Клава Назарова - Мусатов Алексей Иванович - Страница 14

Такая неудача расстроила ребят, и между ними начались разговоры, что их «судоверфь» никуда не годится и что на дырявых лодках далеко не уплывёшь.

— А может, всё-таки без паники обойдёмся, — заметила Клава и спросила ребят, что они понимают в столярном и плотничьем деле.

— Чего там понимать, — недовольно отмахнулся Борька. — Я видел, как чинят лодки… доска, топор да гвозди — и вся недолга.

— Глаз видел, а руки не доросли, — усмехнулась Клава, осматривая «аварийную» лодку. — Говоришь, «вся недолга», а сами лодку починить не смогли как следует. — И она посоветовала ребятам начать с азов и записаться в кружок «Умелые руки».

Наконец, когда затея с походом по Великой немного прояснилась, шестиклассники вновь собрались на острове.

Клава, Боря и Федя рассказали о летнем путешествии пешком и на лодке.

При этом были поставлены два условия. Хочешь путешествовать — заранее изучай свой край, запишись в географический кружок. И второе условие: каждый путешественник должен уметь работать топором, рубанком, пилой, уметь грести вёслами, управлять парусами, разводить одной спичкой костёр, ставить палатку.

А главное, было решено, что в путешествие поедет только тот, кто завоюет это право своим хорошим учением, дисциплиной и крепкой дружбой с товарищами.

«Балласт в экспедиции не нужен. Он тянет ко дну. Будем жить и работать без балласта» — такое неписаное правило утвердили ребята в отряде.

Каждый день приносил Клаве множество забот, радостей и огорчений. Оказалось, что вожатая всем стала нужна. Пионеры без конца осаждали её вопросами, прибегали за советами, за справками: где разыскать книги по истории Пскова и Острова, как подготовить звеньевой сбор «Встреча трёх поколений», что такое лоция и звёздная карта, как лучше смолить лодку и ставить паруса.

И Клава невольно обнаружила много пробелов в своих знаниях. Она честно просила мальчика или девочку, задавших ей хитроумный вопрос, подождать до утра, а сама шла в библиотеку, рылась в книгах и справочниках или бежала к Важину, Анне Павловне и другим учителям.

— Ох, Клава, если бы ты всегда так к урокам готовилась, быть бы тебе первой ученицей, — посмеивался Витя Скворцов, которого девушка то и дело заставляла помогать ей рыться в журналах и книгах.

— Будешь тут книголюбом, когда меня каждый день двадцать восемь экзаменаторов допрашивают, — отмахивалась Клава и торопила Витю: — Не отвлекайся… Ищи ответ поскорее. Обещал пионерам помогать — вот и помогай.

Как-то раз после занятий Клава решила заглянуть в шестой «Б» — теперь не было дня, чтобы она не встречалась со своими подопечными. Но дверь оказалась закрытой изнутри, и сквозь неё доносились ребячьи выкрики.

Клава постучалась.

Дверь, наконец, приоткрылась, и в щель выглянуло недовольное лицо Феди Сушкова.

— Нельзя… у нас тут свой разговор… — буркнул он и, узнав вожатую, смущённо пропустил её в класс.

Клава оглядела ребят. Они стояли с сумрачными лицами, исподлобья поглядывая на Ваню Архипова, который, скрестив руки на груди, с невинным видом ничего не понимающего младенца сидел за первой партой.

— Так о чём же разговор? — спросила Клава.

Ребята молчали.

— Ну что ж, если у вас секреты, могу и уйти… — Клава подалась к двери.

— Нет, зачем же? — остановил её Ваня Архипов, кинув насмешливый взгляд на запарившегося Диму Петровского. — Что ж ты молчишь? Докладывай. Так, мол, и так… Заседает военный трибунал… Сейчас будет вынесен приговор.

— Да ты не остри! — взорвался наконец Димка и, с досадой кивнув на Ваню, потом на сломанную крышку парты, что стояла в среднем ряду, обратился к вожатой: — Всё он… — Зайчик-попрыгайчик! Разошёлся тут, по партам начал скакать!

— Всё понятно… — Клава подошла к парте, потрогала сорванную с петель крышку и нахмурилась.

Что же им в конце концов делать с Архиповым?

Дела в отряде, кажется, стали налаживаться. Пионеры увлеклись подготовкой к путешествию по реке Великой, избрали штаб похода, занялись изучением родного края, раздобыли старые лодки, собирают средства на паруса, на палатки. О будущем путешествии шестиклассников уже объявлено по всей школе. Всем известно, что в поход пойдёт только тот, кто закончит учебный год без переэкзаменовок на осень и кто покажет образец дисциплинированности.

