Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого - Мессадье Жеральд - Страница 43

Казанова был застигнут врасплох.

— Разве вы не тот самый проезжий итальянец, которому показали мои камни и который заявил, что они фальшивые?

— Это правда, — смутился Казанова, — мне показали бриллианты, и я решил, что они не настоящие…

— И вы поспешили опорочить продавца камней. Господин Ван дер Берхейв, знаменитый антверпенский ювелир, определил, что это белые сапфиры. Хотя белые сапфиры обладают куда меньшей ценностью, чем бриллианты, это тем не менее отнюдь не фальшивые камни.

— Я весьма сожалею, что причинил вам неприятности, сударь, — пробормотал Казанова, пойманный с поличным. — Продавец уверял, что это камни с французской короны, и…

— А вы, разумеется, прекрасно разбираетесь в камнях французской короны, — раздраженно перебил Себастьян. — Это просто измышления торговца, который, зная, что в других случаях я прибывал с поручениями от короля Франции, счел, что может сделать вывод о происхождении алмазов.[22]

Внезапно Сен-Жермен решил, что имеет дело с глупцом, склонным к подлым поступкам, и что он уже достаточно его унизил. Казанова выглядел удрученным. Гость вновь стал рассыпаться в извинениях. Этого было довольно.

— Вы знакомы с французскими масонами? — спросил вдруг Казанова.

Решительно в мыслях этого дурака не было ни логики, ни последовательности. Но почему он упомянул о французских масонах? Себастьян помедлил, прежде чем ответить.

— Да. Но я полагаю, отнюдь не в их обычаях обнаруживать себя перед людьми, которых они не знают, или спрашивать брата, не принадлежит ли он к их числу.

— Я вовсе не это имел в виду, сударь. Мой вопрос достаточно прост: враждебны ли они к розенкрейцерам?

— Они никак не могут быть им враждебны, сударь. Названия объединений просвещенных людей отличаются в зависимости от страны или конкретного города, но все эти ветви — наши сестры, поскольку являются дочерьми Общества друзей. Могу я поинтересоваться, чем вызван ваш вопрос?

— Могу я сделать вывод, что вы являетесь членом общества розенкрейцеров?

— У меня есть друзья в этом обществе, но сам я к нему не принадлежу.

Похоже, Казанова был обескуражен.

— Масоны — члены Общества друзей?

— Разумеется, сударь.

— И розенкрейцеры тоже? — допытывался Сенгаль.

— Здесь все несколько сложнее, но в целом могу ответить, что да.

— А вы сами являетесь членом Общества друзей?

Себастьян собирался уже было выразить свою досаду, когда Казанова воскликнул:

— Я масон, сударь. Разве мы посторонние?

Но какой идиот принял этого негодяя в масоны?

— Нет, сударь.

— Слава богу. Я собирался предложить вам присоединиться к нам.

Себастьян, который во время этого обмена репликами стоял неподвижно, сделал несколько шагов сперва в одну, затем в другую сторону.

— Сударь, я великий магистр «Капитула Гроба Господня», Иерусалимского ордена тамплиеров, ордена Милосердия рыцарей Святого Города, ордена рыцарей святого Иоанна Евангелиста и множества других, о которых я сейчас не стану упоминать. Все они подчинятся Обществу друзей, верховным магистром которого я являюсь. Вот ответ на ваш вопрос. Вы удовлетворены? Мы и в самом деле братья.

Казанова поднялся и приблизился к Себастьяну. Тот принял объятия довольно благожелательно, но не без удивления.

— Вы пришли, чтобы задать именно этот вопрос? — спросил Сен-Жермен.

— Я пришел, чтобы спросить, возможно ли, чтобы вы были одним из нас.

— Как вы видите, это так. Но почему вам понадобилась моя поддержка?

— Франция в опасности, а Европа обескровлена. Но ее военный пыл не ослабевает.

— Увы, это так, — ответил Себастьян, помолчав. — Но чтобы исправить положение, необходимо, чтобы нас было больше и чтобы мы были сильнее. Несколько возвышенных умов то там, то тут не могут противостоять влиянию страстей, тщеславия и корысти.

— Над миром дует ветер мятежа! — заявил Казанова.

«Мятежа против кого? И откуда это известно?» — подумал Себастьян. Похоже, Казанова был занят лишь своими собственными делами и преуспевал благодаря людскому легковерию.

