100 Великих Книг - Демин Валерий Никитич - Страница 5

Здесь больше вопросов, чем ответов. Но от того древний текст еще больше становится близким современному человеку. Ибо сегодня нас так же, как наших прапредков, волнуют все те же вопросы. И все так же трепещет душа перед безднами мироздания. И мы мучаемся все теми же сомнениями: а правильно ли мы познаем законы мира и дано ли нам вообще познать их до конца. Творческий экстаз людей прошлого абсолютно ничем не отличается от творческого экстаза людей настоящего.

Не может оставить равнодушным современного читателя и вдохновенный гимн Звездной ночи, в котором угадываются и отблески памяти о далекой Полярной прародине:

Здесь — и восторг, и страх, и надежда, и грустный вздох о долгах, которые абсолютно так же беспокоили древних ариев, как и нас — грешных детей дня нынешнего. Зеркальным контрастом к «ночному» гимну выступают многочисленные хвалебные песнопения в честь светлой Богини Зари — Ушас.

Считалось, что Ушас одновременно и мать и жена Бога Солнца — Сурьи: ежедневно рождая Красносолнечное Божество, как курица сносит яйцо, Ушас-мать немедленно вступает с Сурьей-сыном в кровосмесительную связь, и так продолжается вечно. Культ Зари, так красочно и многосторонне восхваляемой в Ригведе, — характернейшая особенность общеарийской культуры, откуда он перешел в славяно-русское языческое мировоззрение и, в частности, в русский фольклор. Сын-муж Богини Зари — Красносолнечный Сурья (отсюда, кстати, и русское «красное солнышко») — не менее сочная и смыслозначимая фигура ведийского пантеона:

Вот возносится вездесущий Бог, лучами ввысь возносимый, чтобы миру был виден Сурья.

Прочь, как тати, спешат обратно тьмы ночные и с ними звезды от всевидящего светила. «…»

Людям виден идущий в выси Сурья, ты - созидатель света - Озаряешь пространства света. «…»

Семь кобылиц по крутым небесам влекут твою колесницу, Пламенновласый, ты тьму сжигаешь радостно и легко, И все дышит, видит и слышит, к свету - к тебе стремится,

О славный Сурья, о наш Солнцебог, о Видящий далеко!..

(Последняя строфа переложение С. Северцева)

Кроме вышеупомянутых, колоритными «персонажами» Ригведы являются верховные Боги индоевропейцев — Индра, Агни, Рудра, Варуна, Митра и др. Все они — первозданно буйные, непредсказуемые, грозные и одновременно милостивые — своими чертами напоминают неистовых людей той далекой эпохи с их необузданными страстями, склонностью к бесконечным попойкам (вот они истинные истоки современного пьянства!) и непрерывно возбуждающей подпиткой своего неподдельного восторга перед жизнью наркотическим (или галлюциногенным?) напитком Сомой, обожествленного и постоянно поминаемого в Ригведе, которому здесь как равноправному Божеству посвящено великое множество гимнов. И все же несомненным любимцем древних ариев остается Бог-громовержец, разрушитель Индра, своим грозным величием не уступавший ни одному другому Божеству:

Множество гимнов Ригведы посвящены Богу огня Агни (и у современного русского слова, и у древнеиндийского — один общий корень):

В целом же впечатление таково, что у любого гимна Ригведы — огненное начало. Все они пронизаны священным пламенем, вместе с которым устремляются ввысь, к Небу-Космосу, наши молитвы, наши помыслы и наши надежды. Ригведа — подлинная Поэма огня. Его отблески до сих пор полыхают в глазах и сердцах потомков ариев.

5. АВЕСТА

Священная книга древних иранцев — младшая сестра Ригведы. У них общий источник происхождения, сходное мировоззрение, общие Боги (например, Митра), но судьбе было угодно развести их идеологически. В Авесте также поминается древняя Полярная прародина иранцев (и всех индоевропейцев) — Арийан Вэджа (дословно «Арийский простор») Постигшее ее несчастье — ужасающее похолодание (оно вынудила прапредков иранцев уйти из полярных и приполярных областей) — с леденящей душу бесстрастностью описывается именно в Авесте:

Там - десять зимних месяцев и два летних месяца, и они холодны - для воды, холодны - для земли, холодны - для растений, и это середина зимы и сердцевина зимы, - а на исходе зимы - чрезвычайные паводки.

(Перевод — здесь и далее — И. С. Брагинского)

В дальнейшем некогда единая индоиранская этнолингвистическая общность окончательно распалась и возникли совершенно самостоятельные народы, языки, культуры, религии. Последние — с диаметрально противоположными ориентирами: иранские светлые Божества ахуры у индийцев превратились в злобных демонов асуров, и наоборот — индийские Богини деви у иранцев стали кровожадными дэвами. Но таковы сложные и непредсказуемые перипетии этногенеза.