Десант в прошлое - Гагарин Станислав Семенович - Страница 18

— Между первым и вторым взрывами прошло около шести часов, — сказал Леденев. — Туннель рухнул на рассвете, в начале шестого утра. Значит, это вы его взорвали...

— Больше некому было... — просто ответил Гордиенко. — Подай-ка мне спички, Федя.

Курнаков протянул дяде коробок. Панас Григорьевич закурил.

— Не знаю, как уж мне это удалось все наладить, но кнопку я нажал. Меня опять здорово тряхнуло, однако сознания не потерял, добрался до пещеры, за ящиком из-под патронов нашел маску от скафандра... Как выбрался на поверхность — уже и не помню. Осталось в памяти — синяя поверхность бухты, звуки далеких выстрелов (это продолжали сопротивление остатки понтийского гарнизона) и первые лучи утреннего солнца. Я с трудом добрался до берега, сорвал маску и тут уже капитально потерял сознание. Очнулся в медсанбате и сразу драпанул оттуда, несмотря на протесты медиков. Мне говорили, что подобрали меня десантники из группы старшего лейтенанта Гаврикова. Его имя высечено на мраморной плите братской могилы...

— Да, Гавриков погиб, а сын его заведует понтийским музеем, — сказал Леденев. — Я обещал ему, что уговорю вас написать для музея свою историю.

— Что ж, можно и написать, — согласился Гордиенко. — Из отряда «Красное Знамя» мало кто остался в живых... Знал я в Понтийске одного, начальником техники безопасности работал в тралфлоте, так вот Федя говорил мне, что его с поезда какие-то хулиганы сбросили... Погиб человек. В войну уцелел, а тут так нелепо погиб... Не разыскали этих подлецов?

— Пока нет, — сказал Юрий Алексеевич и переглянулся с Иваном Никитичем.

— Как вы думаете, — спросил Леденев у Гордиенко, — кто мог все это проделать с вами и Клименко? И куда исчез Мужик?

— По всей вероятности, тот гестаповский агент, о котором предупреждал нас еще Лев. Правда, Мужик говорил, что из отряда ходили в город за необходимыми уточнениями и предатель был незадолго до всех этих событий разоблачен и уничтожен. Но, видимо, кто-то оставался еще...

— Мужик не говорил вам, кто ходил в город?

— Собирался как будто он сам. Правда, жаловался, что Щербинин не хотел его отпускать. Но он ли ходил или кто другой — не знаю.

— Вы кроме Мужика знали кого-нибудь из партизан отряда «Красное Знамя» в лицо?

— Нет, Щербинина, правда, хорошо знал, но еще до войны, а в катакомбах я и его не встречал.

— Хорошо...

Леденев посмотрел на Ковтуна. Доктор перехватил его взгляд и кивнул головой.

— Я оставлю вас на минутку, — сказал он и вышел из комнаты.

— Скажите, Панас Григорьевич, вы не смогли бы описать внешность Мужика? — обратился меж тем Леденев к начальнику водолазной школы. — Ведь вы с ним виделись не только при свете фонаря в катакомбах, но и на поверхности.

— Да, — сказал Гордиенко, — я видел Мужика перед тем, как нам отправиться в первый раз к партизанам. Каким он был? Высокий, сухощавый такой человек, немногословный, попусту не суетился, но когда надо было делать что-то быстро, он преображался, просто горел весь... О постороннем говорили мы в ту встречу мало, но я чувствовал, что Мужик — образованный и очень толковый человек.

— И вы с ним никогда больше не виделись?

— Разве можно увидеться с покойником? — спросил Гордиенко.

— А вы убеждены в том, что Мужик — покойник?

— А как же иначе? Ведь в противном случае он должен быть заодно с той сволочью, что шарахнула меня тогда в пещере и застрелила Клименко.

— А может быть, и в вас стреляли, и пуля только оглушила, скажем, отрикошетировав от стены или отбив кусок камня, который и ударил вас в голову?

— Черт возьми, — растерянно сказал Гордиенко и ощупал рукой голову. Видимо, он тронул место, куда много лет назад пришелся удар. — Об этом я не подумал. А тогда...

— Тогда можно допустить, что стрелял в вас Мужик. Из лодки стрелял... Допускаете такое?

— Нет, — резко ответил Гордиенко и порывисто встал. — Не поверю этому никогда! Я знал этого человека, ел с ним кашу из одного котелка. Не верю!

В дверь постучали.

