Крещение огнем - Грэхем Линн - Страница 8

В голове у нее стало зарождаться чудовищное подозрение. Она вспомнила шаг за шагом, какое впечатление на Рафаэля произвело появление Джилли, затем восстановила в памяти его путаную речь… его молчание. Она вспомнила, что пять лет назад действительно подписала не глядя какие-то бумаги. «У меня есть доказательство», — бросил Рафаэль. И если это правда, то это может значить только одно: ее отец сознательно скрыл от Рафаэля рождение близнецов, сделав так, чтобы они не упоминались ни в одном документе. Ей казалось, что она проваливается в какую-то черную дыру, и в голове у нее зародились такие ужасные мысли, что она покрылась холодным потом.

А что, если Рафаэль не получил ни одного ее письма? Что бы ни позволял себе отец, в мать она все еще верила. Какой выбор сделала она? Ведь Сара тогда болела и полностью зависела от них… Ей стало зябко. Завтра придется разбираться с родителями. Должно же быть какое-то разумное объяснение. Его просто не может не быть. Рафаэль стал жертвой какого-то недопонимания. Но, лежа без сна и лихорадочно перебирая в памяти пугавшие ее теперь обстоятельства, она так и не смогла найти никакого убедительного объяснения.

И, как ни старалась, ей так и не удалось избежать воспоминаний о тех роковых трех неделях в Париже. Перед ее глазами вновь прошла вереница ярких незабываемых образов. Интригующие книжные киоски на углу Понт-о-Добль; волнующий запах лиловых цветов, тяжелыми гроздьями свисающих с императорских деревьев на Рю-де-Фюрстенберг; потрясающие ряды свежих овощей и фруктов на рынке Муффетар; греховно-приторный вкус тунисских медовых булочек на Рю-де-ля-Ушетт…

В последнем классе школы она чувствовала себя очень одиноко и настолько мало общалась с людьми, что с радостью хваталась за любое предложение дружбы. Она не придала никакого значения тому, что ее одноклассницы говорили о Марго как о девочке злопамятной и хитрой. Она приняла приглашение Марго. Она мечтала о доверительных отношениях, а взамен получила настоящую пощечину.

Как выяснилось. Марго пригласила ее в Париж только для того, чтобы потрафить своему вдовому отцу. Едва только они прибыли на место, как Марго дала ей самым оскорбительным образом понять, что вовсе не собирается убивать на нее свои каникулы.

— Отец думает, что ты свяжешь меня по рукам и ногам, но он ошибается, — хмуро заверила ее Марго. — У меня парень в Сорбонне, и мне не до тебя. Я не собираюсь таскать тебя за собой на прицепе по всей стране!

ЕЙ бы тут же вернуться домой, но для этого она была слишком горда.

Она долго выпрашивала у родителей разрешение на эту поездку во Францию и теперь просто не могла вернуться ни с чем. Отец Марго, процветающий бизнесмен, редко бывал дома и был настолько занят, что не думал о развлечениях. Он считал, что его дочь показывает своей гостье Париж, ему и в голову не приходило, что Сара была брошена на произвол судьбы.

Впервые в жизни она была свободна как птица. Никому не было никакого дела до того, куда она пойдет и что будет делать. Выйдя как-то в город с до невозможности нудным путеводителем в руках, она была напугана бурлящей незнакомой толпой и невероятно интенсивным движением на дорогах. На третий день, когда она стояла на оживленном перекрестке и пыталась разобраться в карте, произошло несчастье. Какой-то парень на мопеде вихрем промчался мимо нее и сорвал у нее с плеча сумку. Сара полетела в канаву. И тут на помощь ей пришел Рафаэль.

Это длилось какую-то долю секунды, но именно тогда и определилось все ее будущее. Он помог ей встать на ноги и на хорошем французском поинтересовался ее состоянием. Поняв, что ей довольно трудно говорить на чужом для нее языке, он перешел на безукоризненный английский. Она взглянула в золотистого цвета глаза на потрясающе красивом лице, и время для нее остановилось. Когда же часы вновь затикали, все уже было другим. Солнце светило ярче, толпы людей не были уже столь назойливыми, а инцидент с сумкой из черной трагедии превратился в мелкий досадный случай.

«Ты веришь в любовь с первого взгляда?» — хотела она как-то спросить у Карен, но сдержалась, опасаясь насмешек. Однако в тот момент ею овладело какое-то безрассудное пугающее веселье.

