Долгожданное чудо - Макмаон Барбара - Страница 7

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Таннер Форсайт рассчитывал, что Анна сама позвонит и отчитается о посещении врача. Ведь он ясно дал ей понять, что будет ждать ее звонка.

Он еще раз посмотрел на часы, они показывали начало третьего. Он связался со своей помощницей и попросил ее связаться с Анной.

Элли Снодграсс выполнила его распоряжение немедленно и соединила его с подчиненной.

– Анна, осмотрел тебя доктор? – без всяких преамбул спросил Таннер.

– Да… – ответила она, приходя в себя после слишком резкого пробуждения. – Извини, что не позвонила. Я уснула.

– Прости, если разбудил, – смягчившись, проговорил босс.

– Не страшно.

– Так что сказал врач?

– Выписал кое-какие препараты и отослал домой. Сейчас я чувствую себя значительно лучше.

Таннер поверил ей, поскольку голос Анны звучал бодро, даже радостно. Он хорошо знал эти интонации.

В тот недолгий период, что они встречались, Таннер звонил ей каждый вечер, отхода ко сну, и они долго болтали обо всем на свете. Тогда он часто слышал этот счастливый мелодичный голос.

Однажды, во время одного из таких разговоров, ее голос изменился до неузнаваемости. Он стал глух и безрадостен. Тогда она призналась ему, что была однажды помолвлена. Но возлюбленный расторг помолвку, когда узнал, что она не может иметь детей.

Тогда и Таннер рассказал ей о своей неудачной женитьбе на Синди, которая его предала. После того ночного разговора они больше не возвращались к прошлому. В остальном их отношения не были ничем омрачены.

– Отлично, – отозвался Таннер на ее заверение.

– Я искренне благодарю тебя за участие, – проговорила Анна. – Доктор сказал, что я смогу приступить к работе в следующий понедельник. Но я ведь могу большую часть работы выполнять и на дому. Для этого у меня имеется все необходимое: компьютер, Интернет, телефон.

– Не смей. Слышишь? Говорю это тебе как начальник. Отдыхай, лечись, восстанавливай силы. И звони, если что-то понадобится.

– Как скажешь, – все тем же жизнерадостным голосом отозвалась Анна.

Таннер нахмурился, стараясь придать себе строгости. Он посмотрел на стопку бумаг на своем столе, в профилактических целях мысленно напомнил себе, что следует придерживаться официального тона в общении с подчиненными, но ему было так радостно слышать ее веселый голос…

В сущности, в этой женщине ему нравилось все. Помимо того, что внешне она была ему приятна, вкусы у них оказались сходными. Они оба любили крабовый салат, обожали кататься на фуникулерах, наблюдать за тем, как дети и родители запускают на побережье воздушных змеев, бесконечно долго смотреть на море, обнявшись. В ней не было антипатичной ему женской суетности и категоричности, она крайне редко повышала голос, даже когда спорила.

Расставшись с Анной, он часто вспоминал воскресный полдень, когда они шли по пляжу мимо прибрежных коттеджей, нависавших над заливом, как ласточкины гнезда. Они разглядывали дома и фантазировали, какие люди живут в них, какие с ними приключаются истории. Начинал один, другой подхватывал, превращая глупую игру в содержательную повесть. В конце концов, обоим казалось, что они прозрели истину. В тот день Таннера охватило фантастическое чувство, которое он не мог ни расшифровать, ни забыть.

А через несколько дней он понял, что не должен больше с ней встречаться. Ему пришлось вырвать из сердца это влечение. В своей деловой жизни он всегда придерживался общепринятых правил…

Попрощавшись с Анной, он положил трубку и долго сидел без дела и просто смотрел из окна на Монтгомери-стрит, после чего вышел в приемную, склонился над столом помощницы и негромко, но четко произнес:

– Закажите, пожалуйста, цветы для Анны Ларкин, и пусть их доставят сегодня же.

– А ей что, хуже? – обеспокоенно спросила Элли.

– Нет, она идет на поправку, но пробудет на больничном всю эту неделю, – проинформировал он подчиненную.

– Что написать на карточке? – осведомилась ассистентка.

– «С пожеланиями скорейшего выздоровления от друзей из «Дрисдейл электроникс»», – бойко отчеканил Таннер Форсайт.

