Спящее золото. Книга 1: Сокровища Севера - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 58

Эти мысли были слишком мучительны и для самого Гейра, и он подхлестнул коня, стремясь скорее довезти Эльдис до Грима Опушки, сбыть с рук и постараться забыть о ней и о своем безрассудстве. Его терзало чувство вины перед родичами, чувство вины перед Хроаром и Эльдис – с такой непримиримой яростью, как это возможно только в восемнадцать лет, когда человек взрослеет, и поначалу кажется, что именно он отвечает в этом сложном мире решительно за все. Он и никто другой. А на самом деле отвечает род! Отвечают отец и дядьки, братья и деды, умершие предки, и среди их множества твое мнение ценно только тогда, когда служит общему благу. И твоя собственная ответственность не больше твоей доли за общим столом. Но вот почему-то предки и родичи могли пить пиво возле горящего очага, зная, что в ночной темноте молоденькая девушка, почти ребенок, рыдает от ужаса и чувства обреченности, лежа на стылой земле. А он, Гейр из рода Стролингов, четвертый сын Кольбьерна, – не мог. Здесь кончился род и начался он сам.

На стук Гейра выскочила старая Боргтруд. Она не удивилась, как будто заранее знала, что среди ночи к ней приедет девушка, которой уже полагается быть в нижних мирах, и привезет ее парень, которому полагается желать ей беспрепятственного путешествия в Свартальвхейм.

– Давай сюда! – сказала старуха, снимая обессиленную Эльдис с коня. – У меня и огонь горит, и вода теплая есть. Я ее медвежьим салом разотру – и не чихнет завтра.

– Возьми там у нее! – крикнул Гейр вслед старухе. – Там ожерелье и два браслета…

Но Боргтруд уже ушла с Эльдис в дом, за порогом послышались изумленные восклицания домочадцев. Гейр постоял, потом снова сел в седло и медленно поехал прочь. Что-то подсказывало ему, что нет надобности просить старуху о сохранении тайны, – она и так никому ничего не скажет. А ему надо возвращаться домой, чтобы там с решительным лицом слушать разговоры о будущей мести. И стараться не вспоминать о собственном безумстве, потому что внятно объяснить свой поступок Гейр все равно не смог бы. Вдруг вспомнилось залитое слезами, искаженное горем, но все равно прекрасное и горячо любимое лицо Рагны-Гейды, и Гейр устыдился только что сделанного. Он чувствовал себя преступником, предавшим и брата, и сестру, которая не осушает слез и ждет от родичей достойной мести. А он? Проявленная слабость казалась глупой и детской, но опомниться – поздно.

Ударив коня плетью, Гейр поскакал быстрее, прикидывая, успеет ли домой до рассвета. Ночи заметно удлинились – может быть, и успеет. Гейр все погонял и погонял коня, надеясь оставить позади глупую растерянность и стыд, и сжимал зубы, стараясь таким образом укрепить свой дух. Он еще не знал, что от себя не убежишь.

На рассвете Эльдис проснулась на лежанке возле Гюды, большой и теплой, как корова. Спину ломило, горло болело, голова казалась неподъемно тяжелой. Нос щекотал длинноволосый мех волчьей шкуры. Эта шкура почему-то казалась драгоценностью. И Эльдис вспомнила. Вспомнила, что эта шкура, оставленная ночным великаном по имени Гейр сын Кольбьерна, теперь составляет почти все ее земное достояние. У нее больше нет ничего – ни дома, ни родных. Кости Хроара погребены под обломками пожарища, Хлода и Хамаль нашли, должно быть, приют в чужом доме, подальше от Стролингов. А Вигмар…

Эльдис не знала, где он теперь, ее брат, ее друг и главный защитник. Одно было ясно: сюда, на Квиттингский Север, Вигмару закрыт путь так же прочно, как если бы их и правда разделили каменные врата подземного мира.

Кто больше всех выиграл от истории с жертвоприношениями в святилище Гранитный Круг, так это Бальдвиг Окольничий, хельд из Рауденланда. Его дружина насчитывала всего двенадцать человек, а теперь в ней стало пятнадцать: по крайней мере, сам Бальдвиг утверждал, что Вигмар Лисица стоит троих.

Конь не дотянул до усадьбы Бальдвига совсем немного – Вигмар прошел пешком только одну короткую долину и низкий перевал. И успел в последний миг: дружина Бальдвига уже поднялась и седлала коней.

