Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 3 - Гансовский Север Феликсович - Страница 27

2

На окраине Столицы Горбовский попросил остановиться. Он вылез из машины и сказал:

– Очень хочется прогуляться.

– Пойдемте, - сказал Марк Валькенштейн и тоже вылез.

На прямом блестящем шоссе было пусто, вокруг желтела и зеленела степь, а впереди сквозь сочную зелень земной растительности проглядывали разноцветными пятнами стены городских зданий.

– Слишком жарко, - возразил Перси Диксон. - Нагрузка на сердце.

Горбовский сорвал у обочины и поднес к лицу цветочек.

– Люблю, когда жарко, - сказал он. - Пойдемте с нами, Перси. Вы совсем обрюзгли.

Перси захлопнул дверцу.

– Как хотите. Если говорить честно, я ужасно устал от вас обоих за последние двадцать лет. Я старый человек, и мне хочется немножко отдохнуть от ваших парадоксов. И будьте любезны, не подходите ко мне на пляже.

– Перси, - сказал Горбовский, - поезжайте лучше в Детское. Я, правда, не знаю, где это, но там детишки, наивный смех, простота нравов… «Дядя!

– закричат они. - Давай играть в мамонта!»

– Только берегите бороду, - добавил Марк, осклабясь. - Они на ней повиснут.

Перси что-то буркнул себе под нос и умчался. Марк и Горбовский перешли на тропинку и неторопливо двинулись вдоль шоссе.

– Стареет бородач, - сказал Марк. - Вот и мы ему уже надоели.

– Да ну что вы, Марк, - сказал Горбовский. Он вытащил из кармана проигрыватель. - Ничего мы ему не надоели. Просто он устал. И потом он разочарован. Шутка сказать - человек потратил на нас двадцать лет: уж так ему хотелось узнать, как влияет на нас космос. А он почему-то не влияет… Я хочу Африку. Где моя Африка? Почему у меня всегда все записи перепутаны?

Он брел по тропинке следом за Марком, с цветком в зубах, настраивая проигрыватель и поминутно спотыкаясь. Потом он нашел Африку, и желто-зеленая степь огласилась звуками тамтама. Марк поглядел через плечо.

– Выплюньте эту дрянь, - сказал он брезгливо.

– Почему же дрянь? Цветочек.

Тамтам гремел.

– Сделайте хотя бы потише, - сказал Марк.

Горбовский сделал потише.

– Еще тише, пожалуйста.

Горбовский сделал вид, что делает тише.

– Вот так? - спросил он.

– Не понимаю, почему я его до сих пор не испортил? - сказал Марк в пространство.

Горбовский поспешно сделал совсем тихо и положил проигрыватель в нагрудный карман.

Они шли мимо веселых разноцветных домиков, обсаженных сиренью, с одинаковыми решетчатыми конусами энергоприемников на крышах. Через тропинку, крадучись, прошла рыжая кошка. «Кис-кис-кис!» - обрадованно позвал Горбовский. Кошка опрометью кинулась в густую траву и оттуда поглядела дикими глазами. В знойном воздухе лениво гудели пчелы. Откуда-то доносился густой рыкающий храп.

– Ну и деревня, - сказал Марк. - Столица. Спят до девяти…

– Ну зачем вы так, Марк, - возразил Горбовский. - Я, например, нахожу, что здесь очень мило. Пчелки… Киска вон давеча пробежала… Что вам еще нужно? Хотите, я громче сделаю?

– Не хочу, - сказал Марк. - Не люблю я таких ленивых поселков. В ленивых поселках живут ленивые люди.

– Знаю я вас, знаю, - сказал Горбовский. - Вам бы все борьбу, чтобы никто ни с кем не соглашался, чтобы сверкали идеи, и драку бы неплохо, но это уже в идеале… Стойте, стойте! Тут что-то вроде крапивы. Красивая, и очень больно…

Он присел перед пышным кустом с крупными чернополосыми листьями. Марк сказал с досадой:

– Ну что вы тут расселись, Леонид Андреевич? Крапивы не видели?

– Никогда в жизни не видел. Но я читал. И знаете, Марк, давайте я спишу вас с корабля… Вы как-то испортились, избаловались. Разучились радоваться простой жизни.

– Я не знаю, что такое простая жизнь, - сказал Марк, - но все эти цветочки-крапивки, все эти стежки-дорожки и разнообразные тропиночки - это, по-моему, Леонид Андреевич, только разлагает. В мире еще достаточно неустройства, рано еще перед всей этой буколикой ахать.

