Волшебное слово (сборник) - Осеева Валентина Александровна - Страница 8

– Уж не знаю, донесу ли?

– Донесете! – весело крикнули мальчики. – До свиданья, бабушка.

Мальчики присели на крыльце, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Из окон первого этажа на дорожку, усыпанную песком, и на кусты сирени падал желтый свет.

– Дома ищет. По всем углам, верно, шарит, – толкнул товарища Левка.

Скрипнула дверь.

– Кис, кис, кис! – донеслось откуда-то из коридора.

Сережа фыркнул и зажал ладонью рот. Левка уткнулся ему в плечо.

– Мурлышка! Мурлышка!

Нижняя жиличка в стареньком платке с длинной бахромой, прихрамывая на одну ногу, показалась на дорожке.

– Мурлышка, противный этакий! Мурлышка!

Она обвела глазами сад, раздвинула кусты.

– Кис, кис!

Хлопнула калитка. Под ногами заскрипел песок.

– Добрый вечер, Марья Павловна! Любимца ищете?

– Твой отец, – шепнул Левка и быстро шмыгнул в кусты.

«Папа!» – хотел крикнуть Сережа, но до него долетел взволнованный голос Марьи Павловны:

– Нет и нет. Как в воду канул! Он всегда вовремя приходил. Поцарапает лапочкой окно и ждет, пока я открою ему. Может, он в сарай забился, там дырка есть...

– Давайте посмотрим, – предложил Сережин папа. – Сейчас мы вашего беглеца обнаружим!

Сережа пожал плечами.

– Чудак папа. Очень нужно чужого кота ночью разыскивать!

Во дворе, около сараев, забегал круглый глазок электрического фонарика.

– Мурлышка, иди домой, кисонька!

– Ищи ветра в поле! – хихикнул из кустов Левка. – Вот потеха! Твоего отца искать заставила!

– Ну и пусть поищет! – рассердился вдруг Сережа. – Пойду спать.

– И я пойду, – сказал Левка.

Когда Сережа и Левка еще ходили в детский сад, в нижнюю квартиру приехали жильцы – мать и сын. Под окном повесили гамак. Каждое утро мать, низенькая, прихрамывающая старушка, выносила подушку и одеяло, стелила одеяло в гамаке, и тогда из дому, сгорбившись, выходил сын. На бледном молодом лице лежали ранние морщинки, из широких рукавов висели длинные, худые руки, а на плече сидел рыжий котенок. У котенка были три черточки на лбу, они придавали его кошачьей физиономии смешное озабоченное выражение. А когда он играл, правое ушко у него выворачивалось наизнанку. Больной тихо, отрывисто смеялся. Котенок забирался к нему на подушку и, свернувшись клубком, засыпал. Больной опускал тонкие, прозрачные веки.

Мать неслышно двигалась, приготовляя ему лекарство. Соседи говорили:

– Как жаль! Такой молодой!

Осенью гамак опустел. Желтые листья кружились над ним, застревали в сетке, шуршали на дорожках. Марья Павловна, сгорбившись и тяжело волоча больную ногу, шла за гробом сына... В пустой комнате кричал рыжий котенок...

С тех пор Сережа и Левка подросли. Часто, забросив домой сумку с книгами, Левка появлялся на заборе. Кусты сирени закрывали его от окна Марьи Павловны. Засунув два пальца в рот, коротким свистом он вызывал Сережу. Старушка не мешала мальчикам играть в этом уголке сада. Они барахтались в траве, как два медвежонка. Она смотрела на них из окошка и перед дождем прятала брошенные на песке игрушки.

Как-то летом Левка, примостившись на заборе, помахал рукой Сереже.

– Смотри-ка... рогатка у меня. Сам сделал! Бьет без промаха!

Рогатку испробовали. Мелкие камешки запрыгали по железной крыше, прошумели в кустах, ударились о карниз. Рыжий кот сорвался с дерева и с шипеньем прыгнул в окошко. Шерсть стояла дыбом на его выгнутой спине.

Мальчики захохотали. Марья Павловна выглянула из окна.

– Это нехорошая игра – вы можете попасть в Мурлышку.

– Так что же, из-за вашего кота нам и поиграть нельзя? – дерзко спросил Левка.

Марья Павловна пристально посмотрела на него, взяла Мурлышку на руки, покачала головой и закрыла окно.

– Ишь, недотрога какая! Ловко я ее отбрил, – сказал Левка.

