Наследство из склепа - Данилова Анна - Страница 9

– Все очень просто. Мы можем перекусить где-нибудь в кафе, а спать будем в машине, но только перед этим накроем ее тентом. Чтобы никто нас там внутри не увидел и чтобы трое детей в одной машине не привлекли к себе внимание прохожих.

Разумеется, эта идея могла принадлежать только Маше.

Все трое вышли из машины – Маша раскрыла над головой зонт, Никита нахлобучил на себя прозрачный, слегка великоватый ему дождевик, а Сергей ограничился лишь джинсовой бейсболкой – и направились к похожему на аквариум, прозрачному, освещенному изнутри строению с вывеской «Волна». Это было полупустое кафе с покрытыми голубыми льняными скатертями столиками и белыми металлическими стульями.

– Заказывать буду я, поскольку отвечаю за еду, а вы должны будете все съесть, – важно заявила Маша и, ознакомившись с меню, заказала борщ, пельмени, оладьи с яблочным повидлом и чай с лимоном.

– Ты забыла пепси, – шепнул ей Пузырек и сглотнул. – Умираю, как хочу пить…

…Сытые и разомлевшие ребята вышли из кафе и медленно побрели под дождем назад, к машине.

Сергей достал ключи, открыл свою дверцу и хотел было уже открыть дверь и Маше с Никитой, как вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он медленно повернул голову, и волосы на его голове зашевелились: из темной глубины салона на него смотрели огромные горящие глаза… «Человечьи глаза…» И рядом с ними оранжевая горящая точка – кончик зажженной сигареты.

– Ты кто? – чуть дрогнувшим голосом спросил ошарашенный Сергей.

– Ты поставил машину на мой дом, – донесся до него глухой, словно из преисподней, голос.

– Серый, какого черта?! Чего ты не открываешь? Все-таки дождь… – это уже звенел недовольный Машкин голос.

– Сейчас, заело… – подняв голову, сказал Сергей и снова нырнул в машину. – Я тебя не вижу. Извини, если мы поставили машину на твой дом. Но что-то никакого дома я не заметил.

Внезапно вспыхнул огонь – это привидение щелкнуло зажигалкой. И перед Сергеем возникло тонкое бледное лицо, обрамленное красными кольцами кудрей. Взгляд немигающих глаз уставился Горностаеву прямо в самое нутро, словно прожигая его насквозь.

– Открой дверь девочке, а то вымокнет совсем… Вернее, я сам сейчас открою… – И привидение, пошарив в темноте, открыло по очереди две двери – Маше и Пузырьку.

– Ма-а-ма-а! – раздался, как и следовало ожидать, истошный Никиткин вопль.

Маша, которая, ничего не подозревая, усаживалась рядом с водительским местом на переднем сиденье, резко повернула голову. Увидев непонятную фигуру рядом с братом, она в одно мгновение покинула машину и припустила по улице, не разбирая дороги и не обращая внимания на глубокие пузырящиеся лужи. Машке, судя по всему, было уже не до зонтика.

Распахнув дверцу, из машины следом за сестрой пулей вылетел Пузырек. От страха он даже забыл крикнуть, он только раскрыл рот и так, глотая дождевые капли, бежал за Машкой…

Горностаев быстро вышел из машины и, открыв заднюю дверцу, храбро сунул в темноту руку, схватив непрошеного гостя за что-то мягкое, похожее на фланелевую ткань, с силой потянул на себя. Но не тут-то было. Чудовище стало сопротивляться. Поупиравшись чуть меньше минуты, «привидение», наконец, сдалось и согласилось выползти на свет божий.

Это был мальчик, примерно Сережкин ровесник. Но только очень лохматый. Он казался толстым из-за навьюченной на него многослойной одежды. Бледное узкое лицо, усыпанное веснушками, в голубых сумерках уходящего дня казалось коричневым. Большие глаза – темные и настороженные – смотрели беззлобно и с любопытством.

– А где ваши предки? – спросил парень. – Куда вы их дели?

– Это не твое дело. Как ты оказался в машине?

– А это уже не твое дело, – был ответ. – Машина с московскими номерами. На Волгу приехали? В отпуск?

– Чего тебе от нас надо?

– А то, что это мой город. И вы наехали на МОЙ дом.

– И где же этот твой дом?

– А ты откати свою колымагу и увидишь, – загадочно ответил незнакомец.

