Сестра морского льва - Иванов Юрий Николаевич - Страница 25

Они быстро, торопливо поели, а потом напились сладкого, крепкого до торфяного цвета чая. Выразительно поглядев на шлюпку, Алька потянулась.

— Ну-ка спать, повелительница птиц, — сказал Волков. — Я подымлю.

— Ужасно как хорошо тут, — сказала девочка, забравшись под шлюпку. — Ты не засиживайся, хорошо?

Сунув под шлюпку рюкзак, Волков устроил его девочке вместо подушки, а затем по ее совету, уложил вдоль бортов большие валуны, чтобы Ванька не вздумал подрыться, и, подбросив в костер несколько толстых брусьев, закурил трубку.

Огонь потрескивал и, ворча, разгрызал твердую древесину; океан, как старец, боящийся, что не заснет, вздыхал и ворочался, располагаясь поудобнее в своем каменистом ложе. Обостренным слухом Волков ловил звуки засыпающей природы и смотрел вдоль черного берега в ту сторону, где должна быть Лена. Красная точка там вдруг шевельнулась и потухла. Это горел костер в пещере, а перед ним ходила взад-вперед женщина. Волков подошел к самой воде и стал вглядываться в темноту.

Он долго ждал. Красная мушка вновь прожгла темноту и больше не пропадала. Наверно, Лена подложила в огонь побольше дров и легла спать.

Вернувшись к костру, Волков привычно поглядел на небо: звезд-то сколько, все как серебряной галькой усыпано. «Удобное небо», — сказал бы про такое капитан «Актинии» Мартыныч. Вот и луна выкатилась. Легко и приятно определяться в такую ночь; правда, горизонт при луне кажется немного лохматым, но луна светит ярко и можно с достаточной точностью уловить в окуляр секстанта линию, отделяющую небо от воды.

Мартыныч любил звезды. Он мог часами глядеть в небесную глубь. И если это было на Валеркиной вахте, показывал ему созвездия и звезды, давая им свои названия. «Близнецов» он именовал «Ребятишками», «Лебедя» — просто «Птицей», а «Кассиопею» — «Красивой девчонкой». Он говорил, что видит ее нагую, серебро-волосую, бегущую всю ночь по небу; только вот куда она бежит, что ищет, не знал. От звезд Мартыныч легко переходил к жизненным проблемам. «Итак, Валерка, — начинал он рассуждать, — что для моряка самое наиглавнейшее? Ответь. Не можешь? Так я тебе скажу, определить точку в океане, ту точку, Валерка, где в данный момент находится твой корабль. Ошибешься чуть — и хана. Врежется твой корабль в рифы или выползет на мелюку… Так и в жизни. Жизнь-то, она что океан, а люди что корабли в океане. Усек? Так вот, каждый человек должен определить свои координаты в жизни. Ну а дальше ты уж сам соображай». Моряки — штурмана, капитаны — они все немного философы.

Длинные ночные вахты, вид звездного неба и океана, расстилающегося перед твоим судном, все это настраивает на размышления. Корабли как люди… Море жизни… Координаты. Мартыныч не мог все это сформулировать яснее и более конкретно.

Посмотрев на красную точку, светящуюся в ночи, Волков подумал о том, что уже пятнадцать лет назад он совершенно точно знал, чего хотел, — море, вот что ему нужно было в этом мире!

Да, море. И еще — Лена. Они все больше привязывались друг к другу, им уже трудно было расстаться… Пари? Сашка еще пытался соперничать, не понимая или не желая замечать, что отношения между парнем и девушкой становились все более серьезными. А однажды Лена поднялась на шхуну уже не гостьей, а судовым поваром — кок заболел, и Валера упросил Мартыныча взять на судно девчонку. Вскоре и «Актиния» покинула остров Больших Туманов. Предстояло побывать в Петропавловске, потом на рыбокомбинатах восточного побережья Камчатки: начиналась путина, и они должны были развести промысловикам соль и клепку.

