Дочь Императора. Том 2 (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 21

— Что ты на меня так смотришь? Не я нас сюда затащил… — Улыбнулся Саша, идя вперед. Андрес засмеялся, притрагиваясь к стене и оглядываясь в обратную сторону.

— Почему в эту сторону? — Спросил он деда.

Пожав плечами, Саша не ответил.

Мы шли по тоннелю в пару метров шириной. До потолка свет не дотягивался. Стены были влажными. Пахло совсем не аппетитно. Было душно. Но буквально через пару минут атмосфера начала меняться. Стены расширились, стало значительно суше, воздух разительно, будто после пересечения невидимой черты — изменился. Внезапно оборвавшись, тоннель сменился пещерой… Хотя вряд ли можно было утверждать, что пространство без стен и потолка точно являлось пещерой. Возможно, мы вышли на поверхность… Но здесь было темно.

В голове пронеслась улыбка и задорный, мгновенный взгляд зеленых глаз. Впереди эхо разнесло звонкий смех. Мы замерли. Андрес пошел вперед, подбрасывая шар вверх. Тут же разгораясь, словно маленькое солнце, сфера зависла в нескольких метрах от пола. Я слышала шепот в мыслях, вокруг. Мягкий, насмешливый шепот, полный силы, печали и радости одновременно.

— Андрес! — Послышалось впереди. Я сглотнула, проходя вперед. Ее голос миллионами отзвуков пронесся вокруг, застревая в волосах и ресницах, заставляя моргать. Сердце заколотилось сильнее, пока я делала неуверенные шаги вперед. Над головой развернулось глубокое, непререкаемое небо. Сфера отца стала Солнцем. Капель превратилась в шум далекого водопада. Я видела его вдали справа. Под ногами мягко заскрипели деревянные доски. Озираясь по сторонам, я не верила глазам. Засмеялась, смахивая накатывающие слезами эмоции. Узкие мостки вели в маленькую беседку. Гладь воды была недвижима и зеркальна. В ней плескались стайки рыбок.

Голос ее переливался, становясь все ближе. А в мыслях непрерывной чередой лился шепот Бездны. Но слов понять было невозможно. Войдя под крышу беседки, я замерла, онемев. На деревянной лавочке, будто на мягчайшем диване, полулежала роскошная женщина. Первым инстинктивным желанием было приблизится к ней, дотронуться, проверить не мираж ли она. Хотелось просто оказаться у ее ног, побыть рядом, вдохнуть тот же воздух, что и она. Жизненно необходимо было почувствовать на себе ее взгляд. Ощутить улыбку…

Но я замерла, не смея приблизиться, лишь смотря на ее прикрытые глаза, медные локоны, спадающие на грудь. Ловя звуки, выдыхаемые из мягких влажных губ.

— … можешь. — Узнала я голос отца, сидевшего возле нее на полу.

— … для этого? — Выдохнула она улыбку. Показались белые насмешливые зубки.

Я прислонилась щекой к гладкому дереву балки. Они говорили, будто старые друзья. А мне казалось, что она сошла из какого-то другого, недоступного людям бытия. Таких женщин существовать в нашем мире не могло. Возможно когда-то… но не сейчас. Хранительница не помещалась в мои понятия человеческого существа, красоты, мощи, власти. Я не знала подобных ей.

— Да. — Кивнул отец твердо и поднялся.

Женщина вздохнула, подавая ему ладонь. Я понимала, что несоизмеримо большая часть их общения происходила без слов. Слова лишь подтверждали мысли, как дыхание — подтверждало жизнь. Шепот в голове утих, когда подол ее изумрудного платья коснулся пола. Сделав несколько шагов, она развернулась кивая. Взгляд светло-зеленых кошачьих глаз скользнул по мне и Саше. Небо померкло, солнце упало на черный пол пещеры. Воздух заклубился белым туманом, обозначая новые грани реальности. Мы с дедом оказались за ними, Андрес же наблюдал за медноволосой Хранительницей знаний с немым вызовом и надеждой.

— Я заберу все до капли, учти. — Лился голос, отражаясь от туманных стен.

— Наплевать. — Отвечал отец. — Открывай, если можешь.

Она засмеялась агрессивно и сладко. Захотелось убежать от этого смеха. Я сделала несколько шагов назад, упираясь в плечо деда. Обернувшись, нахмурилась еще больше. В душе росла тревога. Глаза Саши блестели, наполненные слезами боли, надежды, восхищения… чего-то еще.

— Могу.

Закрыв глаза, женщина прижала руки к груди. Я подняла голову, улавливая нарастающий вой ветра, превращающийся в оглушающий гул. Прикрыла уши, жмурясь от страха. Выдохнув, когда звук оборвался, взглянула на женщину и отца. Он стоял на коленях, без сил склонив голову. Она же… Я застонала, подходя. Саша удержал. Казалось, пальцы ее высасывают из отца саму жизнь. Силу, державшую на ногах и позволявшую идти вперед.

— Скажу что ты… сама решит.

Я чувствовала, как по щекам текут слезы, ноги подгибались. Что ты делаешь, отец?

Минуты потекли бесконечно долгими ударами сердца. Я слышала, как слезы капают на каменный пол. Смотрела на отца, без сил ожидавшего чего-то. Женщина уронила руки и отошла на шаг, отворачиваясь. Я сглотнула, когда туман собрался в десятке шагов от них, уплотнившись до белого вытянутого кольца.

— Андрес?

Я перестала дышать…

Когда отец поднял лицо, показалось, вся жизнь отразилась во вспыхнувших надеждой глазах. Он сидел и смотрел на ангела, каких не могло пригрезиться и в мечтах. Такого, о каких рассказывала мама в детстве. Совершенную, маленькую, удивленную…

— Андрес…

Рванувшись к отцу, она раскинула руки, падая в его объятья. Из груди ее вырвались рыдания. Она целовала его лицо, руки, губы. Смеялась, обнимая, и снова рыдала, не веря.

Обернувшись к Саше, я задала немой вопрос. Он разнесся по пещере, будто я кричала. Целесс… Смеялся воздух голосом хранительницы. Эхо, отражало этот звенящий звук тысячей «сс».

— Я не могу больше… — Сказала хранительница тихо и устало. — Возвращайся сейчас или оставайся навсегда.

Целесс обернулась к ней и покачала головой. Спрятала лицо на папиной груди, боясь оторваться от него. Он плакал, прижимая ее к себе. Я отвернулась, не смея смотреть. До слуха доносились лишь их слезы и поцелуи.

Не может быть…

Не знаю, сколько времени прошло после того, как рассеялся последний туманный лоскуток. Солнце на каменном полу тихо шипело, освещая небольшой круг вокруг себя. На грани его света сидел отец и женщина, которую он любил всю жизнь и, наконец, вернул. Что пришлось отдать за это, я не знаю. Возможно, это был тот подарок, упомянутый в день, когда Марго позволила навестить его. Сила, сохранившая ему жизнь.

Тяжело поднявшись, отец обернулся к нам с дедом. Я не верила своим глазам, не смея оторвать взгляда от Целесс. Я бы сама отдала жизнь, чтобы вернуть ее отцу. Если бы только попросил. Ради жизни этого существа на нашей земле можно отдать больше, чем жизнь. Я поняла всю грусть и неподъемную тоску, сыплющуюся сухой землей сквозь его пальцы у Воронки. Понимала все, что не способна была понять до этого дня. И воочию видела, какие они — ушедшая раса совершенных людей.

Целесс улыбалась, рассматривая меня и деда, не решаясь отойти хоть на шаг от отца. Тоненькая, свежая, источающая саму жизнь и любовь, она читала нас как открытые книги. Спокойно, деликатно и добро, будто все мы были сотворены ей самой. Когда ее ладонь выскользнула из пальцев отца, он выдохнул как от удара. Обняв Сашу, женщина расцеловала его в обе щеки. Дед снова тихо зарыдал, так и не произнеся ни слова. Улыбнувшись мне, она вернулась к отцу и подняла голову: пойдем? Он кивнул, прикрывая глаза. Потом посмотрел на нас с дедом и поманил к себе. Спустя мгновение я обернулась на отца уже в коридоре его дома. Целесс была впереди, все такая же молчаливая и необыкновенная. Оставив нас, отец пошел к женщине: быстро, стремительно. Подхватил на руки, кружа и целуя. А потом они исчезли.

Я облокотилась о стену, не веря в произошедшее. В доме было тихо с минуту. Потом наверху раздался грохот, и несколько пар ног побежало вниз. Я удивленно улыбнулась, оборачиваясь к деду. Он смеялся. Был ли в жизни отца день более счастливый, чем этот, я не знала. Но то, что я наблюдала в обители Хранительницы, забыть было невозможно.