Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

По закону – привет почтальону

Мориц Юнна Петровна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

По закону – привет почтальону - Мориц Юнна Петровна - Страница 30

Изменить размер шрифта:

Чего и сколько

РЕМА

Кто всё успел, тот зря потратил время,

Блаженной праздности угробив Божий дар.

Есть небо с облаками в теореме,

Где над земным летит воздушный шар.

И никаких в том небе доказательств,

Что надо жить, не в облаках паря,

А всё успеть по части ательств-ятельств…

Кто всё успел – потратил время зря.

Уж если тема, так должна быть рема,

Она же – новость, проще говоря.

Кто всё успел – классическая тема,

А рема – что потратил время зря.

Три яруса рабов гребут в триреме

Крушить триеру – копию свою…

Кто всё успел, тот зря потратил время,

А Клеопатра предпочла змею.

* * *

Читателю сердце кровавить?

Пытать его душу огнём?

Отличное дело!.. Но я ведь

Такой не осилю подъём.

Куда мне до этой горячки,

До этих глубинных корней, —

Охотничьи будут собачки

Намного меня посильней.

Они, свою дичь сокрушая,

Сведут её страхи под ноль,

И в этом их будет большая,

Большая культурная роль.

Такую большую создатель

Не дал мне, малютке, сыграть.

Прости, не могу, мой читатель,

Живьём с тебя кожу содрать!..

Прости, что не будешь от боли

Орать, изгибаясь дугой.

Прости, что не сыплю я соли

На раны… Прости, дорогой!

* * *

Эту девочку я написала пером на папирусе,

Потом поливала её из лейки вином, —

У неё от вина розоватые крылья выросли

С туманной подпалиной на одном.

И улетела она от меня, как птица,

Жить в европейском замке, в стекле и в рамке.

Когда у нас дождь со снегом, она мне снится,

Пахнущая вином и окном шарманки.

ТАКОЕ СУЙЩЕСТВО

Такое Суйщество, оно суётся всюду,

И дышит, и глядит из всех щелей и створок,

Оно изумлено, в нём – ворох оговорок

И каждая свежа, как подобает чуду.

Такое Суйщество, – когда оно пылает,

Засунув с головой себя в горячку гриппа,

Известно мне одной, ромашка где и липа,

И сколько одеял душа его желает.

Такое Суйщество когда плывёт налево

И остаётся там, письмо в бутылку сунув,

Известно мне одной, как выглядит рисунок

С портретом Суйщества на лодочке напева.

ГОРЕЛОЙ СПИЧКОЙ

Хороша приморская таверна,

Невод, бредень зыблются в углах,

Здесь бинокли плавают Жюль Верна,

Странствующий молится феллах.

Я забыла – кто я и откуда,

Как зовут растенье тамариск…

Жарится на кухне барракуда,

Рыба-зверь для тех, кто любит риск.

Я не ем таких произведений,

Пусть они снимаются в кино,

Где круги с глазами привидений

Красят дев и сковородок дно.

Моё дело – лёгкое, как тело

Искры ниоткуда в никуда,

Искры почерк, искренность предела,

Почтальон блаженства и стыда.

Вот горелой спичкою рисую

Поцелуя хитрую лису, —

Между строк похожа на лису я

В том лесу, где ты целуешь всю.

* * *

Мои прекрасные морщины,

Седые волосы вот эти, —

Такие любят их мужчины,

Такие женщины и дети!..

Мои мешочки под глазами,

Судьбы неслабые примочки,

Очков чудесное сползанье,

Когда пишу я эти строчки,

Мой нос, мой Сирано и Данте,

В стране лица, в стране столетий, —

Такие любят их таланты,

Красавцы, юноши и дети!..

Мозгами надо повредиться,

Таких любовников бросая, —

А то могла бы вновь родиться,

Поэтка, ласточка босая.

ЧТЕНЬЕ С ВЫРАЖЕНЬЕМ

Рыдая, клокотать слезами и хвататься

За горло и за грудь, как при смерти больной, —

Быть может только так должны стихи читаться,

Но только не стихи, написанные мной.

Моя живая боль, моя сквозная рана

Таятся глубже дна и выше облаков.

Тревога – есть волна космического плана,

Так много до меня проплывшая веков,

Ничто не утолит её магнит и тягу —

Раскачивать, сжимать, захлёстывать и влечь.

Мы ей благодаря изобрели бумагу,

Вино, и колесо, и всё, что входит в речь.

Завывкой чаровать и глазками пытаться

Вылазить из орбит, и брызгаться слюной, —

Быть может, только так должны стихи читаться,

Но только не стихи, написанные мной.

О да, трудней всего мне воздухом питаться,

Со свистом я дышу, и голос мой продрог, —

Со свистом и должны стихи мои читаться,

Как свежая листва, как воздуха поток.

Тут свищет мой запрет на «чтенье с выраженьем»,

На этот страшный сон в брильянтах мертвеца.

Вот на какой балде читателя мы женим —

На завыванье чар под маскою лица!..

Завывкой чаровать и глазками пытаться

Вылазить из орбит, как призрак заводной, —

Быть может, только так должны стихи читаться,

Но только не стихи, написанные мной.