— Надо усмирить его и предупредить его последствия, — заявил Себастьян.

— Но как?

— Успокаивая встревоженных и доказывая заблудшим, что этим миром правят законы, так же как и небесные светила. В конечном итоге преступления и злодейства будут наказаны в каждой стране, а за добродетель и благодеяния точно так же воздастся вознаграждение. Напоминать об этом — долг масонов.

Огорченный Казанова внимательно слушал. Может быть, хоть теперь какая-нибудь светлая искорка осветила разум этого человека, вся жизнь которого, похоже, была посвящена удовольствиям, интригам и обогащению. Но Себастьян счел, что визит длился достаточно и дальше последует одна лишь болтовня. Своим натянутым молчанием он дал понять посетителю, что аудиенция окончена.

Итальянец вполне соответствовал тому, что о нем говорили: тип, способный на все, злобный, как хорек, готовый ради выгоды продать собственных отца и мать. Однако в одном он, несомненно, был прав: Общество друзей следовало укрепить.[23]

24. О ЧЕМ БОЛТАЛА ОДНА ПОЖИЛАЯ ДАМА И К ЧЕМУ ЭТО ПРИВЕЛО

Приглашенному на ужин бароном Боэмом графу Вельдону (он же Себастьян, граф де Сен-Жермен) ничего не оставалось, кроме как приготовиться к визиту к своему должнику. В доме барона он нашел избранное общество, сливки брюссельской аристократии, причем решительно никто из присутствующих не подозревал о том, что гость с внушительной бородой, представленный как граф Вельдон, был знаменитым графом де Сен-Жерменом. Однако у всех вызвала восхищение высокая культура этого путешественника, который, казалось, знал о мире гораздо больше, чем большинство граждан Соединенных провинций.

После ужина гости расположились в гостиной, и Себастьян оказался в обществе пожилой дамы, напудренной, как пирожное; это была мать хозяина дома, вдовствующая баронесса Боэм. Почувствовав доверие к человеку, в бороде которого проблескивала редкая седина, дама завела разговор о том, что скука порой ведет к неприятным последствиям: двери высокого общества приходится открывать разного рода авантюристам, поскольку даже дурные поступки служат развлечением для избалованных гостей.

— Приглашают даже бандитов с большой дороги, чтобы послушать рассказы об их злодеяниях. Возьмем, к примеру, этого Теодора фон Нейхофа. Вы его знали? Нет? А я знала. Мелкий дворянчик из Вестфалии, он напроказил еще в ранней юности, когда убил человека на какой-то сомнительной дуэли. Теодор бежал в Париж, где стал пажом герцогини Орлеанской, урожденной графини Пфальцской, и развлекал ее всякими историями. Прыгая из постели в постель, поскольку, говорят, был красивым и пылким юношей, он таким образом сколотил себе состояние. Потом будто бы разразился скандал, я уж и не помню в подробностях, в чем там было дело, и герцогиня посоветовала Теодору уехать из Парижа в Страсбург, где она купила ему офицерский патент одного из французских полков.

— Герцогиня была весьма щедра, — заметил Себастьян.

— Я же вам говорю, ради тех, кто спасает их от скуки, люди готовы пойти на любые безумства. Нейхоф был игроком, как и все военные. В Страсбурге он поначалу выигрывал, затем наступила черная полоса, и в конечном итоге он оказался неплатежеспособен. Он уехал в Швецию, где и предложил свои услуги министру Карла Двенадцатого Герцу. Тот признал в молодом человеке огромный талант интригана и тотчас же нанял его на службу, затем отправил его в Испанию, чтобы получить помощь кардинала Альберони и его поддержку интересов Швеции в этой стране. Тот также сразу оценил достоинства Нейхофа и принял его к себе на службу…

— Ну у вас и память! — восхитился Себастьян.

— Разве вам мой сын не говорил? Мой покойный супруг был начальником полиции Соединенных провинций. Он знал все без исключения темные истории Европы, поскольку все эти сомнительные особы зачастую искали спасения именно в Соединенных провинциях. Наш Нейхоф прекрасно себя чувствовал, поскольку платили ему одновременно и Герц, и Альберони. Но продолжалось это недолго: как вам, без сомнения, известно, в Швеции был публично казнен Герц, а в Мадриде Альберони впал в немилость.