Желанная и вероломная - Грэм Хизер - Страница 44

Курица подоспела, на столе стояли клюквенная подливка и густой соус по заказу Джереми. Обед удался на славу, и она с такой радостью все готовила…

Келли поникла головой, слишком измученная и расстроенная, чтобы заплакать.

Ладно, она переживет. Будет бороться ради ребенка. Бороться с Джереми, Джошуа, Джозом и целым городом.

И с Дэниелом тоже.

Но брата она лишилась. «Человека можно потерять не только тогда, когда он умирает», — подумала женщина и закусила губу. Плакать она больше не могла.

Почувствовав чье-то осторожное прикосновение, она открыла глаза и увидела рядом с собой брата. Он стоял на коленях.

— Извини, Келли. Пусть простит меня Господь, и тебя я умоляю простить меня. Я не понимаю смысла твоего поступка, но я люблю тебя, сестра. И, клянусь, буду любить своего племянника или племянницу. И всегда готов тебе помочь — только скажи!

И тут из глаз женщины полились слезы, несмотря на решимость больше никогда не плакать. Брат порывисто обнял сестру.

— Келли, я все-таки хотел бы тебе помочь, если позволишь.

Возможно, мне удастся отыскать этого мятежника…

— Нет, — отрезала сестра.

— Господи, неужели его убили?

Она покачала головой:

— Он… он на некоторое время лишен возможности участвовать в боевых действиях. Джереми, прошу, не расспрашивай меня больше. Может быть, когда закончится война и если он останется в живых, я скажу ему о ребенке.

— Черт возьми, Келли, но должен же он нести ответственность…

— Не надо, Джереми?

Брат тяжело вздохнул:

— Я все равно узнаю правду, пусть даже на это уйдет целая вечность!

Келли наконец улыбнулась:

— Что ж, запретить не могу. Но запомни: ребенок мой, а все остальное сейчас не имеет значения. Понятно?

Оставалось только смириться, и Джереми, вздохнув, стал накладывать еду на тарелки.

— Ну ладно. Ужин-то почти остыл.

— Давай подогрею.

— Не надо. Соус еще теплый, а это самое главное.

Женщина улыбнулась.

— Келли…

— Что?

— Счастливого Рождества, сестренка? Счастливого Рождества.

Она вскочил? со стула. Ей просто необходимо было обнять его еще разок.

Глава 15

Для Дэниела конец 1862 года оказался особенно мучительным.

Пока он находился в тюрьме Олд-Кэпитол, Джеб Стюарт осуществил еще один блестящий маневр по окружению янки в Пенсильвании. Впрочем, потом мятежникам пришлось удвоить бдительность в прилежащем к Фредериксбсргу районе в штате Виргиния.

Президент Линкольн потерял наконец веру в военный гений своего самого популярного генерала Джорджа Маклеллана. Из уст в уста передавались слова Линкольна, мол, посылать ему подкрепление — все равно что ставить мертвому припарки. Президент был крайне недоволен тем, что Маленький Мак, как называли генерала, затягивает время и никак не решается атаковать мятежников. Маклеллана сместили, а на его место назначили генерала Бернсайда.

Странный, конечно, выбор, ибо в те дни все называли мост через Антьетаму мостом Бернсайда, потому что генерал, не щадя человеческих жизней, многократно и безуспешно пытался овладеть им.

Однако, судя по всему, человеком Бернсайд был неплохим.

Дэниел слышал о нем много хорошего и знал, что он горячо предан своему делу.

Время покажет, как поведет себя Бернсайд. В одном, правда, сомневаться не стоило: даже если мятежникам не хватало продовольствия и обмундирования, притом что северяне имели явное численное превосходство, южане могли по праву гордиться своими великолепными военачальниками, какие появляются раз в столетие.

После назначения Бернсайда командующим армией Ли, естественно, долго к нему присматривался, но вряд ли тот как стратег способен был в чем-то превзойти своего противника.

Впрочем, вскоре стало ясно, что новый командующий намеревается предпринять наступление на Ричмонд. Северянам во что бы то ни стало хотелось овладеть столицей Конфедерации.

