Увидеть лицо (СИ) - Барышева Мария Александровна - Страница 20

— Ну, Света, успокойся, просто кошмар… — Марина попыталась утешающе ее обнять, но Света с неожиданной силой вырвалась. Ее ладони спрыгнули с лица и начали суматошно охлопывать тело, точно пытались потушить невидимый пожар. Карие глаза яростно сверкали.

— Я не такая… — сипло бормотала она, — … не такая…

Часть пассажиров уже столпилась возле них, и Олег, качая головой, громко сетовал об истраченном коньяке, который бы сейчас очень пригодился.

— Дайте ей по лицу! — сказала Ольга, перевешиваясь через спинку своего кресла. — Это всегда помогает!

— Отойдите, — хмуро приказал Виталий остальным, опускаясь на корточки возле кресла Светы, и Марина, все еще безуспешно пытавшаяся успокоить соседку, инстинктивно рванула дрожащую Бережную к себе.

— Не трогайте ее! Вы ненормальный!

— Света, — произнес Виталий, не обращая на Марину ни малейшего внимания. Его руки метнулись и ловко поймали Свету за прыгающие запястья, сжали. — Светочка.

Марина удивленно замерла, застыла и Алина, которая уже наклонилась, чтобы оттолкнуть Виталия от кресла. Обе смотрели на его пальцы, которые несколько раз скользнули по запястьям Светы к ладоням и обратно, потом окончательно перебрались на ладони, разминая их в каких-то одному ему известных точках. Он повторял имя Бережной, словно некое заклинание, и его негромкий голос казался очень сильным и в то же время звучал с особой завораживающей бархатистостью. Света затихла, глядя на Виталия изумленным детским взглядом.

— А ты… — начал было Жора, но ладонь Виталия взлетела в воздух в повелительном жесте, останавливая его, потом коснулась шеи Светы за углом челюсти. Чуткие пальцы и там отыскали какую-то точку, поиграли с ней, затем самыми кончиками пробежали по левой щеке Светы — от правого уголка губ к виску и обратно, и Света чуть поежилась от приятно-щекочущего ощущения.

— Ш-ш-ш, — Виталий легонько стукнул ее указательным пальцем по кончику носа и чуть улыбнулся. — Все. Все?

Света молча покивала, прислушиваясь к чему-то внутри себя, потом тоже улыбнулась, расслабленно откидываясь на спинку кресла.

— Спасибо.

— Эффектно, — заметил Олег с нескрываемым восхищением. — Слушай, а нельзя и мне такое сделать? Наверное, чертовски приятно — Светик наш прямо неземным светом засветился.

— А, иди ты! — беззлобно и необидно бросил Виталий, достал сигарету и направился в конец салона. Остальные снова обступили, насколько это позволяла ширина прохода, кресло, вопросительно глядя на Бережную, вытиравшую слезы тыльной стороной ладони. Ужас исчез с ее лица бесследно, и только в глубине глаз притаилась уже угасающая странная безысходная тоска.

— Так что случилось, прелестное дитя? — участливо спросил Олег у Светиных ног, завлекательно обтянутых тонкими черными брюками. — Что ж за такой жуткий кошмар тебе приснился?

Алина, наклонившись, положила ладонь на локоть Светы, и на этот раз та не стала вырываться — напротив, вцепилась одной рукой в ее запястье, а другой — в плечо Марины и жарко, сбивчиво зашептала:

— Этот водитель… что вы о нем знаете… вы ведь не знаете, кто он на самом деле… он ведь может притворяться… врет нам… куда он нас везет?.. куда?.. может, к каким-нибудь чеченцам… вы забыли, что они постоянно людей похищают… потом выкуп требуют… вам не приходило это в голову… кто он такой, этот Петр Алексеевич… он врет нам… врет!.. это он все устроил… он…

Олег встряхнул ее за плечо, и она, подавившись словами, замолчала.

— Тихо, тихо… Версия не лишена здравого смысла, но лишена вероятности. Кроме того, Петр Алексеич сам перепуган до усрачки… простите, дамы, — Кривцов неодобрительно покачал головой в адрес самого себя. — В любом случае, это не твоя забота. Значит, тебе привиделся наш водила при полном боевом комплекте и в окружении зверских кавказских рож?

Света медленно покачала головой.

