Исчезнуть не простившись - Баркли Линвуд - Страница 4

— Не волнуйтесь, — снова успокоила продюсер. — Мы не станем это использовать.

Наверное, в тот момент они испугались, что Синтия повернется и уйдет, прежде чем они успеют снять ее, поэтому хором принялись уверять, утешать, обещать, что едва эти кадры появятся на экране, наверняка кто-то располагающий хоть какой-то информацией их увидит. «Такое случается сплошь и рядом, — уверяли они. — Мы помогаем полиции распутать давно закрытые дела по всей стране!»

Как только им удалось убедить Синтию в своих благородных намерениях, а старых пердунов, живущих в доме, быстренько увезли, съемка продолжилась.

Я прошел за двумя операторами внутрь и ждал в сторонке, пока они устанавливали камеры, чтобы в разных ракурсах запечатлеть страх и смятение на лице Синтии при входе в дом. Я полагал, что на телевидении пленку отредактируют, может, смажут изображение, выкопают из своих запасников какие-нибудь штучки, чтобы привнести дополнительный драматический накал в событие, которое четверть века назад и так нашли бы достаточно драматичным.

Они провели Синтию наверх, в ее бывшую спальню. Им хотелось снять, как она туда заходит, но Синтии пришлось делать это дважды. В первый раз оператор ждал ее в комнате при закрытой двери. Второй раз они снимали ее из холла. Камера заглядывала ей через плечо, когда она входила в спальню. Когда эти кадры появились на экране, стало ясно, что они использовали какие-то особые линзы, чтобы картинка выглядела пострашнее.

Пауле Мэллой, начинавшей свою карьеру с прогнозов погоды, подправили макияж и уложили обесцвеченные волосы. Затем к их с Синтией юбкам прикрепили маленькие микрофоны, провода от которых бежали вверх под блузками, до самого воротника. Паула потерлась плечом о плечо Синтии, словно они старые подруги, вспоминающие прошлое, причем, увы, не хорошее, а плохое.

Когда они вошли в кухню под жужжание камер, Паула спросила:

— О чем вы тогда думали? — (Синтия шла как во сне.) — Вы все еще не слышали ни звука, не обнаружили брата на втором этаже, спустились сюда, в кухню, но и здесь тоже не было признаков жизни.

— Я не могла понять, что происходит, — тихо сказала Синтия. — Решила, что все уехали рано. Отец отправился на работу, а мать повезла брата в школу. Думала, они на меня злятся за то, что я скверно вела себя накануне.

— Вы были трудным подростком? — спросила Паула.

— Позволяла себе… отдельные проступки. Я ушла в тот вечер с парнем, которого родители не одобряли. Что-то пила. Но я не была такой, как некоторые дети. Хочу сказать, что любила своих родителей, и думала… — тут ее голос дрогнул, — они любят меня.

— В полицейских отчетах того периода упоминается, что вы поссорились со своими родителями.

— Да, — кивнула Синтия. — Из-за того, что не пришла домой вовремя, как обещала, и соврала. Я сказала им ужасные вещи.

— Например?

— Ну… — Синтия поколебалась. — Вы же знаете, как это бывает. Дети говорят родителям такое, чего вовсе не имеют в виду.

— И как вы думаете, где они могут быть сейчас, двадцать пять лет спустя?

Синтия печально покачала головой:

— Я все время задаю себе этот вопрос. Дня не проходит…

— Если бы вы могли передать им что-нибудь сейчас, прямо с экрана, если они каким-то образом живы, что бы вы сказали?

Озадаченная Синтия беспомощно посмотрела в кухонное окно.

— Смотрите сюда, в камеру! — Паула Мэллой обняла Синтию за плечи. Я стоял в стороне и изо всех сил сдерживался, чтобы не войти в кадр и не сорвать с Паулы ее искусственную маску. — О чем вы хотели их спросить все эти годы?

Синтия блестящими от слез глазами послушно посмотрела в камеру и с трудом выговорила только одно слово:

— Почему?

Паула сделала драматическую паузу.

— Что почему?

— Почему, — повторила Синтия, стараясь собраться, — вы должны были меня оставить? Если вы можете, если живы, то почему не дадите о себе знать? Почему не оставили хотя бы коротенькую записку? Почему даже не попрощались?