– Она небось обиделась, – отозвался Сережа.

– Ну и наплевать! Мне в водосточную трубу попасть хочется.

Левка прищурился. Камешек исчез в густой листве.

– Мимо! На, ты попробуй, – сказал он Сереже. – Прищурь один глаз.

Сережа выбрал камешек покрупнее и натянул резинку. Из окна Марьи Павловны со звоном посыпались стекла. Мальчики замерли. Сережа испуганно оглянулся по сторонам.

– Бежим! – шепнул Левка. – А то на нас скажут!

Утром пришел стекольщик и вставил новое стекло. А через несколько дней Марья Павловна подошла к ребятам:

– Кто из вас разбил стекло?

Сережа покраснел.

– Никто! – выскочил вперед Левка. – Само лопнуло!

– Неправда! Разбил Сережа. И ничего не сказал своему папе... А я ждала...

– Нашли дураков! – фыркнул Левка.

– Чего это я сам на себя пойду говорить? – пробурчал Сережа.

– Надо пойти и сказать правду, – серьезно сказала Марья Павловна.– Разве ты трус?

– Я не трус! – вспыхнул Сережа. – Вы не имеете права так меня называть!

– А почему же ты не сказал? – пристально глядя на Сережу, спросила Марья Павловна.

– Отчего, да почему, да по какому случаю... – запел Левка. – Неохота разговаривать! Пошли, Сережка!

Марья Павловна посмотрела им вслед.

– Один трус, а другой грубиян, – сказала она с сожалением.

– Ну и ябедничайте! – крикнули ей ребята.

Настали неприятные дни.

– Старуха обязательно пожалуется, – говорил Левка.

Мальчики поминутно вызывали друг друга и, прижав губы к круглой дырке в заборе, справлялись:

– Ну как? Влетело тебе?

– Нет еще... А тебе?

– И мне нет!

– Вот злющая какая! Она нарочно нас мучает, чтобы мы боялись больше. А если б про нее рассказать, как она нас обругала... Попало б ей на орехи! – шептал Левка.

– И чего она прицепилась за какое-то несчастное стекло? – возмущался Сережа.

– Вот подожди... я ей устрою штуку! Будет она знать...

Левка показал на мирно спящего за окном Мурлышку и зашептал что-то на ухо товарищу.

– Да, хорошо бы, – сказал Сережа.

Но кот дичился чужих людей и ни к кому не шел. Поэтому, когда Левке удалось его поймать, Сережа проникся уважением к товарищу.

«Вот ловкач!» – подумал он про себя.

Укрывшись с головой одеялом и освободив одно ухо, Сережа прислушивался к разговору родителей. Мать долго не ложилась спать, открывала окно, и, когда со двора доносился голос Марьи Павловны, она разводила руками и спрашивала отца:

– Как ты думаешь, Митя, куда он мог деться?

– Ну что я могу думать! – усмехнулся отец. – Пошел кот погулять, вот и все. А может, украл кто-нибудь? Есть такие подлецы...

Сережа похолодел: вдруг соседи видели их с Левкой?

– Не может быть, – решительно сказала мать, – на этой улице все знают Марью Павловну. Никто так не обидит старую, больную женщину...

– А ты вот что, – зевая, сказал отец, – если утром кот не найдется, отряди Сережу хорошенько поискать по соседним дворам. Ребята скорее найдут.

«Как бы не так...» – подумал Сережа.

Утром, когда Сережа пил чай, в кухне послышались громкие голоса. Жильцы обсуждали пропажу кота. Сквозь шум примусов слышно было, как соседка Эсфирь Яковлевна бегала из кухни в комнату и кричала своему мужу:

– Миша, почему ты не интересуешься чужим несчастьем? Я спрашиваю, где найти этого кота?

Старичок профессор, заложив за спину коротенькие пухлые руки, взволнованно шагал по кухне.

– Пренеприятное событие... Невозможно оставаться равнодушным...

Сережа отхлебнул холодный чай и отодвинул чашку. «Все орут... и чего орут, сами не знают. Велика важность – кот! Если б еще служебная собака пропала...»

Из соседней комнаты вышла мать:

– Эсфирь Яковлевна! Вы не волнуйтесь, я сейчас отправлю Сережу на поиски.

– Ох, умоляю вас... ведь этот Мурлышка – чтоб он сгорел! – вся ее жизнь.

Сережа схватил тюбетейку и незаметно проскользнул мимо женщин.