Сергей сел за руль и отъехал на несколько метров вперед, поравнявшись в конечном итоге с забежавшими под козырек дома Машкой и Никиткой.

Машка, быстро сориентировавшись, тут же вернулась в машину, Пузырек последовал за ней.

– О чем вы там говорили? – прошептала она, умирая от страха. – Мне кажется, что надо давать деру… Кто это такой?

Ребята молча наблюдали, как рыжий мальчишка, едва машина отъехала, наклонился к асфальту и, подняв круглую тяжелую крышку канализационного люка, стал не спеша, очевидно, ступая по уходящей вниз лесенке, спускаться под землю.

– Это бомж, – прошептал Пузырек. – Бедняга, он живет под землей. Можно себе представить, как же ему там холодно и мокро. А запахи… И чем он питается?

После сытного ужина с пельменями и оладьями Никите стало не по себе при мысли, что кто-то страдает от голода.

– У нас есть консервы. Может, дадим ему пару банок? – сказала Маша. – Пока он не закрыл крышку люка.

И Сергей, который и сам подумал примерно то же самое, вышел из машины и быстрым шагом направился к исчезающему под землю мальчишке.

– Стой! – крикнул он, на бегу надевая на голову воротник джинсовой куртки. – Подожди! У меня к тебе дело…

Рыжий замер – только его кудри, теперь уже влажные от дождя, оставались над поверхностью земли, и поднял голову. Сергея поразило тонкое и умное лицо мальчишки. «Странно, вроде парень моего возраста, а лицо почему-то взрослое, – подумал Сергей. – И глаза смотрят прямо в душу».

– Какое еще дело? – спокойно спросил незнакомец. Сергей почему-то застеснялся вот так просто предложить тушенку беспризорнику. Он побоялся его этим унизить.

– Я не могу тебе рассказать это прямо сейчас, вот здесь, на дожде… Но дело серьезное: человек попал в беду. Мы приехали сюда из Москвы его выручать, но никого и ничего здесь не знаем. Не поможешь?

Рыжий быстро выбрался на поверхность. Отряхнулся и протянул Горностаеву грязную руку.

– Соломон, – представился Рыжий.

– Сергей, – кивнул Горностаев. – А там – Машка и ее брат Пузыр… вернее, Никита.

– А где ваши родители?

– Мы одни. Пойдем в машину, там и потолкуем, – предложил Сергей, и парнишка, назвавший себя Соломоном, пошел за ним.

Когда Сергей закончил рассказывать историю похищения Ларисы Ветровой, в городе уже наступила самая настоящая ночь. Зажглись уличные фонари, в окнах вспыхнул свет. Все нормальные люди заперлись в своих домах и теперь, сидя в тепле и уюте, смотрели телевизор или пили чай. И только четверо подростков, забившись в маленькую машину, согревались, обмениваясь душевным теплом.

Соломон – малолетний бомж, который поначалу так испугал ребят, – на самом деле оказался вполне симпатичным парнем. Он не ругался матом, хотя убедил своих новых друзей в том, что он умеет это делать мастерски, прямо-таки с блеском (Маше даже пришлось при этом заткнуть уши), и производил впечатление вполне домашнего человека. Спрашивать Соломона о родителях или о том, как он стал обитателем канализационных подземелий, никто не посмел. Подумали, что, если сам он захочет рассказать, расскажет. Но пока что помощи просили они, и это было с их стороны скорее тактическим ходом.

– Да, братцы-кролики, – сказал Соломон, когда рассказ был окончен. – В рискованное дело вы влипли. Во-первых, вас могут в любую минуту остановить, потому что вы без прав, во-вторых, вы же здесь действительно ничего и никого не знаете. Даже представить не могу, как вам помочь найти вашу актрису. Что касается театра, то навряд ли вам там что-то скажут. В этом я больше чем уверен. Но сейчас вам надо прежде всего позаботиться о том, чтобы не загреметь в милицию. Где вы будете жить, пока ведется расследование?

Слово «расследование» потрясло Горностаева. Он и представить не мог, что их действия, направленные на поиски Ветровой, могут быть обозначены именно этим словом. «Расследование»! Ну конечно же! А как же иначе назвать то, чем они занимаются?

– Можно я скажу? – встряла Маша. – Мы вообще-то планировали остановиться за городом, у нас есть палатка, «Шмель», сковородки…