Напряженность команды и продюсеров, казалось, можно почувствовать на ощупь. Все затаили дыхание. Я знал, о чем они думали. Этот их самый дорогой кадр блестяще пройдет на ТВ. Я ненавидел их за стремление поживиться на несчастье Синтии, за использование ее страданий в развлекательных целях. Но придержал язык, поскольку знал: Синтия скорее всего понимает это, видит, что она для них еще одна история, пригодная, чтобы заполнить очередные полчаса эфирного времени. Она согласилась на эту экзекуцию в надежде, что кто-то посмотрит передачу и даст ей ключ, способный отомкнуть дверь в прошлое.

По просьбе руководителей шоу Синтия принесла с собой две помятые коробки из-под обуви, куда были сложены памятные вещи. Вырезки из газет, выцветшие фотографии, табели — все те пустяки, которые ей удалось взять из дома, прежде чем переехать к тете, сестре матери, женщине по имени Тесс Берман.

Они заставили Синтию сесть за кухонный стол, открыть коробки и перебирать лежащие там предметы, выкладывая их на стол как пазлы, пытаясь сложить сначала края картинки и постепенно двигаться к середине.

Но предметы в коробках Синтии нельзя было положить по краю. И никаких шансов добраться до середины. Вместо тысячи кусочков одной картинки она имела по одному кусочку из тысячи разных.

— Это мы все, — показала она снимок. — Ездили с палаткой в Вермонт. — Камера продемонстрировала взъерошенного Тодда, Синтию рядом с матерью и палатку на заднем плане. Синтия выглядела лет на пять, ее брат на семь, мордашки перепачканы землей, мать стоит с гордой улыбкой, волосы ее завязаны красно-белой клетчатой косынкой.

— У меня нет ни одной фотографии отца, — печально сказала Синтия. — Он обычно снимал нас, так что теперь мне приходится вспоминать, как он выглядел. И я все еще вижу его: высокий, всегда в мягкой шляпе, легкий намек на усы. Красивый мужчина. Тодд на него похож.

Она взяла пожелтевшую газетную вырезку.

— Эту вырезку я нашла в столе отца, почти пустом. — Синтия осторожно расправила бумажку. — Камера опять приблизилась, показала газетный квадрат — потускневшую, зернистую фотографию школьной бейсбольной команды. Двенадцать мальчишек, некоторые улыбались, другие строили глупые рожи. — Наверное, папа сохранил ее, потому что на этой фотографии маленький Тодд, хотя в подписи его имени нет. Папа нами гордился. Он все время говорил нам об этом. Любил шутить, что мы самая лучшая семья, какая у него когда-либо была.

Они взяли интервью у моего директора, Ролли Кэрратерза.

— Настоящая загадка, — сказал тот. — Я знал Клейтона Биджа. Мы с ним пару раз ездили на рыбалку. Он был хорошим человеком. Представить не могу, что с ним случилось. Возможно, существует какой-то серийный убийца, который, знаете, ездит по стране, а семья Синтии оказалась в плохом месте в плохое время.

Они поговорили и с тетей Тесс.

— Я потеряла сестру, зятя и племянника, — сказала она. — Но Синтия лишилась гораздо большего. Тем не менее она справилась. Синтия была славным ребенком и выросла отличным человеком.

И хотя продюсеры сдержали слово и не дали в эфир высказывание нынешнего обитателя дома, они вставили в передачу нечто почти столь же зловещее.

Синтия была потрясена, когда недели через две передача вышла в эфир и там оказалось интервью с полицейским, который допрашивал ее, приехав по вызову миссис Джеймисон. Он был на пенсии и жил в Аризоне. Внизу полосы шел текст: «Детектив в отставке Бартоломео Финли изначально занимался расследованием и сдал дело в архив через год, не добившись никаких результатов». Продюсеры послали команду одного из своих филиалов в Феникс, чтобы записать комментарии бывшего детектива, сидящего на фоне сверкающего трейлера.

— Меня это дело всегда терзало: почему она осталась в живых? Предполагая, разумеется, что остальные члены семьи мертвы. Я никогда не рассматривал всерьез теорию, будто семья может сняться с места и уехать, бросив одного из детей. Я могу представить, как трудного ребенка выгоняют из дома пинком под зад, такое случается постоянно. Но затевать подобное исчезновение, чтобы избавиться от одного из детей? Полный идиотизм. Скорее здесь какая-то грязная игра. И тут снова приходится вернуться к изначальному вопросу: почему она осталась в живых? Ответов на него немного.