Астролог - Алданов Марк Александрович - Страница 9

– В чем я был прав?

– Не вы лично, а вы, астрологи. Гитлер как раз на днях послал За своим гороскопом, и оказалось, что звезды все предсказали: его приход к власти, войну в тысяча девятьсот тридцать девятом году, два года блестящих побед, а затем тяжелые поражения.

– Небесные светила никогда не ошибаются. Наша наука основана на фактах, проверенных мудростью столетий, – сказал Профессор.

– Правда, в гороскопе еще говорилось, что в апреле тысяча девятьсот сорок пятого года Гитлер одержит полную победу над всеми, – продолжал сановник. – Сделайте одолжение, дайте мне еще бокал пива, – ласково обратился он к проходившему буфетчику. По-видимому, он начинал новую главу жизни как простой рядовой, самый обыкновенный человек. Буфетчик презрительно взглянул на него и прошел дальше, ничего не ответив. Лицо сановника дернулось, но он тотчас снисходительно улыбнулся с видом Наполеона, терпящего оскорбления по пути на Святую Елену.

– Значит, аэропланы еще летают? – спросил после некоторого молчания Профессор.

– Какие аэропланы?.. Помилуйте, фронт сейчас у Ангальтского вокзала. Но подземная дорога еще действует, мы по ней возим солдат, продовольствие и даже артиллерию… Вы живете в западной части города? Я тоже. Хотите, поедем вместе? Мы сядем в вагон с солдатами и вернемся назад с ранеными в район Курфюрстендам… Скажите, у вас должны быть знакомые евреи, а? Вы ведь знаете, я никогда не был антисемитом и даже как-то говорил Гитлеру, что нам вредит его антисемитская политика… Между нами говоря, он был не совсем в своем уме, – доверительно сказал, по привычке понизив голос, сановник. – Если бы вы знали, что он выделывал в последние дни! Мне рассказывал генерал Штейнер. В своих приказах он нес совершенный вздор, грозил казнью всем и каждому, хотя больше никто не считался с его приказами и угрозами.» У вас, наверное, найдутся знакомые евреи? Или хоть социал-демократы? Не все же погибли.

– Но как пробраться к подземной дороге?

– Я не знаю как. Десять минут могу вас здесь подождать, больше не могу.

Профессор, все пошатываясь, побежал по коридору. Из боковых комнат поспешно выходили люди с чемоданчиками, несессерами, узелками. В своей каморке Профессор схватил кожаную тетрадь, подобрал упавший носовой платок и выбежал. Дверь уборной была отворена настежь. Там в башмаках, надетых на босу ногу, стоял старший из его соседей по каморке. Он бросал в раковину белые чулки.

1947