Пятнадцатого ноября мятежники вступили в стычки с союзными войсками в Уоррентоне, Виргиния. К восемнадцатому ноября генерал Бернсайд прибыл со своей армией Потомака в Фалмут, расположенный на берегу реки Раппаханнок, напротив Фредериксберга. Кавалерия Джеба Стюарта заняла позицию на станции Уоррентон.

Дэниел был рад вернуться в свой эскадрон. Мало того, ему удалось перевести в кавалерийский полк и Билли Будэна. Парень получил звание сержанта и штабную должность порученца Камерона. Хотя кавалерия готовилась к тяжелым боям, она по-прежнему оставалась глазами и ушами Конфедерации.

Казалось, не проходило и ночи, чтобы Дэниела не посылали в разведку.

А он не возражал. Ему даже нравилось каждую ночь в изнеможении падать на койку, потому что от усталости он иногда спал без сновидений.

Но чаще всего он все-таки видел сны: иногда видел себя на берегу реки, видел покрытый травой склон и ощущал дуновение ветра.

И во сне он видел ее: глаза огромные, серые с серебристыми искорками. Келли что-то шептала, а он держал ее в своих объятиях: теплая, бархатистая кожа, шелковистые волосы. Вот она подходит все ближе и ближе, что-то шепчет…

Потом вдруг раздается оглушительный залп артиллерии, и она исчезает.

«Это война, — устало говорил себе Дэниел. — ничего не поделаешь, надо воевать».

А главное — остаться в живых. Потому что он должен вернуться. Пусть даже для этого потребуется вечность, он все равно вернется на эту маленькую ферму в окрестностях Шарпсбурга!

Иногда длинными бессонными ночами он размышлял о том, как они встретятся.

Тринадцатого декабря напряжение вокруг Фредериксберга достигло апогея. Армия Бернсайда численностью сто шесть тысяч человек атаковала войска конфедератов под командованием Джексона Каменная Стена численностью семьдесят две тысячи человек.

В ходе сражения янки вынуждены были напасть на Мари-Хайтс. Произошла чудовищная кровавая бойня.

К ночи стало ясно, что конфедераты выиграли битву. У Дэниела победа, правда, не вызвала радостного чувства. Он слышал, как один янки произнес: «Это все равно что заставить нас взять приступом преисподнюю!»

Когда битва закончилась, усталый Мастер Ли обронил: «Хотел бы я, чтобы эти люди ушли и оставили нас в покое».

«Что правда, то правда», — подумал Камерон. К полуночи он представил донесения из полевого госпиталя, и открывшаяся ему картина надолго вывела его из равновесия. Когда он вернулся, солдаты уже ложились спать. Спустившись к реке, Дэниел долго стоял на берегу, глядя на воду.

Да, сегодня Джессу придется попотеть: искалеченных солдат надо будет буквально сшивать по кусочкам.

«Хорошо бы нас оставили в покое», — снова вспомнил Дэниел слова генерала Ли. Последний раз он видел его, когда передавал пакет от тетушки Присиллы. Ли выглядел таким усталым. Камерону самому до смерти надоело убивать, а конца все еще не видно. И почему Линкольн не оставит их в покое? Непонятно.

А вот Джессу понятно. Потому-то он и остался с Союзом.

— Боже милостивый, я нахожусь в состоянии войны с собственным братом, — прошептал он вслух и вдруг вспомнил про сверток в коричневой бумаге. Харли Саймонс, их сосед-артиллерист, которого он встретил, когда тот выписывался из госпиталя, в течение двух месяцев возил с собой серебряную детскую кружечку — подарок Джессу и Кирнан. Жена Харли привезла ее мужу, и с тех пор он таскал ее с собой в вещмешке в надежде передать подарок через Дэниела. Не важно, что Джесс оказался во вражеском стане, он был и останется другом семьи Саймонс.

Как могло так случиться, что все они, оставаясь друзьями, стремятся убить друг друга?

Дэниел крепко зажмурился, потом снова взглянул на лунную дорожку. Сколько закадычных друзей, не считая его брата, оказалось в армии Союза! Страшно подумать. Например, Джесс и Красотка: смогут ли они, когда закончится война, сидеть, как прежде, вместе за стаканчиком доброго виски и от души смеяться шуткам и розыгрышам.

Да и останутся ли они живы? И смогут ли простить друг друга?