался наблюдательностью и всегда был настороже, ему везло чаще, чем другим.