Перстень альвов. Книга 1: Кубок в источнике - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 29

– Не знаю. Мы еще слишком мало знаем их. Надеюсь, они задержатся у нас в гостях подольше, пока мы не поймем, на кого из этих двух жеребцов стоит ставить.

– Да уж задержатся, это точно! – насмешливо произнес Хлодвиг и посмотрел на Альдону. – Эти два жеребца, как ты говоришь, нашли тут хорошую приманку!

Альдона вспыхнула и поджала губы.

– Дурак! – в сердцах бросила она себе под нос и пошла из спального покоя.

В этот день празднества продолжались. Хёвдинг Железного Кольца был богатым человеком и мог себе позволить принимать многочисленных гостей даже весной, когда от старых запасов уже мало что осталось. Для развлечения конунговых сыновей устроили охоту, и никто бы не подумал, глядя на обращение Вигмара с гостями, что он так мало доверяет их добрым намерениям. При его уме и жизненном опыте, он приписывал обоим ярлам замыслы и побуждения, которые в действительности имели их отцы, но о которых сами молодые люди имели смутное представление.

Тем временем по округе разбегались слухи и в усадьбу съезжались любопытные. Когда к вечеру мужчины вернулись из леса, их уже встречала вся многочисленная Вигмарова родня, разнаряженная в лучшие одежды. Гейр Длинный из усадьбы Совиный Камень и Тьодольв сын Вальгаута из усадьбы Золотой Ручей были не только ближайшими соседями, но и ближайшими родичами Вигмара. Гейр приходился родным братом Рагне-Гейде, а сам женился на Тьодольвовой сестре Вальторе, и благодаря этим бракам все три рода, имея множество общих племянников, были скованы в неразрывное кольцо. Каждый привез с собой жен и сыновей: у Гейра их имелось четверо, у Тьодольва двое. Вскоре после них прибыл и Ормульв Точило, отец Торхильды.

На пиру женский стол сиял и блистал всеми красками тканей и украшений. Вальтора и Мальтруда, жена Тьодольва, пожирали глазами приезжих ярлов, а потом, когда Альдона встала и пошла поговорить с гостями, сели рядом и принялись отчаянно шептаться, поглядывая искоса то на нее, то на Хельги или Торварда. Они уже решали, который из них скорее к ней посватается, но не могли прийти к согласию.

Пройдясь по гриднице и проверив, все ли довольны, Альдона подошла к Хельги. Он выглядел не таким открытым и общительным, как Торвард, но этим-то и дразнил ее любопытство: ей хотелось понять, что за душа скрывается за этой невозмутимой учтивостью. На легкие открытия она не рассчитывала: Хельги ярл явно не из тех людей, кого легко раскусить. Это тебе не Лейкнир, у которого все чувства и побуждения написаны на лице! Высокий рост Хельги, широкие плечи, крупные, с выступающими костяшками, красноватые руки говорили о большой силе, а спокойное, непроницаемое лицо не давало так же уверенно судить о его душевных качествах. Его тихий голос, которым он говорил с ней, учтивая речь, его редкая, сдержанная улыбка вовсе не говорили о бездушии. Он смотрел на нее так, словно хотел сказать что-то важное, и Альдона робела перед этой невысказанной тайной.

В руках у Альдоны был серебряный кувшин, и Хельги подал ей свой кубок. Она налила ему пива, потом поставила кувшин и села на освободившееся место.

– Что так на меня смотришь, Хельги ярл? – спросила она. – Не думаю, что мне есть чем тебя удивить. Ты ведь видел самых красивых девушек Морского Пути, дочерей конунгов.

– В тебе есть нечто, чего я не видел никогда, – чистосердечно ответил Хельги. – Когда я увидел тебя вчера, я сразу подумал об Альвкаре.

– О валькирии? – Альдона сперва удивилась, потом засмеялась. – Неужели мы с ней две единственные на свете девушки с рыжими волосами?

– Может быть, рыжих волос на свете много, но…

– И разве я похожа на спящую? – Альдона рассмеялась, настолько странным ей показалось это сравнение.

– Нет, но твой мир настолько же не похож на мой, так же далек от всего, к чему я привык. Говорят, Альвкара спит на вершине зачарованной горы, но разве ваша гора не зачарована? Мы не могли найти сюда дороги, пока твои братья нас не провели.

– Ну… – Альдона пыталась отнестись к этому всерьез, но у нее не очень получалось. – Но мы же с ней такие разные! Она всегда, еще когда жила на земле, думала только о небесах. А я не такая. Я всегда думаю о чем-нибудь простом и вовсе не мечтаю носиться на огненном коне над морем и землей! – Альдона опять засмеялась, настолько нелепым ей показалось подобное занятие. – И уж если я полюблю кого-нибудь, я вовсе не буду требовать от него особых подвигов за мою любовь!

– А разве она так делала? Я слышал «Первую песнь об Альвкаре», но продолжения, как оказалось, никто у Островного пролива не знает. Может быть, у вас тут знают больше?

– Ты хочешь послушать «Вторую песнь об Альвкаре»? – спросил Вигмар. – Моя дочь споет тебе ее. Думается, всем прочим тоже приятно будет послушать.

Гости одобрительно зашумели. Альдона вышла к очагу, где ей поставили маленькую скамеечку. Она села, сложила руки на коленях; Хлодвиг и Бьёрн сели по бокам от нее с арфами на коленях. Гридница быстро затихла: видно было, что пение Альдоны они слушают нередко, но что это удовольствие никому не наскучило. У Хельги забилось сердце: сами эти приготовления, по виду простые, создавали тот же возвышенный, торжественный настрой, который поразил его при первой встрече с Альдоной. Эта красивая, нарядная, гордая девушка на скамье в самой середине палаты, освещенная огнем, два молодых мужчины с арфами на коленях по сторонам, хозяин дома, глядевший на них со своего почетного места, как Один с престола, благоговейно затихшая толпа – все это поднимало дух в небеса и погружало память в глубину веков, переносило в вечность, где от Альдоны до Альвкары – один шаг…

Альдона тем временем начала рассказ. Ее лицо было спокойным, строгим, как лицо норны, смотрящей в ткань вечности. Альдона рассказывала:

Жил на Квартинге конунг, и звали его Гейрвиг. Он был родичем Гамарда. Жену его звали Хильдебранда. У них был один сын по имени Хельгард. Он был высок и красив и славился как хороший воин. Однажды он сидел на большом кургане и увидел, что по небу скачут девять дев на конях цвета пламени. Впереди была самая статная, и конь ее был самым лучшим. Волосы ее сияли, как пламя.

Ударив по струнам, Хлодвиг запел за Хельгарда, и в лице его появилась такая сосредоточенная, напряженная важность, немного тревожная, словно он совсем перестал быть собой:

В ответ заиграл его брат, и Альдона начала петь. Голос ее, немного низковатый, звучный, лился широкой свободной волной и уносил с собой всех слушателей, открывал им мир, доступный до того ей одной.

Хельгард сказал:

Альвкара сказала:

Хельгард сказал: