Завещание - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 11

Когда стюардесса, накормив их завтраком, удалилась в кухонный отсек, они разложили бумаги на круглом столике. Впереди у них было четыре часа полета.

Заключение, подписанное докторами Фло, Зейделем и Тишеном, было длинным и многословным, отягощенным множеством повторов, но не оставляло и тени сомнения в том, что Трой находился в здравом уме и твердой памяти. Он блестяще отвечал на вопросы и отдавал себе полный отчет в том, что делал на пороге смерти.

Стэффорд с Дурбаном читали заключение, предвкушая удовольствие. Когда будет оглашено новое завещание, всех троих экспертов, разумеется, выгонят и призовут дюжину новых, которые постараются обнаружить промахи предшественников и сделать мрачные предположения относительно вменяемости Троя.

Что касается Рейчел Лейн – самой богатой в мире миссионерки, – то здесь мало что прояснилось, хотя детективы старались изо всех сил.

Согласно предварительным данным, выуженным из Интернета, ВОМП – Всемирная организация миссионеров, работающих в племенах – имела штаб-квартиру в Хьюстоне, штат Техас. Основанная в 1920 году, она насчитывала четыре тысячи миссионеров, рассеянных по всему миру и работавших исключительно с коренными племенами. Ее единственной задачей и целью было распространение христианского учения в самых отдаленных уголках света. Было очевидно, что свои религиозные воззрения Рейчел унаследовала не от отца.

В настоящее время миссионеры ВОМП несли свет христианства не менее чем двадцати восьми индейским племенам в Бразилии и десяти – в Боливии. Еще три тысячи человек работали в других регионах. Поскольку племена были изолированными и жили в самых отдаленных от современной цивилизации уголках, миссионеров обучали науке выживания в сложных условиях дикой природы, языкам малых народов и навыкам оказания медицинской помощи.

С огромным интересом Джош прочел рассказ миссионера, проведшего семь лет в джунглях. Этот человек жил под односкатным навесом и старался выучить достаточно языков примитивных племен, чтобы иметь возможность общаться с ними. Поначалу, однако, никакого контакта с индейцами наладить не удавалось. Он был для них всего лишь белым человеком из Миссури, эдаким туристом, забредшим в их деревню и знавшим на их языке только “здрасьте” да “спасибо”. Если ему нужен был стол, он сам его мастерил. Был голоден – шел на охоту. Пять лет прошло, прежде чем индейцы стали ему доверять. Ему было хорошо за шестьдесят, когда он впервые обратился к ним со словом Божьим. Этого человека научили быть терпеливым, постепенно налаживать отношения, изучать язык и культуру индейцев и только потом не спеша – ни в коем случае не спеша – внедрять в них библейские истины.

С внешним миром у этого племени почти не было связи.

За последнюю тысячу лет их жизнь мало изменилась.

Каким же должен быть человек, сколь глубока должна быть его вера и преданность церкви, чтобы он мог отказаться от благ цивилизации и погрузиться в другую историческую эпоху? Этот миссионер писал, что индейцы поверили ему только тогда, когда убедились, что он не собирается покидать их. Он решил остаться с ними навсегда, любил их и хотел стать одним из них.

Значит, Рейчел тоже жила в хижине или под навесом, спала на сооруженной собственными руками постели, готовила еду на костре, читала детям Библию, проповедовала Евангелие взрослым и ничего не знала о событиях, тревогах и проблемах современного мира, во всяком случае, они ее нисколько не волновали. Она наверняка была довольна своей жизнью. Вера поддерживала ее.

Вторгаться в такую жизнь казалось жестокостью.

Прочитав все это, Дурбан сказал:

– Мы можем никогда ее не найти. Там ведь нет ни телефонов, ни электричества; черт, чтобы добраться до этих людей, нужно пешком карабкаться через горы.

– У нас нет выбора, – ответил Джош.

– Мы уже связались с ВОМП?

– Свяжемся сегодня.

– И что ты скажешь?

– Не знаю. Не заявишь же им, что мы ищем одну из их миссионерок, потому что та унаследовала одиннадцать миллиардов долларов.

– Это без вычета налогов.

– За вычетом тоже останется кругленькая сумма.

– Так что же им сказать?

– Мы скажем, что у нас как у юристов к ней неотложное дело. Абсолютно неотложное, и мы должны поговорить с ней лично.

Один из бортовых факсов начал передавать сообщения.

Первое было от секретаря Джоша, со списком поступивших в контору сегодня утром звонков – почти все от поверенных в делах наследников Троя. Еще два – от репортеров.

В других факсах были результаты предварительных изысканий, проведенных сотрудниками Джоша по части законов Виргинии, имеющих касательство к делу. С каждой новой страницей, выползающей из факса, поспешно нацарапанное Троем завещание обретало все большую законную силу.

Стюардессы подали легкий ленч, состоявший из сандвичей и фруктов, и снова удалились на кухню, откуда показывались лишь тогда, когда кофейные чашки Джоша и Дурбана пустели.

В Джексон-Хоуле они приземлились в ясную погоду. Вдоль посадочной полосы громоздились сугробы. Спустившись по трапу и преодолев каких-нибудь восемьдесят футов, они пересели в “Сикорски-8-76С”, любимый вертолет Троя, и через десять минут зависли над его обожаемым ранчо. Резкий ветер бросал вертолет из стороны в сторону. Дурбан побледнел. Явно нервничавший Джош медленно отодвинул дверцу, и ветер ударил ему в лицо.

Пока он высыпал прах из маленькой черной урны, пилот кружил над землей на высоте двух тысяч футов. Ветер мгновенно подхватил пепел и развеял его во всех направлениях, так что прах Троя исчез прежде, чем достиг заснеженной земли. Когда урна опустела, Джош втянул внутрь замерзшую руку и закрыл дверцу.

Дом Троя представлял собой бревенчатый коттедж, сложенный из массивных бревен. Он напоминал добротный деревенский дом. На остальных одиннадцати тысячах квадратных футов не было ни единой постройки. Трой купил это ранчо у некоего актера, чья карьера пошла вкривь и вкось.

Дворецкий в вельветовом костюме принял у них багаж и принес кофе. Пока Джош звонил в свой офис, Дурбан с удовольствием разглядывал развешанные по стенам чучела животных. В камине потрескивал огонь. Повар пришел спросить, что приготовить на ужин.

Фамилия служащего была Монтгомери, мистер Стэффорд взял его на работу четыре года назад. Прежде чем найти офис Всемирной организации миссионеров, расположенный на первом этаже пятиэтажного здания, он успел три раза заблудиться в лабиринте хьюстонских улиц. Припарковав наконец взятую напрокат машину, он поправил галстук.

Монтгомери дважды предварительно разговаривал по телефону с мистером Триллом, и то, что он опоздал на целый час, похоже, не произвело неблагоприятного впечатления. Мистер Трилл встретил его вежливо и был очень доброжелателен. После обмена обычными любезностями Трилл спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Мне нужна информация об одной из ваших миссионерок, – ответил Монтгомери.

Трилл молча кивнул.

– О Рейчел Лейн, – уточнил Монтгомери.

Трилл закрыл глаза, словно пытаясь вспомнить, о ком идет речь.

– Это имя мне ни о чем не говорит. Но с другой стороны, у нас по всему миру работают четыре тысячи человек.

– Она работает где-то на бразильско-боливийской границе.

– Что вам о ней известно?

– Не много. Но нам необходимо ее разыскать.

– С какой целью?

– Это связано с исполнением закона, – ответил Монтгомери, чуть запнувшись, чтобы слова прозвучали загадочно.

Трилл нахмурился и скрестил руки на груди. Улыбка исчезла с его лица.

– У нее неприятности?

– Нет. Но дело не терпит отлагательств. Нам нужно с ней повидаться.

– А можно отправить ей письмо или бандероль?

– Боюсь, что нет. Необходимо ее присутствие, а также ее подпись.

– Полагаю, дело конфиденциальное?

– Чрезвычайно.

Что-то щелкнуло в голове мистера Трилла, и вид у него стал менее хмурый.

– Вы позволите мне отлучиться на минуту? – Покинув кабинет, он оставил Монтгомери обозревать спартанскую обстановку. Единственным украшением помещения были увеличенные фотопортреты индейских детей на стенах.