– Неустройства - да, есть, - согласился Горбовский. - Только они ведь всегда были и всегда будут. Какая же это жизнь без неустройства? А в общем-то все очень хорошо. Вот слышите, поет кто-то… Невзирая ни на какие неустройства…

Навстречу им по шоссе вынесся гигантский грузовой атомокар. На ящиках в кузове сидели здоровенные полуголые парни. Один из них, самозабвенно изогнувшись, бешено бил рукой по струнам банджо, и все дружно ревели:

Мне нужна жена - лучше или хуже, Лишь бы была женщиной - женщиной без мужа…

Атомокар промчался мимо, и волна горячего воздуха на секунду пригнула траву. Горбовский сказал:

– Вот это должно нравиться, Марк. В девять часов люди уже на ногах и работают. А песня вам понравилась?

– Это тоже не то, - упрямо сказал Марк.

Тропинка свернула в сторону, огибая огромный бетонированный бассейн с темной водой. Они пошли через заросли высокой, по грудь, желтоватой травы. Стало прохладнее - сверху нависла густая листва черных акаций.

– Марк, - сказал Горбовский шепотом. - Девушка идет!

Марк остановился как вкопанный. Из травы вынырнула высокая полная брюнетка в белых шортах и в коротенькой белой курточке с оторванными пуговицами. Брюнетка с заметным напряжением тянула за собой тяжелый кабель.

– Здравствуйте! - сказали хором Горбовский и Марк.

Брюнетка вздрогнула и остановилась. На лице ее изобразился испуг. Горбовский и Марк переглянулись.

– Здравствуйте, девушка! - рявкнул Марк.

Брюнетка выпустила кабель из рук и понурилась.

– Здравствуйте, - прошептала она.

– У меня такое ощущение, Марк, - сказал Горбовский, - что мы помешали.

– Может быть, вам помочь? - галантно спросил Марк.

Девушка смотрела на него исподлобья.

– Змеи, - сказала вдруг она.

– Где? - воскликнул Горбовский с ужасом и поднял одну ногу.

– Вообще змеи, - пояснила девушка. Она оглядела Горбовского. - Видели сегодня восход? - вкрадчиво осведомилась она.

– Мы сегодня видели четыре восхода, - небрежно сказал Марк.

Девушка прищурилась и точно рассчитанным движением поправила волосы. Марк сейчас же представился:

– Валькенштейн. Марк.

– Д-звездолетчик, - добавил Горбовский.

– Ах, Д-звездолетчик, - сказала девушка со странной интонацией. Она подняла кабель, подмигнула Марку и скрылась в траве. Кабель зашуршал по тропинке. Горбовский посмотрел на Марка. Марк смотрел вслед девушке.

– Идите, Марк, идите, - сказал Горбовский. - Это будет вполне логично. Кабель тяжеленный, девушка слабая, красивая, а вы здоровенный звездолетчик.

Марк задумчиво наступил на кабель. Кабель задергался, и из травы донеслось:

– Вытравливай, Семен, вытравливай!..

Марк поспешно убрал ногу. Они пошли дальше.

– Странная девушка, - сказал Горбовский. - Но мила! Кстати, Марк, почему вы все-таки не женились?

– На ком? - спросил Марк.

– Ну-ну, Марк. Не надо так. Это же все знают. Очень славная и милая женщина. Тонкая очень и деликатная. Я всегда считал, что вы для нее несколько грубоваты. Но она, кажется, так не считала…

– Да так, не женился, - сказал Марк неохотно. - Не получилось.

Тропинка снова вывела их к шоссе. Теперь слева тянулись какие то длинные белые цистерны, а впереди блестел на солнце серебристый шпиль над зданием Совета. Вокруг по-прежнему было пусто.

– Она слишком любила музыку, - сказал Марк. - Нельзя же в каждый полет брать с собой хориолу. Хватит с нас и вашего проигрывателя. Перси терпеть не может музыки.

– В каждый полет, - повторил Горбовский. - Все дело в том, Марк, что мы слишком стары. Двадцать лет назад мы не стали бы взвешивать, что ценнее

– любовь или дружба. А теперь уже поздно. Теперь мы уже обречены. Впрочем, не теряйте надежды, Марк. Может быть, мы еще встретим женщин, которые станут для нас дороже всего остального.

– Только не Перси, - сказал Марк. - Он даже не дружит ни с кем, кроме нас с вами. А влюбленный Перси…

Горбовский представил себе влюбленного Перси Диксона.