— Не скажу, — произнесла она, подумав, потом повернулась к Марине. — Тебе скажу. И тебе, — Света поймала ускользавшую руку начавшей выпрямляться Алины. — Вам скажу. А вы уйдите, пожалуйста.

Олег пожал плечами.

— Ну-ну, мрак покрытый тайной, — пробурчал он слегка обиженно и направился к своему креслу. Света поманила девушек, чтобы они наклонились к ней и тихо сказала:

— Мне снилось… Так странно, глупо даже… Я не могу сказать точно, но мне показалось, что это был не сон… Мне стало так страшно… и когда я проснулась, то мне вдруг показалось, что я действительно не такая, что я на самом деле какая-то уродина, жирная, страшная… Что нет у меня никакой пиццерии, и живу я в какой-то халабуде!.. Жирная, страшная…А я красивая!.. — ее ладони вновь судорожно запрыгали по лицу и по телу. — Я ведь красивая?!

— Ну конечно, — Алина начала приглаживать ее растрепавшиеся волосы. — Ты замечательная. А это просто глупый сон. Забудь про него — и все.

— Но это было так реально… — Света зябко обхватила себя руками. — Я чувствовала свое огромное тело, было так тяжело дышать… у меня была одышка… я с трудом ходила… и мне… мне так не хотелось, чтобы наступало завтра…

— И все-таки это был сон, — Марина наклонилась и обняла Свету, наполовину утопив ее в своих роскошных волосах. — Переутомление, нервы… У тебя славная фигурка и замечательное личико, так что не забивай голову всякими глупостями. Все хорошо, ты здесь, с нами.

— Утешила! — с кислой улыбкой сказала Бережная, и все трое рассмеялись — негромко, но от души.

Смеясь, Алина невольно вспомнила, как совсем недавно наблюдала за Бережной, когда та бегала по салону, раздавая пирожки и орешки. Света была ладной, спортивной, но что-то в этой спортивности казалось немного неправильным. Она словно не привыкла к своей фигуре и не знала толком, как обращаться со своим телом, словно с платьем нового непривычного фасона, и в ее движениях проглядывала с трудом скрываемая неуклюжесть, особенно в том, как она бочком, сжимаясь, пробиралась между креслами, хотя могла и так пройти совершенно свободно. Скорее всего, совсем недавно она была очень полной и похудела настолько быстро, что еще не успела этого осознать. Наверное, какая-то особенная диета, а вследствие ее — разнообразные особенные сны.

Отсмеявшись, Алина пошла в конец салона, чтобы выкурить сигарету и увидела, что Виталий еще стоит у открытой форточки — она совсем о нем забыла. Поворачивать назад было поздно — он уже заметил ее и теперь рассеянно наблюдал, как она идет между креслами. Алина отвернулась от него, пробралась к окошку на противоположной стороне и закурила, щурясь от летящих ей в лицо дождевых капель.

Дорога слегка повернула, и автобус качнулся, вписываясь в поворот. Алина, не сводя глаз с мокрого стекла, ухватилась одной рукой за спинку кресла и вдруг, ни с того, ни с сего, ощутила странную пустоту, словно оказалась в другой реальности, где не было у нее ни ресторана, ничего и никого, да и сама она была…

Была кем?

Она нервно дернула головой и провела ладонью по лицу, словно стирая невидимую паутину. Наваждение исчезло, но страх остался — тупой, болезненный.

…когда я проснулась, то мне вдруг показалось, что я действительно не такая…

Это еще что — коллективное сумасшествие?!

— Вам плохо?

Вздрогнув, Алина дернулась назад, стукнувшись о ручку кресла. Дымящаяся сигарета, как живая, выпрыгнула из ее пальцев и по широкой дуге устремилась было на пол, но была ловко подхвачена чужими пальцами и вручена девушке целой и невредимой.

— Спасибо, — сказала она с плохо скрытой досадой. — А с чего вы взяли, что мне плохо?

— Вы побледнели, — Виталий взглянул мимо нее в окно, хмуро отметив, что уже начинаются сумерки. — И у вас стало такое испуганное лицо… Что-то увидели?

— Да нет, — Алина нерешительно посмотрела на сигарету, потом затянулась. — Скорее… почувствовала. Нервы, наверное… Скажите, а у вас не было… такого странного ощущения… словно вы — вовсе и не вы?

Воробьев усмехнулся — не без издевки, но его взгляд успел-таки машинально метнуться к собственной правой руке и тут же скакнуть обратно на веснушчатое лицо собеседницы.