Встреча с Рафаэлем была все равно что столкновение с метеором. Затем началось бесконечное головокружительное падение в бездонную пропасть. Дочь Луизы Сауткотт, старательно избегавшая всяких разговоров с незнакомцами, позволила подобрать себя на улице какому-то мужчине, который уже через несколько секунд стал для нее центром Вселенной.

— Ты такая спокойная… такая загадочная, — как-то сказал он, осторожно ведя пальцем по ее губам. Она капризно отстранилась, и он улыбнулся. Рафаэль никогда не сомневался в том, что стоит ему только захотеть, и в ней заполыхает огонь желания.

Но он забыл, что она была еще неоперившимся юнцом. Он видел перед собой молодую женщину. Благодаря умело наложенной косметике она казалась взрослее, чем была на самом деле, и выглядела очень уравновешенной. Рафаэль полюбил ее лицо, которое ему так и не удалось передать на холсте. А Сара? Его эмоциональный накал привлек, захватил и в конце концов очаровал Сару. Страсть была основной движущей силой изменчивого темперамента Рафаэля. Он любил со страстью, со страстью создавал незабываемые картины и, как она вынуждена была сейчас признать с болью и сожалением, со страстью же и ненавидел…

— Кто был тот дяденька? — угрюмо спросила за завтраком Джилли.

— Какой дяденька? — уклончиво переспросила Сара.

Джилли нахмурилась.

— Тот дяденька, — повторила она громче.

— Какой дяденька? — вмешался, как повторяшка, Бен.

Сара встала и незаметно выбросила нетронутый тост в мусорную корзину.

— Я встретила его вчера вечером в гостях.

— Ты какая-то не такая, мама, — задумчиво сказал Бен.

— Какая-не-такая, — тут же срифмовала Джилли и захихикала; настроение у нее менялось каждую минуту.

Сара позвонила Анжеле и попросила ее посидеть с детьми и сегодня. Сара неплохо ей платила, и девочка всегда была рада услужить. Но она, естественно, была удивлена. По субботам Сара всегда ездила с детьми к родителям. Этот обычай соблюдался почти с религиозным благоговением, но вряд ли кому-нибудь приносил радость, подумала Сара. Ее родители горько сетовали на то, что она позволяла им проводить так мало времени с внучатами, а Саре эти визиты всегда давались с трудом. Близняшки были такими же непоседами, и в них было столько же жизнерадостной энергии, сколько и в их отце. Уже через час после их приезда родители начинали обмениваться короткими взглядами, а по поводу ее методов воспитания высказывались короткие холодные замечания. Дети в страхе утихали, чувствуя, как атмосфера накаляется.

…Стояло прекрасное солнечное утро. В воздухе чувствовалось приближение раннего лета. Обычно ей доставляло удовольствие ехать на машине за город к родителям. Она редко пользовалась машиной, в основном по субботам и воскресеньям. Машина принадлежала раньше ее двоюродной тетке, и поскольку за ней очень хорошо следили, она прекрасно вела себя на дороге, несмотря на свой преклонный возраст. Если же машина начнет капризничать, думала Сара, вряд ли ей удастся приобрести новую.

Инфляция сожрала приличную часть доходов от ее небольшого капитала, оставленного ей теткой и переданного в доверительное управление. Пять раз в неделю она работала по полдня в страховой компании, а дети в это время были в детском саду. Ее единственным имуществом была квартира, но она уже становилась для них маленькой.

У ее родителей был дом из красного кирпича в стиле начала XIX века, возвышающийся среди просторных обихоженных лугов. Даже лужайки выглядели наманикюренными. Интерьер по живописности ничем не уступал пейзажу. Все, что окружало жизнь ее родителей, было под стать их врожденной аккуратности.

Дверь ей открыла экономка, миссис Пербек. Заметив, что Сара без детей, она нахмурилась.

— Ваши родители в оранжерее, мисс Сауткотт.

— Спасибо, миссис Пербек.

Сара едва сдержала улыбку. По субботам, весной и летом, ее родители завтракали только в оранжерее. Когда она войдет, отец будет читать газету за одним концом стола, а мать за другим будет смотреть в пространство. Разговаривают они за завтраком только тогда, когда происходит нечто из ряда вон выходящее.