– Вигмар! Вот так гость! – Увидев в воротах знакомую фигуру с копьем на плече, Бальдвиг изумленно хлопнул себя по бокам и схватился за морду вырезанного на столбе деревянного змея, оберегаясь от наваждения. – Вигмар сын Хроара, это ты? Или тролли… Или ваша таинственная лисица-великан морочит меня?

Хирдманы, домочадцы, женщины, несколько умерив суету, с любопытством разглядывали Вигмара. За спиной хозяина мелькнуло молодое женское лицо в обрамлении серого вдовьего покрывала и снова скрылось.

– А разве ты приглашал в гости троллей или даже Грюлу? – устало спросил Вигмар. Сейчас ему не хотелось шутить.

Собственный голос отдавался в ушах гулким звоном, и казалось, что он говорит слишком громко. Остановившись перед входом в дом, Вигмар оперся на длинное древко Поющего Жала, чтобы не шататься: в ногах ощущалась слабость, а ум отказывался решать, во сне все это происходит или наяву. Нечто подобное бывает, когда пройдешь через ночь от зари до зари. И особенно – если стараешься не вспоминать оставленное за спиной. Длинную пустынную ночь, навек отделившую тебя от прежней жизни…

– Нет, я приглашал тебя. Но на достойную встречу у меня едва ли достанет времени – мы совсем собрались ехать. Впрочем, заходи в дом.

Бальдвиг наконец разглядел необычный вид гостя и понял, что тот неспроста явился к нему на заре. Бальдвиг Окольничий не умел удивляться, а вместо этого стремился дойти до сути каждого странного явления.

Вигмар вошел в дом, сел на указанное место, выпил предложенную чашу со слабым светлым пивом и повертел пустую посуду в руках, словно впервые видел подобный предмет.

– Не сочти меня неучтивым, если я сразу спрошу, что привело тебя в мой дом, – осторожно начал Бальдвиг, сбоку разглядывая лицо гостя – такое знакомое, но странно потемневшее, утомленное, с полуопущенными веками, отмеченное печатью тяжелого внутреннего чувства. – Я не стал бы никого торопить, но если мы не отправимся сегодня, то не успеем к сроку на тинг, и тогда все пойдет прахом… А нет ли у вас каких-нибудь новостей?

– Да так, безделица, – бросил Вигмар, не отводя глаз от узора на бронзовой чаше. Ему казалось, что он все еще скачет, в голове бродил звонкий туман, язык сам метал слова, не советуясь с рассудком. – Один человек хотел получше рассмотреть мое копье, но поскользнулся и упал. Да так неудачно, что наконечник было видно со спины.

Бальдвиг открыл рот, но тут же закрыл его снова. Что тут сказать? «Да что ты говоришь!» – сам не глухой, слышал. «Не может быть!» – еще как может. «Вот так беда!» – это смотря для кого.

– Ну, что ж… – рассудительно выговорил он наконец, не удивляясь и не ужасаясь, лишь вглядываясь в лицо гостя и стараясь понять его нынешнее настроение. А вот это сделать по замкнутому и застывшему лицу Вигмара было нелегко. – Я всегда знал, что ты не трус. А тот неудачливый человек, как видно, в это не верил и захотел сам убедиться.

– Да, – деревянным голосом ответил Вигмар, подняв наконец глаза, но посмотрел не на хозяина, а на стену перед собой, словно разговаривал именно с ней. Он еще не привык к своему новому положению среди людей, и вести беседу, обращаясь к чаше или стене, было легче. – Тот человек все время бранил мои стихи. Ты же понимаешь, такого ни один скальд не потерпит.

– Ну, мы не так привередливы! – вынес решение Бальдвиг и бодро хлопнул себя по коленям. – Можешь быть уверен – у меня твои стихи понравятся всем. Я рад твоему приезду. Мне нужны решительные люди… и хорошие скальды, кстати, тоже. Мне предстоят такие дела, что ни меч, ни складный стих не будут лишними.

Так и получилось, что ближайший вечер Вигмар сын Хроара встретил уже довольно далеко, в дневном переходе на север от каменного кабана, на земле раудов. С каждым шагом он чувствовал, как все дальше и дальше уплывает назад земля квиттов и с ней вся его прежняя жизнь. Больше ему не видать родных долин, не слышать знакомых голосов.