– Отлично, – поддержала Элли и сделала соответствующие пометки в своем блокноте.

А Таннер вернулся в свой кабинет и почувствовал себя трусом. Личное побуждение послать женщине цветы он малодушно замаскировал под чуткость безымянных сослуживцев.

Сам же мог думать только о той ночи, когда Анна предстала перед ним в трогательном и уютном бледно-розовом пушистом джемпере и в забавных домашних тапочках. Он испытал такой прилив нежности. А когда почувствовал ее кожу, мягкую и бархатистую, его руки ни на мгновение не желали выпускать ее.

Он мог лишь подивиться тому, что, несмотря на их недолгое общение, может вспоминать бесконечно много.

Следующие дни Анна блаженно слонялась по своей квартире. В этом новом состоянии она во всем была готова узреть счастливое предзнаменование. Ее взгляд постоянно останавливался на пышном букете осенних цветов, которые торжественно возвышались в изящной вазе.

Анна обзавелась пособиями для матерей, посетила все сайты, посвященные теме беременности и новорожденным, что сумела найти в Интернете. Постоянно возвращаясь мыслями к своим европейским планам, она стремилась загодя разузнать, как обстоит дело с услугами для будущих мамочек в Европе, в Бельгии, в Брюсселе. Она изучала расценки на приобретение и съем квартир, на наем няни. Одновременно ее заботил вполне естественный вопрос: родится у нее сын или дочь? А также совершенно безумные: будет ли мальчик похож на Таннера? Ей бы этого очень хотелось. А если девочка? Будет ли она шатенка, как мама, или жгучая брюнетка, как папа? Папа… Как же сладко это слово звучит! Тем более, когда воображение рисует такого молодца, как Таннер Форсайт.

Она бы с радостью созналась ему во всем. Однако в тот день, когда Анна зачала, они и не помышляли о детях. Они лишь переступили в своих отношениях последнюю грань, разделявшую их. Им недолго суждено было принадлежать, друг другу. И следовало просто смириться, что на их пути всегда будет что-то стоять.

К субботе Анна совершенно сошла с ума. Она прочла шесть книг о беременности. На очереди было еще пять о новорожденных. Она буквально проглатывала по этой теме все, что попадало в зону ее внимания.

Постепенно Анна стала паниковать, не чувствуя себя уверенной, хотя когда появлялись первенцы ее брата и сестры, она отчетливо это помнила, то быстро и легко набиралась новых навыков, без труда управлялась с малышами, словно это было у нее в крови.

Под вечер Анна решила пройтись. Погода располагала. Она закуталась потеплее, вышла из дому, направилась к бухте. Села там на пустующую скамью, продев озябшие кисти в рукава шерстяного кардигана. Анна обожала наблюдать людей. Она выхватывала из толпы выделяющееся чем-то лицо и принималась его отгадывать, сочиняя одну историю за другой.

– Анна?

Конечно, она не могла не узнать этот голос. Недалеко от нее на беговой дорожке остановился Таннер Форсайт.

Он был одет в темно-синие удлиненные шорты и светлую футболку. Лоб был покрыт испариной. Порывистый ветер с океана уже старательно спутал его волосы. Он тяжело дышал и выглядел чрезвычайно разгоряченным… и желанным.

– Привет, – тихо отозвалась она.

Парк «Золотые ворота» традиционно считается излюбленным местом жителей Сан-Франциско для прогулок и пробежек. Уже поэтому их встречу не следовало считать случайностью.

Таннер подошел ближе.

– Полагаю, ты чувствуешь себя лучше. Давно стала выходить? Выглядишь отлично.

– Спасибо. Сегодня гуляю в первый раз. До этого выходила, но ненадолго – к врачу и в магазины. Не могла больше оставаться в четырех стенах. Решила на людей посмотреть.

– Правильно сделала, – одобрил Таннер.

– Поддерживаешь форму? – спросила она его.

– О! – махнул тот рукой в ответ. – Хотел бы делать это почаще. Но не с нынешней работой. Впервые за всю неделю обул кроссовки. Так и обрюзгнуть недолго. Целыми днями в офисе, возвращаюсь домой поздно ночью и моментально заваливаюсь спать.