Любовница собственного мужа - Грэхем Линн - Страница 2

Двухлетний Марко, издав воинственный клич, устремился под стол к своему четвероногому другу – постоянному участнику всех детских игр. В последний момент Вивьен успела подхватить сына на руки. Огромные карие глаза Марко в обрамлении густых, как щеточка, ресниц укоризненно глянули на мать. Напрягшись всем своим упругим маленьким тельцем, он попытался вырваться из ее объятий и, когда из этого ничего не вышло, громко захныкал.

– Нет, Марко, – мягко, но решительно произнесла Вивьен. – Ты уже большой мальчик и не должен так себя вести.

Нет? Мальчик поднял на мать удивленный взгляд. Обычно с ним так говорила его няня Роза или тот высокий чужой человек, который несколько раз в месяц приезжал на красивой черной машине и называл себя его папой. Но только не эта рыжеволосая женщина, любившая его больше жизни и находившая смысл своего существования в том, чтобы баловать его. И Марко сполна использовал ее безграничную любовь, став в неполных два года настоящим домашним деспотом, получающим все, чего только желала его детская душа.

Достаточно было немного покричать – и весь мир начинал вращаться вокруг его драгоценной персоны. Вот и на этот раз он поспешил прибегнуть к своему излюбленному средству, набрав побольше воздуха в легкие и приготовившись издать ведущий к полной капитуляции противоположной стороны вопль.

Невысокая и хрупкая Вивьен поспешила опустить сына в купленный специально для него манеж. Для своего возраста Марко был крупным ребенком, и ей с трудом удавалось удерживать его на руках, особенно в такие моменты, когда он начинал демонстрировать свой бурный темперамент. С ужасом вспоминая о том, как однажды он уже свалился с ее колен на пол и расшиб лоб, Вивьен лишний раз боялась взять сына на руки.

«Что за несносный ребенок!» – неприязненно глядя на расшалившегося племянника, говорила ее младшая сестра Бернис. «Какой избалованный парень!» – вторил ей коллега по работе на кафедре биологии Фабиан Гарсдейл, шокированный чудовищной активностью Марко. «Ты не думала о том, что его пора приучать к дисциплине, иначе уже через несколько лет тебе будет стыдно выйти с ним на улицу?» – как правило, добавлял он. И даже приходящая на полдня няня, в жилах которой текла итальянская кровь, пару раз испытав на себе приступы бурного темперамента маленького сорванца, настоятельно советовала Вивьен быть построже с ребенком, чтобы в будущем он не вырос капризным и своевольным человеком.

Но Вивьен все равно поступала посвоему. Вот и сейчас, стремясь отвлечь сына, она, резко оттолкнувшись от пола, встала на руки. Этот неожиданный поступок достиг своей цели: удивленный столь странным маневром, Марко так и застыл с широко раскрытым ртом, из которого, к счастью, не вырвалось ни звука, с восторгом глядя на перевернувшуюся вниз головой мамочку.

Вернувшись в нормальное положение, Вивьен схватила сына на руки и крепко прижала к груди, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы умиления. Та страстная любовь, которую она когдато испытывала к Луке, теперь полностью перешла на ее маленького сына. Если бы не Марко, Вивьен уже давно сошла бы с ума оттого, что ее брак оказался несчастливым. Лишь осознание себя матерью заставило ее тогда посмотреть в глаза реальности и, отказавшись от предавшего их Луки, начать новую жизнь, в которой, кроме нее и сына, никому больше не было места.

Но как ни старалась Вивьен, ей так и не удалось справиться с изменой мужа, и боль от его предательства, загнанная глубоко внутрь, жила в ее душе на протяжении этих лет. Будучи человеком эмоциональным, Вивьен все принимала слишком близко к сердцу, но еще в детстве научилась скрывать истинную силу своих чувств под маской внешнего спокойствия. Это спокойствие окружающие давно принимали за основополагающую черту ее характера.

Звук резко затормозившей возле дома машины, сопровождавшийся дружным лаем соседских собак, провозгласил о возвращении Бернис. Через минуту, хлопнув входной дверью, в дом вошла высокая длинноногая женщина, которую без преувеличения можно было бы назвать красивой, если бы не вечное выражение недовольства, прочно прописавшееся на ее лице.