Это было незабываемое путешествие. Многое они узнали в рейсе. Они поднялись по реке Камчатке до поселка Ключи и увидели дымящийся Ключевской вулкан, над кратером которого по ночам вспыхивали огненные всполохи; они видели оленьи стада, пасущиеся в тундрах острова Карагинского, и медведя, который ловил рыбу в одной из речушек бухты Глубокой, там они брали чистую вкусную воду, а на голой, обдуваемой ветрами косе в Корфском заливе ходили во время отлива вдоль океана и собирали черные обкатанные куски каменного угля, которые океан тут выбрасывает во время каждого прилива… Но, конечно же, главное в этом рейсе было то, что они были вместе, работали на самом настоящем корабле, с жестким шорохом парусины и поскрипыванием такелажа, мчащего их вдоль зеленых берегов пустынного, дикого еще в те годы полуострова. С каждым днем Валера и Лена привязывались друг к другу все больше. У них было общее любимое дело. Они вместе драили палубу, плели из жесткого сизалевого волокна тросы и маты, чинили такелаж, ставили заплаты на паруса, да мало ли было других судовых работ, когда можно было опять и опять оказаться рядом? А по ночам Лена приходила на вахту Валеры, и он разрешал ей встать на руль. Плескалась вода, слегка кренясь, шхуна неслась в темноту, паруса и мачты казались черными, и между ними раскачивалось звездное небо… И где-то там высоко над их головами кричали невидимые ночные птицы и чиркали по небосводу тусклые фонарики топовых сигналов, сами похожие на большие желтые звезды. Кричали птицы. Казалось, что они хотят поймать эти то падающие, то взлетающие в зенит фонари-звезды, и Лена порой отрывалась взглядом от подсвеченной картушки компаса и глядела вверх, пытаясь увидеть тех птиц-невидимок. Она стояла перед Валерой, а он позади нее, и он, конечно, тоже держал рукоятки штурвала, потому что Лене одной было не удержать шхуну на курсе; она едва доставала ему затылком до подбородка и когда глядела вверх, то долго и внимательно взглядывала в его лицо, будто спрашивая: а понимает ли он, как все это прекрасно — вот этот ночной полет шхуны, и что они сейчас будто одни-одни в мире, и весь мир принадлежит им, и это будет всегда-всегда? Он все понимал и думал о том, а может, и говорил ей, что они никогда не расстанутся, а если и расстанутся, то совсем на короткое время, потому что он не представляет, ну как они могут теперь расстаться?

Волков поглядел в темноту: огонек все еще теплился, и ему вдруг нестерпимо захотелось тотчас, немедленно отправиться туда. Как же случилось, что они расстались и почти навсегда?.. Нет более странного существа на земле, чем человек.

— Во-олк?.. Ну где же ты? — послышался сонный голос девочки.

— Ты зачем проснулась?

— А я рукой во сне около себя пошарила, а тебя нет… — высунувшись из-под шлюпки, хрипловатым голосом зашептала Алька. — И мне вдруг та-ак страшно стало. Просто ужас. Я вдруг подумала, что ты мне… просто приснился.

— Да нет же: вот он я.

Сунув в костер несколько поленьев, он полез к ней, устроился возле, а потом ударом кулака вышиб доску, подсунутую под шлюпку, и она опустилась на оба свои борта. Порядок. Рачки-бокоплавы, которые живут среди сырых камней, сюда не доберутся, а Ваньке не подрыться. Кстати, вот и он. Вспрыгнув на шлюпку, песец сунул морду в пробоину и шумно внюхался. Волков приподнялся и щелкнул зверя по сырому носу. Алька фыркнула. Слышно было, как, отпрянув, Ванька заворчал, а потом, гулко, протяжно зевнув, спрыгнул на гальку и отправился к своему семейству.

Теперь можно спать… Не замерзнут тут они? Волков стащил со своих плеч куртку и накрыл ею девочку.