И только Ваню Архипова всё это никак не трогает. Он говорит, что ему и без похода дел хватит — будет летом рыбачить, плести корзины, собирать грибы, клюкву, бруснику.

Да и сейчас Ваня живёт не так, как все: ведёт бойкую торговлю голубями, дома мастерит какие-то полочки, шкатулки и продаёт их на базаре. В школе перекупает у мальчишек книжки, ножички, ремни, одалживает ребятам деньги под проценты. Его так и зовут «Банкир Иваныч».

На уроках Ваня ведёт себя, как и «во времена Дембовского»: ленив, неаккуратен, на всё поплёвывает, изводит учителей бесконечными проделками.

К Клаве он относится насмешливо, вызывающе. Что бы она ни придумала, он всё истолковывает по-своему: «Выпендривается вожатая, из кожи лезет… почётную грамоту хочет схватить, покрасоваться».

«Противный мальчишка! Так бы и треснула его по лбу», — не раз думала Клава и, не сдержавшись, даже пожаловалась Анне Павловне: «Ничему-то он не верит… Во всём плохое видит, всё на рубли меряет…»

«Наверное, много в жизни дурного перетерпел, вот и ожесточился. А ты не спеши, не злись на него и гонор свой не показывай. Отойдёт человек, должен отойти…»

— Что ж нам делать с тобой, Архипов? — с трудом сдерживая себя, спросила Клава.

— Расстрелять солёными огурцами — и делу конец! — фыркнул Ваня. — Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Да хватит с ним нянчиться! — раздались возмущённые голоса ребят.

— Сообщить о поломанной парте директору!

— Или родителям Архипова!

— У меня нет родителей, — нахмурившись, сказал Ваня.

— А с кем же ты живёшь? — спросила Клава. — Кто тебя кормит, одевает?

— Сам кормлюсь… не маленький, — буркнул Ваня. — А живу с дядей.

— Вот тогда дяде и сообщить, — заключил Димка. — Он ему пропишет ижицу… И пусть деньги за поломанную парту заплатит.

— Или пусть его дядя в школу придёт и парту починит, — подала голос Люба Кочеткова. — Он же столяр, мастер.

Потеряв наигранно-беспечный вид, Ваня поднялся из-за парты. Руки его вздрагивали.

— Незачем сюда дядю впутывать, — глухо заговорил он. — Парта — это моё дело, школьное. Сам отвечать буду. И деньги сам уплачу… Вот передай завхозу. — Он достал из кармана смятую двадцатипятирублёвку и сунул её в руку Димке. — Хватит или ещё надо?..

Димка, не зная, что делать с деньгами, растерянно посмотрел на ребят.

На миг все притихли.

— Вот так Архипов! — наконец произнёс поражённый Саша Бондарин. — Как купец в трактире… Набезобразничал — и в мошну за деньгами. Мол, деньги всё покроют…

— Эх ты, Банкир Иваныч! — сказал Димка. — Ведь деньги-то у тебя базарные, обманные — на голубях нажил…

К Димке подскочил Федя Сушков. Он выхватил у него из рук двадцатипятирублёвку и бросил её к ногам Архипова.

— Забирай свою рвань! И уходи! А парту мы сами починим… Да, да! Возьмём и починим. Не сумеем, что ли?!

— Чего ж не суметь! — поддержал Борька Капелюхин. — У меня вот ножик есть.

— А у меня отвёртка, — подал голос Саша Бондарин.

— Ха, тоже мне мастера! — фыркнул Ваня. — Ножиком парту чинить!.. Вы ещё дуньте, плюньте да ниткой её свяжите…

Борька с Федей, сжав кулаки, двинулись на Ваню.

— А ну, выметайся отсюда!..

Клава остановила их и тронула Ваню за плечо.

— Иди пока, а мы всё-таки поработаем…

«И почему он такой? — подумала она. — Колючий, злой. За деньги цепляется. Откуда это у него?»

Потоптавшись на месте, Ваня хотел ещё что-то сказать, но только насмешливо махнул рукой и, подняв с пола двадцатипятирублёвку, вышел из класса.

Минут через десять, раздобыв в мастерской инструмент, Ребята принялись чинить сломанную крышку парты. Потом оказалось, что ещё несколько парт нуждаются в ремонте: у одной покрепче подвинтили шурупы, во вторую, которая скрипела и покачивалась, забили деревянные клинышки с клеем, у третьей закрасили глубокие царапины.