Проигнорировав появление тети, от которой за свою короткую жизнь он не слышал ни одного ласкового слова, Марко широко зевнул и крепче привалился к материнскому плечу, напоминая о том, что ему пора спать.

– Разве ребенок не должен быть в кровати? – раздраженно проговорила Бернис, окидывая неодобрительным взглядом сестру и племянника.

– Я как раз собиралась его уложить, – миролюбиво отозвалась Вивьен, направляясь в детскую.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она пыталась по лицу сестры определить, как прошло ее собеседование на новой работе. За последнее время финансовое положение самой Вивьен заметно ухудшилось, и она очень надеялась, что сестра, получив хорошую работу, поправит их пошатнувшийся семейный бюджет. В любом случае было бы несправедливо навязывать Бернис строгую экономию именно теперь, когда ей и так пришлось отказаться от своих прежних шикарных привычек.

К тому же, если бы не ее собственная принципиальность, они с Бернис и Марко могли бы вести совсем иной образ жизни, поскольку при разводе Лука предлагал ей весьма щедрое содержание. Но из глупой гордости Вивьен отказалась принять его деньги, существенно подорвав состояние своего банковского счета. И теперь сестра и сын расплачивались за то, что она всегда ставила чувства выше здравого смысла. К счастью, дом, который они снимали в пригороде Лондона, был небольшим и после завершения необходимого ремонта обходился им в копейки. Правда, Бернис терпеть его не могла, называя изза скромных размеров «кукольным». Но для Вивьен, переехавшей сюда в самый тяжелый период своей жизни, он стал настоящим пристанищем, к которому она относилась с большой любовью.

В пользу дома говорило и то, что он располагался в весьма живописной местности, всего лишь в получасе езды от Оксфорда, где Вивьен удалось получить работу преподавателя ботаники. Протиснувшись между своей кроватью и кроваткой Марко, Вивьен положила заснувшего сына и накрыла его одеялом. Для нее и Марко этот дом с двумя узкими спальнями и небольшой гостиной внизу стал бы идеальным жильем, но втроем с Бернис здесь действительно было тесновато. Однако, несмотря на это, Вивьен была рада присутствию в доме младшей сестры, хотя и надеялась, что со временем Бернис удастся найти себе более удобное и отвечающее ее вкусам жилье.

Действительно, кто бы мог подумать, что еще совсем недавно процветавший в самом центре Лондона бутик модной одежды, принадлежавший сестре, разорится? И бедняжка Бернис потеряет все: собственную квартиру в престижном районе, спортивный автомобиль и кучу богатых, но непостоянных друзей.

– Не советую тебе спрашивать, как прошло мое собеседование! – резко воскликнула сестра, когда Вивьен вернулась в гостиную. – Эта старая карга имела наглость обвинить меня в том, что я наврала в своем резюме, ну я и сказала ей все, что думаю по поводу ее паршивого отеля и работы в нем.

– Но почему она так решила? – мягко поинтересовалась Вивьен, обеспокоенная раздраженным состоянием сестры.

– Она стала задавать мне вопросы пофранцузски, а я сидела как дура, не имея ни малейшего представления, о чем идет речь! – яростно выкрикнула Бернис. – Я же не лингвист! Я всего лишь написала, что владею разговорным французским, вот она и прицепилась ко мне, как репей, со своими вопросами.

Откровенно говоря, для Вивьен было загадкой, как Бернис, никогда не отличавшаяся способностями к иностранным языкам, могла овладеть французским, однако она предпочла промолчать, боясь еще больше разозлить сестру своими замечаниями.

– И вообще, это ты виновата в том, что меня так унизили! – безапелляционно добавила Бернис.

– Я виновата?

– Ты, а кто же еще! И не надо строить из себя святошу. Ведь ты до сих пор замужем за одним из самых богатых мужчин Англии, но, несмотря на это, мы ведем почти нищенское существование! – (Вивьен поразилась тону, которым сестра произнесла последние слова.) – С тех пор как вы с Лукой расстались, ты только и делаешь, что жалуешься, как тебе плохо без него, и это действует мне на нервы. Изза твоего постоянного нытья мне приходится соглашаться на работу, для которой я слишком хороша, в то время как ты сидишь дома, нянчась со своим сыном так, словно он наследный принц.