— Это хорошо, что не верите, Панас Григорьевич, — быстро проговорил Леденев и крикнул: — ? Войдите!

Дверь открылась, и вошел полковник медицинской службы Ковтун. Он сразу отступил в сторону, чтобы дать возможность присутствующим сразу увидеть того, кто шел следом.

Вторым появился в комнате высокий седой человек со шрамом на лбу.

Леденев улыбался.

Ничего не понимающий Федор Курнаков переводил взгляд то на одного, то на другого.

Продолжавший стоять во весь свой богатырский рост Гордиенко вдруг страшно побледнел. Вошедший человек направился прямо к нему.

— Здравствуй, Панас, — сказал он, — здравствуй, Хлопец. Не ожидал меня увидеть живым?

— Мужик, — прошептал Гордиенко, — это ты, Мужик?!

В ЛАПАХ ВАЙСМЮЛЛЕРА

...Когда Мужик подогнал резиновую лодку к берегу, Гордиенко уже ждал его, подсвечивая фонариком. Он был в скафандре и в маске. Панас передал Мужику ящик со взрывчаткой и забрался в лодку. Они подошли на ней к буйку, и, похлопав Гордиенко по плечу, Мужик знаками показал, что пойдет первым, и почувствовал ответное похлопыванье Гордиенко: понял, мол, давай двигай...

Пройдя подводный ход и оказавшись на дне Балацкой бухты, Мужик, не поднимаясь на поверхность, взял вправо, к южному входному мысу и остановился здесь, поджидая идущего следом со взрывчаткой Гордиенко.

Вдруг толщу воды прорезал свет. Мужик, оцепенев вначале, метнулся в сторону, в темноту, но почувствовал, как бросившиеся к нему тени цепко обхватили его руками и увлекают вместе с собой на поверхность. Он силился вырваться, и в какой-то момент завязавшейся под водой борьбы это удалось ему, Мужик почти выскользнул из крепких объятий, но в это время один из нападавших ловко сорвал с Мужика маску, он судорожно вздохнул, соленая вода ударила в горло, и последней пробилась мысль о идущем следом Панасе со взрывчаткой, которого он не успел предупредить об опасности.

— Буду с вами откровенен, господин Мужик, — сказал штандартенфюрер. — Понтийск войска фюрера так или иначе оставят. Мы не хотим быть отрезанными на полуострове и уйдем отсюда, чтобы спрямить линию фронта, собрать силы в кулак для решительного боя. Германия имеет достаточно сил, чтобы не только противостоять армиям коалиции, но и сокрушать эти армии. Поэтому оставление нами города не окажет никакого влияния на ход войны. Главное — уйти отсюда так, чтобы сохранить живую силу нашего вермахта и частей СС. Вы и ваши пособники пытались помешать нам в этом: вы хотели взорвать туннель. Мы сорвали эти планы...

Мужик усмехнулся. Он пришел в себя еще на катере, на который подняли его захватившие под водой немецкие водолазы. Катер быстро пошел к причалу. Оттуда Мужика на бронетранспортере доставили в город, прямо в кабинет шефа гестапо Вайсмюллера. Ни на катере, ни в бронетранспортере Мужик Гордиенко не видел.

«Пропал Хлопец, — думал он о Панасе, — жалко парня...»

Своя судьба его не волновала. Он знал, что его ждет, и потому давно приготовился ко всему.

«Главное — не потерять лица, — решил Мужик, — не потерять лица...»

— Ваши карты биты все до одной, — сказал Вайсмюллер, — но я могу дать вам шанс отыграться... Предлагаю стать двойником. Мы имеем сведения о том, что вы разведчик высшего класса. Подпишите согласие сотрудничать с нами, и мы оставим вас здесь, дадим даже возможность уничтожить боны в Балацкой бухте, чтоб вам не с пустыми руками явиться к своему шефу.

— А туннель? — спросил Мужик, стараясь протянуть разговор и все еще веря, что слова Вайсмюллера о сорванном гестапо взрыве — пустые слова. Ведь они выявили и уничтожили попавшего в отряд вражеского агента.

— Того взрыва, который планировали вы со Львом, — сказал штандартенфюрер, — его не будет... Туннель нам нужен для эвакуации войск. Когда пройдет последний эшелон, мы подорвем его сами. Если же возникнут какие-то сомнения у ваших, обвиняйте во всем Клименко. Ведь это он должен был нажать кнопку, вы в это время уничтожали боны Балацкой бухты.